* * *
— Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим отцом. Фрейдис оторвала взгляд от своего капучино, остывающего на столе. — Отцом? — спросила она Ивара, приподняв бровь. — Я думала, он живет в Испании. — Да, но сейчас он остановился у меня, — Ивар взял ее руку и поцеловал. — Ты ему понравишься. Я знаю, он будет рад. Ивар также считал, что она нравилась его матери, что, конечно, было неправдой. Но сейчас не время поднимать этот вопрос. Фрейдис вежливо перенесла свой третий поздний завтрак с Аслауг и Иваром всего пару недель назад. Она уверена, ледяное отношение Аслауг – обычная ревность матери, которая искренне верит – в целом мире не найдется идеальной девушки для ее сына, а как часто подмечал Ивар – любимого сына. Раз уж Фрейдис нашла какой-никакой язык с его матерью, то обязательно поладит и с отцом. Она сжала его руку в ответ и улыбнулась. — Хорошо, — согласилась Фрейдис. — Когда? Широкая ухмылка расплылась по его лицу. — Давай сегодня. Я подберу для тебя что-нибудь красивое к шарфу от Валентино. Может быть, серьги, — пробормотал задумчиво Ивар. Затем потянулся за костылем, хотя Фрейдис не допила и половины своего напитка. — Давай, пойдем. Фрейдис привычно вторила энтузиазму Ивара, оставив недопитый капучино на столике. Это была их третья остановка за день – после того, как они сначала искали новый блейзер для него, а затем пару ботинок для нее. Именно она предложила сделать маленький перерыв на кофе, когда заметила, что он уже начал уставать от долгой ходьбы. Однако в данный момент, имея возможность отдохнуть и взволнованный мыслью о том, чтобы познакомить ее со своим отцом, Ивар казался полным энергии –говорил без остановки, взял ее за локоть и повел в направлении ювелирного магазина, который, по его словам, нравился его матери. Ивар рассказывал ей, как Аслауг часто брала его с собой за покупками, когда он был ребенком – и такие семейные походы определено принесли пользу. В дорогих магазинах Ивар вел себя легко и непринужденно, болтал с продавцами о новейших приобретениях и предстоящих тенденциях. А потом выбирал что-то для Фрейдис – или позволял ей купить что-то для него. Хотя Ивар говорил о покупке сережек, оказавшись в магазине, он отвлекся на кольцо. — Оно бы хорошо смотрелось на тебе, — сказал Ивар, указывая на бриллиант огранки «принцесса», подозрительно похожий на обручальное кольцо. — Серьги, Ивар, — мягко напомнила ему Фрейдис, подталкивая его вперед. После продолжительного и жаркого обсуждения Фрейдис, наконец, остановилась на паре золотых сережек в форме веера с зелеными драгоценными камнями и бриллиантами. Когда продавщица назвала цену, Ивар и бровью не повел – просто протянул свою кредитку. Он настоял, чтобы Фрейдис надела сережки уже сейчас, а она была совсем не против, только «за». Фрейдис чувствовала прилив нежности, когда видела Ивара таким – счастливым, готовым буквально ходить по потолку от радости. Они сделали последнюю остановку, чтобы поужинать, а потом сразу же отправились в квартиру Ивара. Перед тем, как зайти внутрь, он повернулся, посмотрел на нее и аккуратно заправил выбившуюся прядь волос ей за ухо. — Ты выглядишь идеально, — завороженно прошептал Ивар, прежде чем наклониться, целуя ее. Фрейдис не удержалась и покраснела. Когда Ивар открыл дверь – в нос сразу же ударил запах травки. Ничего необычного; в квартире, которую Ивар делил со своим старшим братом, всегда пахло травкой, хоть и не столь сильно. Ответ нашелся сразу: отец Ивара, которого Фрейдис раньше видела только на фотографиях, сидел на диване в гостиной и попеременно курил один косяк и сворачивал второй, и он едва ли взглянул на них, когда они вошли