Дорогая, буду поздно

— Эй, вы, как тебя? Нам пиво повторить. И гренки. — Прошу прощения, кухня уже не работает, мы закрываемся. — Тогда без гренок. — Мы закрываемся… — А нам нужно ещё пива! Приличные заведения работают до последнего клиента. Официант молча вышел из зала. Лёшка икнул и поддел вилкой последнюю креветку. — Лёш, пойдём домой, а? — Кира осторожно потянула мужа за рукав. — Пойдём, когда я скажу, — огрызнулся Лёшка. — Ребят, ну чего вы ругаетесь? Сто лет не виделись, хорошо же сидим, сейчас пиво принесут. — Серёга, ты прав! Кира, заведение называется «Дорогая, буду поздно», так что отсюда никто рано не уходит, расслабься. И вообще, завтра воскресенье… Девчат, а хотите пирожных? — Лёш, ну какие пирожные… — начала Кира. — Нет, пусть принесут пирожных, — Лёшка обернулся в сторону бара и вдруг увидел высокого бородатого старика в длинной льняной рубахе. Старик стоял совсем рядом, за спинкой соседнего диванчика, и пристально смотрел на Лешку каким-то задумчивым оценивающим взглядом. — Ох, ты ж, Господи, напугал… Нам, ээээ, пирожных… Старик не шелохнулся. — Пирожных, говорю, принесите. Пожалуйста! Чизкейк… Два. И чаю. Старик обвел глазами всю дружную компанию, снова остановил взгляд на Лешкиной нетрезвой физиономии и еле слышно произнес: — Тулупчик заказать не желаете? — Что? Зачем мне летом тулупчик? Ты… вы пирожных лучше организуй… те. Старик провел рукой по жиденькой бородке, отряхнул подол рубахи от прилипших опилок и медленно вышел из зала. — Нормальный у него балахон, — захохотал Серега. — Да тут в городе льняное производство вроде, — предположила Кира. — Точно! Вчера в «Сыроваре» официанты в таких же были. Местный колорит. Где нааааааше пиво? — на весь зал заорал Лёшка. Появился официант с наполненными пивными бокалами. — А пирожные? — Какие пирожные? — устало произнёс официант. — Я вашему аниматору пирожных заказал. Велите подать. И чаю. — Какому аниматору? Вы, молодые люди, заканчивайте трапезу, пожалуйста. Мы заказы больше не принимаем. — Не понял, тулуп значит можно заказать, а пирожные нельзя? — вклинился в разговор Серёга. — В каком смысле тулуп? — вздрогнул официант. — Да вот сейчас старик нам предлагал… — А, ясно, — облегчённо вздохнул официант, — Ну и шутки у вас. Знаете уже про Афанасия, да? — Про какого ещё Афанасия? — потягивая тёмное бельгийское, спросил враз подобревший Лёшка. — Многие сейчас историей интересуются, мы и рассказываем. Этому дому уже больше двухсот лет. Тут дед Афанасий Кабанов раньше жил. Гробовщик. Серёга поперхнулся пивом, девушки притихли. А Лёшка недоверчиво скривился: — Да ладно, заливаешь, небось? Маркетинг… Придумали сказочку для пиара. — Не знаю, может и придумали, я тут недавно работаю… Но говорят, призрак Афанасия до сих пор иногда появляется. И примета есть, кому он предложит деревянный тулуп пошить, тот, значит, скоро умрёт. — При чем тут тулуп вообще, не понимаю? — пробормотал Лёшка. — Так в старину гроб называли — невозмутимо произнёс официант. — Вам счёт принести? — Несите. Да, Лёш? — Кира умоляюще посмотрела на мужа. Вмиг присмиревший Лёшка больше не сопротивлялся и молча кивнул. В его глазах сейчас отражалась суровая смесь тревоги, недоверия и преждевременного похмелья. — Ну что? — Ушли наконец. Даже чаевые оставили… Молодец, Михалыч! А где Михалыч? Михааааалыч! — Тут он я. — Михалыч, надо говорить «деревянный тулуп», понял? — Да понял, я понял… В прошлый раз же договорились. Пора идти разгонять-то? — В смысле, пора? Ты что, ещё не ходил? — Нет, я в уборной был… Извиняюсь, что-то того, прихватило немножко. Но ничего, я сейчас всё в лучшем виде устрою, не переживайте, такую спектаклю поставлю, Станиславский плакать будет. Четыре официанта так и застыли посреди коридора, растерянно глядя на высокого седого старика в длинной льняной рубахе и чувствуя, как по спине побежала холодная струйка пота… — Да поздно уже, Михалыч… Похоже, Афанасий сам приходил… И будто в подтверждение этих слов, где-то поблизости скрипнула доска…