Букет серебристой акации

Леона нервно постукивает ручкой по столу, пока преподаватель раздает листочки. Леона терпеть не может сессию. С самого первого экзамена первого курса: напряжение, витающее в воздухе, толпы студентов в кабинетах преподавателей, в библиотеке и в небольшом магазинчике на выходе из кампуса, где можно недорого распечатать необходимое; переживания соседок о долгах, которые они не успевают сдать и судорожные сообщения в чатах группы и потока о том, какие преподаватели заваливают, а у каких можно списать — все это сбивает спокойный настрой Леоны. Даже несмотря на то, что каждая сессия у нее почти полностью оказывается закрыта еще до ее начала. Леона все равно каждый раз переживает, как в первый. Видимо, за компанию. В этот же раз Леона переживает исключительно за себя — и уж точно не просто так. Во всем виновата дисциплина «Защитные барьеры и способы их установки и снятия». Курс этот ведьмам дают для общего развития, как дополнительный предмет, в отличие от боевых магов, у которых она считается одной из основных. Для потока ведьм, впрочем, другого преподавателя подобрать не удосужились, а потому, как и у боевых магов, и лекции, и семинары вел один и тот же преподаватель: господин Турих. Премерзский старикашка, отчего-то откровенна ненавидящий всю женскую часть не только группы Леоны или университета, но и, похоже, всего мира. И, очевидно, именно по этой причине, а не по какой-то другой, господин Турих сначала решил, что ни одной ведьме он не поставит оценку до экзамена, затем — что не допускает ни одну из девушек из группы Леоны даже несмотря на идеальную посещаемость и отсутствие долгов, и в конце концов заставил написать по несколько контрольных, прежде чем все-таки дал допуск до экзамена каждой из ведьм. Сказать, что возмущались такому положению дел даже молодые люди — не сказать ничего. Однако господин Турих остался непреклонен и, отпустив молодых людей с экзамена с проставленными заранее в табель «отлично», пригласил девушек на экзамен. Леона сердилась, узнав о том, что парней господин Турих отпустил. Леона сердится до сих пор: у нее идеальная посещаемость и выполнение заданий, она уверена в собственных знаниях… вот только старания преподаватель игнорирует, а знания — принижает. И всеми силами старается девушек хоть как-то, но унизить. Когда листок с заданиями наконец ложится перед Леоной на пару, она недовольно сжимает губы в тонкую линию и спешно выводит на чистом листе своё имя и номер билета. Заданий всего пять штук, первые три не выглядят как что-то сложное, однако последние два напрягают: вчитываясь в них, Леона хмурится, кусает губу и нервно выдыхает. Она готовилась. Несмотря на то, что и так достаточно хорошо знает предмет, все равно готовилась, читала учебники для боевых магов и даже задавала уточняющие вопросы у знакомого с их курса. Однако легче это, как оказалось, не сделало: Леона никак не могла сходу вспомнить ответы на последние два вопроса. Это, впрочем, не повод не приступать к работе.               Леона встаёт со своего места, чтобы сдать листочек и билет не самая первая. Она спускается к кафедре одной из последних, неуверенно раскладывает листы по разным стопкам и неуютно ежится под насмешливым взглядом господина Турина. И равно кивает, когда он старчески хрипит, не отрывая от Леоны цепкого взгляда: — Передайте своим, чтобы подходили через пару часов. Леона надеется, что одного лишь кивка хватит, однако преподаватель по-прежнему не отрывает от нее взгляда, теперь стремительно мрачнеющего и наливающегося презрением. — Хорошо, передам, — выдавливает все же Леона нехотя и спешно покидает аудиторию. Леону немного трясет, пока она передаёт в чат сообщение от преподавателя и удаляется от толпы одногруппников в сторону столовой. Хочется кофе. Хочется немного успокоиться и заняться чем-то полезным вместо нервов. Например, доделать