в комнату. У него была длинная, клочковатая борода, одежда поношенной и в пятнах. А еще запашок исходил не самый приятный. — Папа, — гордо сказал Ивар, подталкивая ее вперед. — Познакомься с моей девушкой, Фрейдис. Отец Ивара медленно оглядел ее с ног до головы налитыми кровью глазами. — О, так у тебя теперь есть девушка, — сказал он наконец. И было что-то в его тоне, заставившее ее немного встревожиться. — Приятно наконец познакомиться с вами, — сказала Фрейдис с вежливой улыбкой, протягивая руку. Рагнар мгновение сидел неподвижно, а затем ответил на рукопожатие. Он держал ее за руку на пару секунд дольше, чем необходимо, прежде чем отпустить. — Ивар много рассказывал о вас, — запнулась Фрейдис, сбитая с толку странной улыбкой, блуждающей на его губах. — О? — Рагнар поднял брови. — Что рассказал тебе мой сын? Что ты ушел из семьи, когда Ивару было семь, и не разговаривал с ним, не виделся, пока ему не исполнилось почти семнадцать. — Он рассказал, что вы блестящий бизнесмен, — ответила Фрейдис, очаровательно улыбаясь. — Вы создали свою компанию из ничего. — И правда, — Рагнар переключил внимание на косяк, который продолжал скручивать. — Что еще? Все мигом из головы вылетело. — Эм… — Фрейдис изучает искусство, — нетерпеливо перебил Ивар, и она тихо вздохнула с облегчением. — Она рисует картины. Мы вместе ходили в Национальную галерею, и она знает обо всех художниках. Фрейдис с трудом удержалась от смешка. Поход в художественный музей был их третьим свиданием и одним из немногих, устроенных по ее инициативе. Ивар в большинстве своем был нетерпелив, откровенно скучал, а Фрейдис даже не смела тогда надеяться на четвертое свидание. Однако, Ивар приятно удивил – извлек-таки что-то полезное. — Я бы не сказала, что знаю всех-всех, — поддразнила она его. — Хм. — Докурив один косяк, Рагнар закурил другой. Глубоко вдохнул, а затем выдохнул дым в их направлении. — Ну. Я очень надеюсь, что мой сын способен позаботиться о тебе, как подобает мужчине. На лице Ивара отразилась тревога. И смущение. Фрейдис быстро схватила его за руку и слегка дернула, заставляя успокоиться. — О, он всегда заботится обо мне; не беспокойтесь, — весело прощебетала она. — Было приятно познакомиться с вами, и я надеюсь, что вы прекрасно проведете вечер. Рагнар ничего не ответил, но Фрейдис все еще чувствовала его взгляд на спине, когда они оставили его, направившись в комнату Ивара. Когда дверь за ними захлопнулась, Ивар прижал ее к стене и крепко поцеловал. — Хэй, — тихо произнесла Фрейдис, отстраняясь от него и переводя дыхание. — Ты хочешь сделать это где-нибудь в другом месте? Твой отец в гостиной. — Ему все равно, давай, — пробормотал Ивар, а после и вовсе отступил. Его лицо слегка покраснело, а дыхание стало прерывистым. — Мы можем пойти ко мне на ночь, — предложила Фрейдис. — Пожалуйста? На мгновение она подумала, что он откажется. — Да, хорошо, — согласился Ивар, а Фредис подумала ей показалось или она правда услышала в его голосе облечение? — Дай мне собрать свои вещи. Фрейдис села на кровать и наблюдала, как он бродит по комнате, собирая вещи. Она повидала множество богатеньких квартир, когда работала уборщицей – до сих пор так странно находиться в одной из таких в качестве гостьи. Одна только гардеробная Ивара больше, чем спальня, которая была в квартире ее мамы до того, как она съехала, и Фрейдис никогда не видела такой шикарной ванной, как у него. Хотя, логика в больших комнатах есть – Ивару нужно место, чтобы передвигаться в инвалидном кресле. Но даже спустя шесть месяцев знакомства Фрейдис не могла привыкнуть к таким масштабам. И теперь, у нее тоже был свой дом, благодаря ему. Когда