Спящая красавица

Кэйт забегает в какую-то комнату. Тут компьютеры и разные бумаги в перемешку с грязными кружками, ничего более. Она плачет. Заливается в своих слезах и не может успокоиться. Все слишком резко свалилось на её голову. Отец ушел и умер, её похитил Анклав и сейчас ей нужно с практически незнакомыми ей людьми включить очиститель. Даже не так, ей нужно отбить очиститель у Анклава. Такого ненавистного и противного. Если бы не они, её отец остался бы жив. Она бы смогла наконец зажить с ним как с семьёй. Своей единственной семьёй. Но Анклав всё испортил. Она не может принять сейчас хоть какое-то решение. Всё что ей хочется - провалиться сквозь землю. Сквозь время. Хочется снова стать маленьким ребенком, забыв про ответственность и беды. Ноги уже перестают держать и она падает на колени. Дышать практически невозможно из-за слёз. Она изо всех сил пытается закричать, только бы выпустить из себя все эмоции, но и этого у неё не выходит. Из Кэйт выходит лишь тихий и протяжный стон. Кажется ещё чуть-чуть и она окончательно упадет на пол. Встать она не может - нет сил. Их хватает только чтобы поднять руки к лицу размазывая слезы по красным словно наливные яблоки щекам. В добавок к безсилию ещё и ноющая по всему телу боль. И душевная и моральная. Она разрывает изнутри на части и рвет плоть будто бы добиваясь слез Кэйт. Ротшильд просто решил спросить, всё ли хорошо. Её обеспокоенный взгляд после новости о том, что ей предстоит запустить очиститель его несколько напряг. Но ответ ему уже и не нужен - все и так понятно. Понятно, что вот-вот она сломается, разлетится на осколки, словно разбитое стекло. И с этим нужно что-то делать. Нельзя её отпускать туда, в очиститель, в подобном состоянии. - Кэйт! - он подбигает к ней, садясь на холодный пол рядом. - Что случилось? - он сам не понимал, зачем задал этот вопрос, ведь всё и так понятно. Она не ответила, лишь подняла голову и посмотрела на него с необъяснимо сильной печалью в перемешку с чувством страха. - Р-ро-ротшильд... Я... Я... Мне... - она заикается из-за слёз и не может их остановить, будто кто-то лишний раз давит на неё добиваясь каждой её слезинки. - Мне... Мне страшно, Ротшильд! Я... - Не готова? - Да... - Кэйт всхлипнула и снова заревела. Ротшильд обхватил своими руками ее щеки, поднимая взгляд девушки на себя и стирая её слезы большими пальцами. - Почему? Ты ведь столь много прошла! Да ты этих анклавцев как семечки щелкать будешь, я уверен! - Я просто... - Кэйт начала успокаиваться - Я... Устала... - на последнем слове её голос превратился в тихий шепот. Ротшильд не знал, что ей сказать. Она была истощена. И морально и физически. Её молодое сознание и так слишком много прошло, слишком долго держалось. Но сейчас оно должно быть, слетит с катушек. Девушка устала от осознания того, что она вечно в опасности. Ей просто хотелось спрятаться за кого-то, почувствовать себя в безопасности. Почувствовать себя нужной и любимой, как в детстве. Кэйт просто обняла его. Ну... Как обняла. У нее попросту не осталась сил удерживать равновесие даже сидя, и она повалилась прямо на него, обхватывая руками. Он обнял её в ответ, и говорил разные утешающие слова, поглаживая при этом по голове. - Все будет хорошо, ты только держись... Она уже почти успокоилась, как вдруг снова заревела. Но уже не от горя и страха, а наоборот - от радости. Она наконец-то за долгое время смогла почуствовать то тепло, тот уют и то чувство безопасности, которые ей так не хватали. Она наконец-то может почуствовать то тепло в груди, называемое радостью, греющие изнутри и помогающие держать планку в трудных ситуациях. Ротшильд обнял её ещё сильней. Он верит - она справится. Она их последняя надежда.