презентацию… или наконец вернуться к статье, о которой Леона не вспоминает вот уже второй месяц как. Думая об этом, Леона смотрит под ноги — хотя стоило бы вперёд. Поэтому, в попытке сбежать от переживаний за экзамен и оценку, Леона не замечает почти ничего вокруг, и оттого вдруг врезается в кого прямо перед собой. Охает, отшатываясь назад, начинает извиняться и… — Знаешь, мне, конечно, нравится видеться с тобой, но встречаться я бы все же предпочел без таких столкновений, — на плечи ложатся знакомые тёплые ладони, и Леона тихо выдыхает, наконец поднимая взгляд. И неловко улыбается. — Извини, задумалась. А ты чего здесь?.. — Карту кампуса изучаю, — Кондор кивает на стену, и Леона следит за его взглядом, чтобы обнаружить схему территории университета — которой, впрочем, сама ни разу не пользовалась. — Меня преподавательница по артефакторике послала в теплицы за сырьем для первого курса, а я их найти не могу… — А с чего ты вдруг подрядился преподавательнице помогать? — недоверчиво хмыкает Леона, но тоже зачем-то принимается изучать карту. Кондор пожимает плечами. — У моей группы сейчас экзамен. Госпожа Кагуя заранее поставила мне оценку в табель, но не готова отпускать с подписанной зачёткой раньше остальных. Проверки боится, — Кондор пожимает плечами. — Так что мне надо чем-то заняться, а раз так, то почему бы и не помочь… — Ну-ну, — Леона сама не очень понимает, почему ей не нравится слышать все это от Кондора. Потому старательно отгоняет странное чувство, подозрительно похожее на ревность, и предлагает, отворачиваясь от карты: — Хочешь, отведу к теплицам? Может, ты быстрее запомнишь, если раз дойдёшь с кем-то, чем будешь медитировать над непонятными символами? Кондор в ответ неожиданно тепло улыбается и благодарно кивает. — Да, наверное, так лучше. Спасибо. Леона улыбается в ответ шире и тянет Кондора к выходу из корпуса. На улице морозно и уже темнеет. С неба невесомо опускаются снежинки. Они словно в вальсе кружатся по воздуху, степенно летят и как будто совсем не хотят касаться земли; поблескивают в желтом свете уличных фонарей. Тротуары пусты — кроме Кондора и Леоны почти никого нет перед корпусом, лишь пара человек курит у ограды. Леона улыбается наконец успокоенно и глубоко вздыхает холодный воздух. Поправляет на шее шарф, чтобы закрыть шею и выжидающе смотрит на Кондора. Тот зябко ежится, поплотнее запахивая не выглядящее теплым пальто. — Тут недалеко, — успокаивает его Леона и утягивает вверх по улице, прочь от корпуса. — Там же, кстати, новую кофейню у нас открыли. Зайдем? — Зайдем, — Кондор кивает и снова зябко передергивает плечами. Леона тихо хмыкает под нос. Кондор явно мерзнет — на нем ни шарфа, ни шапки, а пальто, кажется, то же самое, в каком он ходил еще месяц назад, когда на улице стояла ощутимо более теплая погода. Впрочем, Леона не торопится лезть не в свое дело. Мало ли, Кондор не рассчитывал идти куда-то кроме учебного корпуса сегодня? Зато Леона ощущает себя обязанной отогреть Кондора после похода в теплицы хоть немного — оттого ее уверенность, что нужно зайти в новую кофейню, лишь крепнет. К счастью, в теплицах много времени провести не приходится, а нести нужно не так уж много — небольшую коробку с семенами и ростками. Потому на обратном пути Леона бесцеремонно затаскивает Кондора в кофейню. Тот, впрочем, не слишком сопротивляется, и быстро сдается, когда Леона спрашивает, что горячего ему взять. — Просто чай на травах, — выдыхает он, хохлясь замерзшим воробьем и, кажется, полагая, что Леона не замечает его состояния. Сама Леона спорить не решается и скоро приходит с подносом с чайничком чая, двумя чашками и мисочкой, полной вафель. — Ты голодная? — уточняет Кондор и приподнимает бровь, когда Леона, еще не налив себе чай, берется за вафлю. Леона мотает головой. — Нет. У меня стресс. Мне пришлось писать экзамен. — Это такой уж