он впервые высказал эту идею, он отнесся к ней так небрежно, как будто это была самая очевидная вещь в мире, что у нее должна быть собственная квартира. Нет вопроса о том, могла ли она позволить себе что-то подобное; нет беспокойства о том, сможет ли она заплатить страховой депозит или достаточно ли хорош ее кредит. Он просто… позаботился обо всем. Она задавалась вопросом, знает ли он, как много это для нее значит. — Готова? — спросил Ивар, прерывая ее мысли. Он протянул руку, Фрейдис улыбнулась, переплетая их пальцы. Рагнар все еще сидел на диване в гостиной и курил косяк, когда они вышли из спальни. — Уезжаешь так скоро? Быстро же ты управился. И снова Фрейдис увидела то самое выражение неуверенности на лице Ивара. — Я вернусь завтра, — ответил он отцу. — Приятного вечера, — сказал Рагнар, подражая интонации Фрейдис. Он все еще смеялся, когда они вместе вышли из квартиры и закрыли за собой дверь. Они почти не разговаривали, пока ехали к ней домой – настроение Ивара стремительно понижалось, плохой знак. Как только они вошли в ее квартиру, он прижал ее к стене, целуя с горьким отчаянием. Фрейдис погладила его по спине, пытаясь заставить расслабиться, но лишь больно впилась ногтями в его кожу, когда он слишком сильно прикусил ее нижнюю губу. Иногда ей удавалось немного успокоить его; остановить и заставить быть более нежным. Моменты воздушной романтики между ними столь быстротечны, но сегодня бесполезно рассчитывать даже на жалкие крохи. В этот раз Фрейдис не просила прикоснуться к ней как-то по-особенному, не желала побыть сверху, а он был бы и не против. Она поняла, дело не в ней. И даже не в получении удовольствия. Все завязано на Рагнаре, на его словах. В этот вечер Ивар словно говорил с отцом, пока толкал ее на кровать, пока снимал одежду столь нетерпеливо – казалось он сейчас ее просто в клочья разорвет, пока нависал сверху: смотри, папа, смотри, она подо мной; смотри, отец, смотри, как хорошо я могу позаботиться о своей женщине! Фрейдис видела, как Ивар больно прикусил губу. Она протянула руку, пытаясь дотронуться до его лица, но он отмахнулся, продолжая двигаться в ней. Но руки его била дрожь, а глаза слезились. Ивар внезапно остановился, практически рухнув на нее – и на мгновение Фрейдис испугалась, вдруг он поранился. Когда Ивар снова открыл глаза – во взгляде его плескался жгучий стыд. И Фрейдис отвела глаза. Ивар перевернулся на бок, отвернулся от нее, явно не желая разговаривать. Через несколько минут Фрейдис провела ладонью по спине, по темной татуировке. Она большая, незаконченная, но все равно красивая: контур крыльев ворона, каждое перо отчетливо различимо и в то же время плавно сливается. Ивар набил ее больше года назад, когда съехал от матери. Фрейдис спросила, почему он решил набить татуировку. Потому что это была какая-то часть меня, которая может принадлежать только мне и больше никому, сказал он. Я знаю, это всего лишь татуировка, но набить ее – получить свободу. — Когда ты ее закончишь? — спросила Фрейдис вслух. Ивар повернул голову, настороженно глядя на нее через плечо. Затем он перевернулся на живот. — В следующем месяце, — поделился он. — Много чего еще надо добавить. Наверное, несколько сеансов. — Разве это не больно? Казалось, Ивар слегка озадачился этим вопросом. — Ну, да. Но все в порядке, так и должно быть. Фрейдис перевернулась на живот, обнимая его за талию. — Я должна тебе кое-что сказать, — сказала она ему, волнение закралось в ее голос. — Я не хотела ничего говорить, пока ничего еще не решено, но сегодня утром у меня было собеседование на работу, и я думаю, оно прошло очень хорошо. Ивар нахмурился в замешательстве. — Ты