(Иного быть просто не могло, так как очевидно, что щенок тебе симпатизирует; преследователь слишком сильно нажимает на ручку, из-за чего рвёт страницу).
Как джентльмен, офицер Андерсон забирает тебя в назначенное время и позволяет выбрать музыку по пути. В повседневной одежде ты выглядишь так же великолепно, как и в рабочей форме; он не может удержаться от комплимента, на что ты прикрываешь лицо ладонью и отворачиваешься к окну.(Даже не смей блять флиртовать в ответ, иначе я вырежу твои голосовые связки, и я далеко не хирург, дорогая).
Быть рядом с Коннором приятно, как полуденное солнце ранней весной по-своему согревает, пока вокруг тают снега, и по ногам бьёт холод. Он — самое спокойное в твоей жизни за последние годы, к чему невольно тянешься снова и снова, будто зависимая. Именно с ним идти в бар кажется разумной идеей, оправдывая это поисками убийцы.(О, сладкая, от меня ты не скроешь ни че го).
— Так, — Коннор паркуется на свободное место, — какая настоящая причина этого приглашения? Он забирает ключ и не спешит выходить; ты нервничаешь, словно уличили в чём-то постыдном, и клеймо позора не отмыть молитвами о прощении. По сути, ты обманом завела его сюда, подвергая ваши жизни опасности, потому что убийца действительно может быть среди посетителей, а лица офицеров полиции для преступника не являются чем-то необычным. В конце концов, человек с ножом остаётся человеком. — Когда мы осматривали дом, — оглядываешься на вход в поисках подозрительного, — я нашла спичечный коробок из этого бара… — Ты в каждом доме найдёшь такой, это же Розвилл, — коллега не понимает, мужчина на несколько лет старше не пытается понять; ты хмуришься. — Но зачем убийце оставлять это? — неосознанно жестикулируешь руками, — он из преступления делает целую картину, учитывая его послужной список и предыдущие убийства, никаких лишних деталей нет, всего в меру, — смотришь на отражение Коннора в лобовом стекле, — ты действительно не понимаешь? — отчаянный шёпот в полутьме. В отрицании качает головой: «Единственное, что я понимаю: они были правы, ты действительно можешь потерять голову в погоне за амбициями». Слышать это от Коннора больно. — Можешь возвращаться домой, — ты открываешь дверь, — если завтра найдут мой труп, то проверьте того журналиста, который недавно крутился в участке, — и выходишь, оставляя коллегу позади. Под рёв заведённого мотора и скрип шин стараешься дышать глубоко; на глазах пелена размывает всё до оттенков позднего вечера и редких пятен света. Если дать волю одной слезе, то за ней будет и вторая, и третья, пока горло не начнёт саднить в рыданиях, и не забьётся нос. Любая мелочь сможет вывести Дэнни: его подёргивает от нервов и щемящего чувства в груди, поэтому рука норовит взяться за рукоять ножа, расположенного на пояснице под свободной одеждой, из-за косого взгляда или слишком громкого смеха в другом конце бара. Отвратительно пахнет табаком и дешёвым алкоголем. Ужасно пытаются перекричать друг друга завсегдатаи за бильярдным столом, и где-то сбоку слышен звон стекла. Мерзкие животные, предназначение которых — гнить двумя метрами под землёй. Он пытается абстрагироваться, чтобы не устроить резню. Как же всё бесит. Цель его визита была проста: всего лишь найти новую жертву, на время забыть о тебе и о слежке через объектив камеры, ведь с каждым днём зрело семя чёртовой одержимости, и всё сложнее контролировать порывы достать неизменное оружие и колоть, колоть, колоть, пока не станет достаточно.(Ему кажется, что достаточно не будет никогда, и даже если твоё тело станет фаршем, он продолжит резать).
Дэнни(Может ли она быть?..)
— Неудачный день? — жестом он просит повторить твой заказ для себя. — Не твоя забота, — и всё же прогнать прямо не можешь (не хочешь). — Должно быть, большое дело, если мисс «новенькая в полиции» хандрит, — Дэнни делает глоток и считает это приемлемым; у тебя есть вкус. — Всего лишь кучка коллег, которые боятся подойти к делу серьёзно, — разом допиваешь остальное, пройдёт не много времени, прежде чем алкоголь даст в голову. — Ты ответишь мне, если я спрошу «чем»? — он не делает ошибки новичка и смакует алкоголь с газировкой. — Не отвечу, — повторяешь жест Джеда; второй стакан станет последним. — Я хочу задать несколько вопросов тебе, Олсен. — Не думал, что окажусь на другой стороне, — мужчина посмеивается, это звучит искусственно, — но давай попробуем. Дэнни нравится смена темпа — до треска чужих костей ему интересно, что ещё крутится в твоей голове. — Как давно ты приехал в Розвилл? — всё ещё не взглянула на собеседника, продолжаешь легко трясти стакан, перемешивая содержимое. — В конце октября девяносто первого, — отвечает с запинками, как ответил бы нормальный человек, пытающийся вспомнить дату, — и мы перешли на «ты», — он не может упустить эту деталь. — Где был до этого? — заканчиваешь второй стакан и отдаёшь внимание мужчине. Он ликует. — Пенсильвания, — здесь уже без заминки, Дэнни идеально отыгрывает роль обычного человека с обычными причудами. — И писал статьи? — ты пытаешься выловить хоть что-то разоблачающее, показывающее человека за выученной маской. — Да, — он играет так же, твои мотивы написаны чернилами на лице, а обойти очевидное не составляет труда. — Об убийствах? — обращаешь внимание на руки, как мужчина держит стакан с остатком на дне, как широко расправлены плечи, и как незаметно наклоняется ближе, нависая