Герои книг

Перед смертью в руки Савады Иетсуны попал рассказ Борхеса «Вавилонская библиотека». Парень не знал, чьей была идея завалить его тоннами книг и из каких соображений она появилась (благих или издевательских), но был благодарен за то, что его тюремное заключение не было совсем уж унылым. До того художественная литература преподавалась ему лишь как часть обучения для общего развития, а времени на то, чтобы определиться со своими вкусами у Иетсуны не было. Возможно, единственное развлечение последних лет, когда он принял для себя решение даже не разговаривать с людьми, как-то сказалось на его посмертии. Перед ним была библиотека. Иетсуна шёл между галереями, наполненными книгами. Мягкий свет в каждой галерее лили белые лампы с двух концов галереи, к каждой прилегал узкий коридор, ведущий в другую галерею. Смело, конечно, было с его стороны, предполагать, что так было в каждой галерее, ведь несколько увиденных им галерей приводили к ограждённному резными перилами вентиляционному колодцу. Опустив голову, Иетсуна увидел два нижних этажа, подняв – два верхних, и они были так же заполнены книгами, как и доступные ему галереи. – Есть здесь кто? – крикнул он без особой надежды услышать ответ. Пустота меж уровнями и галереями великой библиотеки поглотила его крик, не вернув даже эха. – Я так и думал. Этаж, на котором он находился, действительно, как и писал Борхес, представлял собой шестигранник, а в коридорах-переходах стояли зеркала, бесконечно умножающие пространство. И среди полок, на которых ровными рядами стояли книги, не было ни одной живой души. Ну, или хотя бы мёртвой, вроде самого Иетсуны. – Существуют три правила, – негромко сказал Савада, просто чтобы услышать в этой абсолютной тишине хоть что-то, кроме звука своих шагов. – Первое. Библиотека беспредельна и существует вечно. Иетсуна остановился в одном из переходов и замер, разглядывая себя, такого, каким привык видеть последние пару лет. Пустые глаза, взъерошенные волосы, тёмно-каштановые, но на свету отливающие красным, как и карие глаза. Невысокий, жилистый, на руках из-под закатанных рукавов рубашки видны светлые шрамы. Он так и ходил по дому в рубашках и брюках. Благо, те, кто запер его, не ограничивали Иетсуну в выборе одежды. Емитсу мог бы гордиться своей дрессировкой, единственное послабление, которое парень сделал себе, – отсутствие галстуков и пиджака, закатанные рукава рубашек. Хотя… какое это имело значение прямо сейчас? – Ха-ах, – выдохнул он. – И что же ты мне предлагаешь? Навечно остаться здесь, в этой вселенной книг? Не так я представлял своё посмертие, хотя это, безусловно, лучше ада. Библиотека ответила молчанием. Иетсуна пожал плечами. Был ли он жив, был ли он мёртв, не было никого, кто мог бы дать ответ. Куда идти дальше, есть ли у него что-то ещё – всё это не имело никакого смысла. Если он погиб, то ничто из прошлого не имеет значения, как и все пустые сожаления, которыми он упивался первые годы заключения. Он ничего не мог исправить ни тогда, ни, тем более, сейчас. И единственное, что могло дать ему хоть какой-то ответ, хоть что-то, имеющее смысл, – главное сокровище великой библиотеки. Иетсуна вернулся в галерею и взял с полки ближайшую книгу. – «Об устройстве небесного свода», – хмыкнул он, прочитав название. Оглянулся по сторонам, нашёл единственное кресло и опустился в него. – Посмотрим. Если его личный демон, ответственный за вечные пытки, просто запаздывает, Иетсуна может подождать, развлекая себя привычным занятием. Спешить больше некуда. Сначала он читал, по привычке не меняя выражение лица, будто скрытые камеры в доме всё ещё следили за ним. Ближе к середине книги, продираясь сквозь архаичный язык и сложные метафоры, Иетсуна стал всё больше хмуриться. К концу книги Савада яростно стал перелистывать страницы. – Да кто вообще это придумал?! В книге с таким названием парень ожидал увидеть либо фантастический роман, либо что-то религиозное, ну хотя бы какой-то научный трактат. А натолкнулся на философское обоснование истоков сил Небесного Пламени. В ярости он отшвырнул книгу от себя и запустил пальцы в волосы, сжимая так сильно, будто хотел их выдернуть. В голове против воли стояли строчки из книги о том, как развить гармоничное сильное Пламя. Переводя на современные термины, в