ходила на собеседование? Зачем? — В галерее, которая специализируется на постмодернистском искусстве, она мне подходит, — сказала Фрейдис. — Пусть она и небольшая, зато постоянно развивается. Это именно та работа, которую я надеялась получить. Шанс — построить карьеру. График отличный, позволяющий мне посещать занятия, пока не я получу степень, — простая мысль о работе мечты заставила ее улыбнуться. Ивар все еще хмурился. Он убрал ее руку, перевернулся и сел. — Что будешь делать, если они сделают тебе предложение? Что за вопросы такие? Фрейдис ответила без задней мысли: — Я приму его. А как иначе-то. — Если дело в деньгах, ты знаешь, я могу тебе помочь; тебе не нужно беспокоиться об этом. — Ивар откинул одеяло, свесил ноги с кровати и начал шарить в поисках своей одежды. Фрейдис села и смотрела, как он одевается. — Это очень мило с твоей стороны; правда, но я делаю это не только ради денег. Я хочу эту работу. — Да, но…— начал Ивар, и теперь его голос звучал не столько удивленно, сколько разочарованно. — Но если там будет полный рабочий день, я не смогу видеть тебя так часто. И ты моя девушка. Я должен заботиться о тебе. Это то, что делают настоящие мужчины. Я не хочу, чтобы ты бралась за эту работу. Фрейдис была не в настроении спорить с ним. — Ну, это было просто собеседование; я еще не знаю, предложат ли мне эту работу. Мы можем разобраться во всем этом позже. — Хорошо, — пробурчал Ивар, явно не убежденный в ее словах. Он взял костыль и направился в ванную, все еще немного пошатываясь. Как только он ушел, Фрейдис встала, накинула халат и подошла к окну. На улице уже стемнело, и город пылал. Отсюда был потрясающий вид на гавань. Любимая часть в квартире, которую Ивар купил для нее. Она облокотилась на подоконник и сосредоточилась на очертаниях кораблей, спокойно покачивающихся на воде, пока собиралась с мыслями. Фрейдис думала, что прекрасно знает Ивара, но его реакция на новости застала врасплох, и она не была уверена почему. Наверное, все ерунда, убеждала она себя. Он просто в плохом настроении, вот и все. Фрейдис дотронулась до новых сережек, которые Ивар купил ей сегодня. Огни гавани проникали через окна – зеленые камни выглядели почти черными, а золото тускло блестело. Она сунула их в карман халата, когда услышала, как открылась дверь ванной и Ивар вышел, чтобы присоединиться к ней. Фрейдис надеялась, что он больше не будет вспоминать о собеседовании, и, к счастью, он промолчал. Через мгновение Ивар обнял ее, а Фрейдис прислонилась к его плечу, и они вместе смотрели, как мимо проплывают корабли.* * *
Сегодня хороший день. Нет, даже отличный; Маргрет уверена. В конце концов, Уббе жаловался, что в последние несколько месяцев она была довольно пессимистичной, и ей пришлось согласиться с его доводами. Напряженно-сложная обстановка заставляла ее быть невыносимой. Но не сегодня. Сегодня все лучше. Она только что вышла из парикмахерской и возвращалась домой, чтобы присоединиться к Уббе, а потом они поедут в город и встретятся с Бьерном и Торви на двойном свидании. Первое настоящее свидание почти за год, и Маргрет не могла не чувствовать волнения, пока вела машину. Уббе выбрал их обычное место, модный итальянский ресторан, и Маргрет уже прокручивала в голове меню. Когда они встречались, она и Уббе всегда делили закуску и десерт. Блюдо с сыром, без пасты, пирожки с оливками… Маргарет широко улыбнулась, когда заехала в гараж и вошла в дом. — Я вернулась! — крикнула она, но ответа не получила. Она сняла туфли на каблуках. — Уббе? Маргарет нашла его в домашнем офисе. Из коридора отдаленно слышалось, как он что-то печатал на компьютере. Она в последний раз