стресс? — Кондор еще более недоуменно выгибает брови и обнимает чашку с чаем ладонями. — Наш преподаватель ненавидит женщин и пытается всех завалить. Да, это такой уж стресс, — теперь Леона часто кивает, хрустя вафлей. Кондор тихо хмыкает. — Ты поэтому не смотрела, куда шла, да? — Угу, — Леона заметно мрачнеет. Хмурится, откладывай, недоеденную сладость, и тоскливо вздыхает. — Вот нюхом чую, завалит. Три нарисует, стипендию мне заруинит. — А у кого вы сдаете?.. — Господин Туриан. Леона тяжело вздыхает и, не дожидаясь больше вопросов, откровенно жалуется Кондору на преподавателя. Рассказывает обо всем: начиная от презрения со стороны господина Туриана к девушкам на парах и заканчивая дискриминацией по половому признаку на экзамене. Злится, недовольно сопит и чувствует, как ее снова начинает потряхивать — и от ответного презрения к преподавателю, и от ужаса перед получением оценки. Впрочем, трясёт Леону ровно до тех пор, пока Кондор не накрывает своей ладонью ее руку. Его пальцы на удивление мягкие и длинные — удивительно, как Леона раньше этого не замечала. Она замирает и поднимает на Кондора вопросительный взгляд. Тот улыбается ласково, и сердце Леоны, кажется, тут же заходится в бешеном ритме. Конечно, от необходимости скоро отправляться в аудиторию, ни от чего иного. Не-а. — Успокойся, — тем временем негромко говорит Кондор. Поглаживает большим пальцем костяшки Леона, качает головой. — Все будет хорошо. Хочешь, я пойду с тобой зачетку забирать? Леона думает лишь пару секунд, прежде чем согласно кивнуть и вымученно улыбнуться в ответ. Конечно, вряд ли Кондор чем-то поможет. Просто постоит за дверью аудитории, пока Леона получает зачетную книжку, но… Но от мысли о том, что Кондор будет рядом, вдруг стало легче. Леона благодарно склонила голову. — Хочу. — Тогда идем. Мне ещё коробку отнести нужно и самому зачетку забрать. Кондор ободряюще сжимает ее ладонь, и Леона чувствует, как стремительно расслабляется от этого простого жеста поддержки. В учебный корпус они возвращаются быстро: Кондор на улице снова мёрзнет не смотря на пару чашек горячего чая, да и успеть разобраться с его экзаменом тоже нужно. К счастью, госпожа Кагуя их не задерживает и в обмен на принесенное сырьё отдаёт Кондору его зачётную книжку с уже выставленной там оценкой «отлично». У аудитории господина Туриана гудит толпа студентов. Леона сначала замирает на пару секунд, недоуменно глядя на эту картину, но потом все же осторожно обращается к одногруппнице: — Он что, ещё не пускает? — Пускает, — одногруппница косится на Кондора, тихо хмыкает и кривится. — Только по группам по шесть человек. По фамилиям. Стоим вот, ждём… Леона тоскливо вздыхает, но одногруппницу благодарит и вместе с Кондором отходит в сторону. Нервно переминается с ноги на ногу. — Ты не обязан стоять тут со мной, — все же выдыхает негромко. Машет рукой на толпу студентов. — Тут весь поток, это надолго. — Ну, я же сам предложил составить тебе компанию, — отзывается Кондор и улыбается мягко. Леона тихо выдыхает и больше не спорит. Когда Леону наконец вызывают, коридор перед аудиторией успевает опустеть наполовину, а Кондор и Леона устроиться на лавочке неподалёку и даже заскучать. Леона так и не взялась ни за что полезное, как собиралась, а только устроилась на плече Кондора, когда он сам вдруг притянул ее к себе, и принялась листать ленту соцсетей. Кондор же что-то читал, машинально поглаживая девушку по волосам — до тех пор, пока однокурсница, вышедшая из аудитории, не обратилась к ней. — Мунхард, тебя! — Удачи, — это уже Кондор, позволив ей выбраться из объятий, ободряюще сжимает кулак в воздухе, и Леона, покивав и подхватив сумку, скрывается за дверью. В аудитории Леона видит только четырёх ведьм: трое что-то пишут, четвёртая стоит перед кафедрой и, плотно сжимая губы в обиде, наблюдает, как ей в зачётке ставят оценку. — В следующий раз