которых Савада был вовсе не знаток, у человека есть несколько видов интеллекта, и Пламя Неба, как самое сложное, сочетающее в себе остальные виды, требовало развития их всех. Он вспомнил свои занятия. Первые годы, когда отец, увёзший его от матери и брата в чужую страну, настаивал на изучении различных видов искусств, этикета, правил общения с подчинёнными, а потом, когда Иетсуне удавалось сносно овладеть этими умениями или знаниями, просто прекращал занятия и больше никогда к ним не возвращался, даже не проверяя, помнит ли сын эти уроки. Тогда Иетсуна с облегчением выдыхал, надеясь получить небольшую передышку, а отец делал всё больший упор на физподготовку. Не тогда ли он решил, что младший сын не оправдает его ожиданий? Или всегда считал, что такой базы достаточно и не планировал учить большему? Иетсуна полагал, что это нужно для его выживания, но теперь обнаружил, что в мире мафии этого было недостаточно. Телесный интеллект делал Пламя мощным, но для контроля и более тонкого воздействия нужно было нечто большее, чем умение драться и убивать. Если книга не врала, то он даже близко не представлял, насколько могущественно Пламя Неба. Ему пришлось потратить время на то, чтобы успокоиться. Иетсуна всегда был взрывным. Возможно, это стало следствием, что при отце ему слишком часто приходилось сдерживаться и ставить свои потребности на последнее место. В конце концов, неумение сдержать свой нрав без ощутимой угрозы его жизни, сыграло с ним дурную шутку, усугубив его положение. Последние годы научили его смирению, но Савада прекрасно знал, что это было от понимания безысходности его положения. Он должен был жить тихо, чтобы оставаться в живых, и не мог умереть, чтобы Емитсу не предпринял ничего против ещё не укрепившего власть брата. Последнее, что было нужно Вонголе, – очередные внутренние распри. И перед смертью Иетсуна неслучайно сказал Бьякурану про Емитсу – он знал, что не переживёт визит Джессо, но, посмотрев записи, Тсунаёши оказался бы предупреждён. Сейчас же Иетсуна успокаивал себя мыслями, что поздно плакать над пролитым молоком. И поскольку библиотека не спешила превращаться в Геенну огненную, он вернул прочитанную книгу на место и взял следующую. И потом другую. И снова. Библиотека оставалась пуста, а Иетсуна перестал пытаться постичь замысел той силы, что отправила его сюда. Как и систему, по которой были отобраны книги. Казалось, все они, так или иначе, касались его жизни. Савада прочитал историю первого поколения Вонголы, написанную как какой-то роман, и Примо Вонгола, хоть и был в нём главным героем, показался Иетсуне совсем не положительным персонажем. Прочитал Иетсуна и про своего репетитора, Аркобалено Солнца Реборна. Похмыкал от мысли, что этот жестокий и мелочный человек мог, по мнению автора, быть пылко влюблённым в Восьмую Вонголу и Аркобалено Неба. Может, он плохо знал Реборна, но Иетсуне показалось, что собственное эго не позволило бы тому испытать такую силу чувств к кому-то, кроме себя. На другой полке Иетсуна нашёл книги с методикой тренировок Пламени, причём не только Небесного. Он возвращался к ним и устраивал тренировки в коридорах-переходах, в окружении зеркал, когда понимал, что чтение его утомило. В одном из коридоров он обнаружил маленькую комнату отдыха, практически келью, и хотя в еде или сне он не нуждался, приходил сюда отдыхать. Иетсуна беспокоился, что его разум не выдержит одиночества, и однажды он сойдёт с ума, но пока казалось, что книжного общества ему вполне достаточно. Парень всё ещё ждал, будет ли хоть что-то ещё происходить в его посмертии, но уже решил для себя, что прыгнет в вентиляционный колодец, вокруг которого строились все ярусы библиотеки, если заметит в себе признаки безумия. Он оказался как никогда близок к сумасшествию «благодаря» одной из книг, которые поддерживали его всё это время. «Легенда о белых крыльях» – так она называлась. И поскольку в Библиотеке никогда нельзя было угадать по названию содержание, Иетсуна привычно принялся за чтение. Когда он увидел знакомые имена на первых же страницах, он решил, что Библиотека играет с ним злые шутки. Иетсуне показалось, что он читает собственную историю. Несколько глав спустя Савада понял, что ошибся и эта история о его брате. И это кардинально меняло дело.