провела пальцами по волосам, прежде чем войти внутрь, хотя все его внимание все еще было приковано к документу перед ним. — Привет, — поздоровалась Маргарет, придавая голосу страсти. Уббе нахмурился, наклонившись вперед, изучая написанное нечто на компьютере. — Привет, — поприветствовал он рассеянно. Маргрет изо всех сил старалась не выглядеть разочарованной. Она придвинулась ближе к креслу, положила руки ему на плечи и поцеловала в макушку. Уббе сделал паузу и отодвинул стул, поднял глаза и снова нахмурился. — Все в порядке? Маргрет почувствовала, как улыбка застыла ее лице, и попыталась сдерживаться. — Конечно. — Ее глаза скользнули по его одежде, обычным джинсам и белой рубашке. — Ты готов к свиданию? Уббе переключил внимание на экран компьютера. — Да, мне просто нужно сначала закончить с делами, хорошо, милая? Милая. Ее желудок немного скрутило, но она кивнула. — Все нормально; мне нужно еще сбегать переодеться, — Маргарет подождала еще мгновение, ожидая реакции, но Уббе был занят перечитыванием абзаца, поэтому она направилась в их спальню на противоположной стороне коридора. Ее платье лежало на кровати: фиолетовое с длинными рукавами, открывающее декольте. Надевая его, она изо всех сил старалась отодвинуть негативные мысли в сторону. Уббе просто занят. Тяжелой работой. Его настроение поднимется, когда он закончит. Ее мысли вернулись к вечеру с Торой и Фрейдис. Тот вечер оказался неожиданно приятным. Маргарет чувствовала себя менее одинокой с ними, хотя они были моложе ее. Маргрет говорила с несколькими соседками и женщинами из класса по йоге, но те обычно были больше сосредоточены на своих завтраках и детях, и с ними было невозможно поговорить о проблемах, касающихся Уббе и его бизнеса. Хотя, девушка Хвитсерка явно не в курсе темных делишек, но Маргарет не смела ее строго судить. Тора была добра к ней весь вечер, пусть и немного напряжена. Маргарет задавалась вопросом, сказал ли ей Хвитсерк, что они встречались несколько раз, прежде чем она начала встречаться с Уббе. Фрейдис, по крайней мере, осведомлена во всех аспектах, но Маргрет испытывала смутные сомнения на ее счет. Богатство Ивара, несомненно, хорошая защита, но когда Маргарет работала личной помощницей Аслауг и до того, как она вышла замуж за Уббе, он был просто подонком, который приставал к ней всякий раз, когда был рядом. Нет, Маргарет благодарна за вечер. Он дал ей возможность высказаться, и, к ее удивлению, с тех пор все постепенно улучшалось. Уббе предложил двойное свидание, и она проснулась, чувствуя себя хорошо отдохнувшей впервые за долгое время. Когда Маргарет закончила с платьем и макияжем, то посмотрела на себя в зеркало. У нее все еще были мешки под глазами, которые она прятала под тональным кремом, а платье сидело слишком туго на талии, но все было в порядке. Она в порядке. Все хорошо. Стук в дверь заставил ее обернуться. Взгляд Уббе скользнул по ее платью, и Маргарет ожидала комментария, но он быстро отвернулся. — Ты готова? Маргрет улыбнулась. — Конечно, муж. Ей хотелось взять его за руку, но он уже вышел в коридор, поэтому она просто последовала за ним. Как только они сели в машину, Уббе внезапно стал очень разговорчивым: — Не забудь, наша главная цель на сегодня – восстановить связь с Бьерном после этого напряженного и очень разочаровывающего года… — он замолчал, крепче сжимая руль. Уббе, конечно, говорил о Хвитсерке и Иваре, которые порвали с ним связь не только как партнеры по семейному бизнесу, но и как братья – у Лодброков одно без другого не существует. Стремление Уббе сделать бизнес Лодброков полностью легальным предприятием не понравилось никому, и он зол, обижен на своих