отправитесь на пересдачу, — угрожает ей господин Туриан, отдавая зачетную книжку, а затем глядит на Леону. Кривит губы в усмешке и отдаёт ей пару листков: один с заданием, другой с ее ответами. — У вас же, Леона, между тройкой и четверкой. Если верно исправите хотя бы один вопрос, так и быть, поставлю четыре. От этого снисходительного издевательского тона Леона скрипит зубами, но послушно отправляется за парту. Терять стипендию совсем нет желания. Уступать господину Туриану в упрямстве и упертости — тем более. Пока Леона перечитывает вопросы и собственные ответы на них, отмеченные как неверные, господин Туриан перебирает открытые на нужной странице зачетные книжки на столе в попытке найти пару необходимых. Одна из однокурсниц, что до прихода Леоны тоже что-то исправляла, в итоге сдаётся — спускается к кафедре со словами: «Ставьте три». Леона презрительно фыркает, не отвлекаясь от проверки заданий. Усталость от борьбы с этим преподавателем она, конечно, понимает прекрасно. Но не понимает, как можно все бросить, когда до положительной оценки осталось совсем немного. Пока Леона пытается найти, что же в ее формулировке ответа преподаватель счел неверным, в аудитории сменяется ещё несколько ведьм. Одна из них, впрочем, довольно быстро заканчивает исправление ошибок и спускается к кафедре. Господин Туриан с полминуты внимательно изучает листок, затем старчески кряхтит и кивает. — Так и быть, в этот раз четыре… Он берёт зачётку с края стола, быстро чёркает в ней и отдает студентке. Та принимает её едва ли не дрожащими руками и спешит забрать сумку из-за парты — но останавливается, озадаченно листая зачетную книжку. — А это не моя, — разворачивается она к преподавателю, и Леона вскидывает голову. В руках однокурсницы — зачетка в обложке со знаменитым изображением морского пейзажа. Леона покупала ее ещё в начале первого курса, в одной из лавок кампуса. И, похоже, не она одна. — Это моя, наверное, — все же выдыхает Леона, наблюдая, как однокурсница отдаёт зачетку господину Туриану, а тот, пролистав страницы до первой, кривится презрительно, но согласно кивает. — Ваша. Ладно, — он вздыхает, кажется, устало, и, найдя теперь уже точно нужную зачётку в абсолютно такой же обложке, ставит оценку и там. — Будем считать, господа Мунхард, так решили высшие силы. С этими словами он протягивает ей зачётку, явно намекая, что Леона может идти. Сама Леона же медлит — но лишь несколько мгновений, прежде чем все же вернуть листки с заданиями и ответами, но принять зачетную книжку. Четыре, так четыре. Леона сильно сомневается, что могла бы рассчитывать на что-то большее у этого преподавателя. Сдавленно поблагодарив господина Туриана, Леона спешит покинуть аудиторию, по пути проверяя оценку. И правда — четыре. В коридоре ее дожидается, как и обещал, Кондор. Вылавливает нервно подрагивающую Леону из толпы, впихивает в ее руки невесть откуда взявшийся стаканчик с чем-то горячим и ароматным, да отталкивает подальше от двери. — Ну? И как успехи? — с этими словами Кондор заглядывает в ее лицо — и его глаза светятся, кажется, нешуточным волнением. — Четыре нарисовал, — выдыхает Леона и морщится. — И то, по ошибке. — Это еще как? — Кондор озадаченно моргает, и Леона, принюхиваясь к стаканчику в руках, нехотя пересказывает случившееся. Кондор насмешливо фыркает. — Ну, может, оно и к лучшему? Пей, не бойся, это облепиховый чай. С этими словами он мягко подталкивает Леону к лестнице, призывая ее отправляться в сторону общежития, и ведьма, все же пробуя чай, послушно двигается вперед. — А сам? — А сам уже горячий шоколад выпил, — хмыкает Кондор, и Леона улыбается ему лукаво. — Сладкоежка, — бормочет она и слегка заливается краской, осторожно обнимая Кондора на ходу. — Но… спасибо. Правда. И за чай, и за то, что остался. — Не за что, ведьма. И Кондор тихо посмеивается, обнимая Леону за плечи в ответ.