братьев. Вот почему Маргрет не рассказала ему о встрече с Фрейдис и Торой. Это бы просто разозлило его. — Нам нужно держаться вместе, как семья, сейчас больше, чем когда-либо, — продолжил Уббе решительно. — Я уверен, что Бьерн понимает. Нам просто нужно провести немного времени вместе. Мы должны сохранить наследие нашего отца. Маргрет увидела Рагнара на свадьбе – в первый и последний раз. Он явился в шортах и сандалиях после окончания церемонии, выпил бутылку шампанского, а потом ушел. Уббе пытался держаться молодцом, но она знала, ему было трудно. Во время их медового месяца он рассказал, как отец ушел из семьи и бизнеса, когда ему было двенадцать. Уббе самолично пришлось воспитывать и заботиться о младших братьях. Она пыталась утешить его, но Уббе пожал плечами. — Все в порядке; я не скучаю по нему. Все равно хорошо быть сыном Рагнара Лодброка. Люди уважают меня за это, и этого более чем достаточно. Маргарет не уверена, что верила в это – она не могла простить своего собственного отца после всего, что он сделал, – но считала восхитительным, что Уббе все еще заботится о бизнесе, который начал его отец. — Просто попытайся задать настроение; я сделаю все остальное, — заключил он. Она протянула руку, чтобы сжать его руку на руле. — Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала Маргарет, но даже под ее прикосновением Уббе не мог расслабиться. Она убрала руку, и он включил музыку, когда заиграла песня U2, показывая, что их разговор окончен. Итальянский ресторан не сильно изменился за год. Их провели к столику, где, к ее удивлению, уже ждали Бьерн и Торви. Очевидно, Торви заставила его прийти пораньше, ведь Бьерн пунктуальностью никогда не отличался. Маргрет бросала взгляд то на одного, то на другого. Она знала, их брак рассыпается, словно песочный замок. На прошлое Рождество, будучи очень пьяным, Бьерн рассказал Маргрет обо всех своих делах, кульминацией которых стал проникновенный монолог о его кратких, но страстных отношениях с другом и деловым партнером Хальфданом. После этого Бьерн вел себя так, как будто ничего не произошло, и Маргарет подумалось, не забыл ли он о своих рассказанных откровениях. В любом случае, любопытно узнать, что происходило между Бьерном и Торви. Но ничего примечательного, они просто сели чуть поодаль друг от друга. Как и Маргрет, Торви нарядилась, а Бьерн надел обычную обтягивающую майку и шорты, хотя была ранняя осень. Его глаза были сосредоточены на телефоне, и когда Уббе поздоровался с ними, он на мгновение поднял взгляд. Торви немедленно встала и обняла Уббе, а затем Маргрет. — У тебя красивое платье, — сказала ей Маргрет после того, как они оторвались друг от друга. Улыбка Торви стала шире. — Спасибо. Я купила его неделю назад, и оно мне очень нравится. Все сели, и Маргрет приятно видеть, что меню осталось прежним. Она нежно коснулась руки Уббе. — Дорогой, ты бы предпочел на закуску пирожки с оливками или сырную тарелку? Уббе нахмурился. — Я не думала об этом. На самом деле, не слишком уверен, хочу ли я закуски. Маргарет знала, что не должна разочаровываться из-за чего-то столь тривиального, и все же чувствовала, как улыбка исчезает с ее лица. Уббе заметил перемены в ее настроении. — Ты можешь заказать любую закуску, какую захочешь, — улыбнулся он, явно не понимая проблемы. — Да, знаю, мы просто… Мы всегда делили закуску… — ее голос затих, а улыбка Уббе застыла. Ее взгляд переместился на Торви и Бьерна. Бьерн сосредоточился на своем телефоне, но Торви пристально наблюдала за ними. — Да, я закажу оливковое масло, — пробормотала она и отпустила его руку. Маргарет заметила, как Торви и Уббе обменялись взглядами. На мгновение ей показалось, что Уббе молча извиняется за свое поведение, но также казалось, в их разговоре было что-то еще. В замешательстве Маргарет снова сосредоточилась на меню, пока Уббе пытался завязать разговор с Бьерном об их отце и детстве. Все звучало как по заученному сценарию, но Маргарет старалась ободряюще улыбаться, как и Торви, которая внимательно слушала и время от времени кивала ей в знак поддержки. Бьерн же, все еще залипал в телефон. — Что скажешь? — закончил Уббе с широкой улыбкой на лице, заставившей Маргрет тоже улыбнуться. Не задумываясь, она протянула к нему руку, а он неожиданно погладил ее ладонь. Маргарет быстро опустила взгляд на стол, скрывая улыбку. А потом заметила, Бьерн до сих пор ничего не сказал. Маргарет ощутила, как Уббе напрягся под ее рукой. Напитки и закуски подали как раз вовремя. Торви похвалила вино, и Бьерн быстро осушил свое пиво. Темы становились все более непринужденными и социальными, когда Торви рассказывала об успехах Гутрума в школе, но Маргрет чувствовала взгляд Уббе на Бьерне. Он через раз участвовал в разговор, но искренне просиял, когда ему принесли пиццу с тунцом. Затем Бьерн снова посмотрел в телефон и выругался. Уббе повернулся, посмотрел на своего брата с озадаченно, даже Торви казалась обеспокоенной. — Что случилось? — спросила она. Со вздохом Бьерн отложил телефон и принялся за вторую кружку пива. — Барселона проигрывает, — поделился он, звуча ужасно расстроенным. Торви и Уббе одновременно выглядели очень разочарованными. Уббе нахмурился, когда повернулся к еде, очевидно, пытаясь контролировать свои эмоции. Маргрет положила руку ему на плечо, пытаясь успокоить его. — Лига чемпионов? — спросила Маргрет, старясь поддержать разговор. Она никогда по-настоящему не интересовалась футболом, но ее отец интересовался. Каждую субботу и воскресенье он сидел перед телевизором и смотрел, как играют его любимые команды. Ей и ее сестре разрешили сидеть впереди на коврике и играть, но они должны были вести себя очень тихо. Маргрет все еще помнила, как однажды она попыталась показать ему свой рисунок, и он отложил его в сторону, слишком сосредоточенный на игре, чтобы заботиться о своих детях. Бьерн отрезал кусок пиццы, взяв ее голыми руками. — Против Баварии, — объяснил он с набитым ртом, кусочки еды падали на стол. — Это 2 к 1 по какой-то богом забытой причине. — Маргрет увидела, как Торви скорчила гримасу. — Сколько времени у них есть, чтобы наверстать упущенное? — Маргарет с гордостью заметила, тактика, похоже, сработала, и Бьерн становился все более и более разговорчивым. Теперь ей просто нужно было найти способ вернуть разговор к теме Уббе. — Милая, — сказал Уббе и взял ее за руку. Маргрет повернулась, чтобы посмотреть на него, в замешательстве. Бьерн явно ничего не заметил. — У них еще есть двадцать минут, но они не играли хорошо на протяжении всей игры. — Они все еще могут выиграть, — ответила Маргарет с улыбкой. Уббе сжал руку немного сильнее. — Милая. — Да, дорогой? — спросила она, небрежно положив свою руку на его. Она ободряюще улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, но улыбка не касалась его глаз. На самом деле, теперь, когда Маргарет присмотрелась повнимательнее, Уббе казался недовольным. — Позволь мне разобраться с этим, — сказал он ей, прежде чем снова повернуться к Бьерну. Уббе не заметил улыбки, застывшей на губах Маргрет. Она даже не слышала, что говорил Уббе. Ее взгляд упал на бокал с вином, она взяла его и начала всматриваться в темно-красную бездну. Маргарет пыталась все исправить, но, как обычно, недостаточно постаралась. Уббе сказал это не нарочно. Не его вина, но всякий раз, когда он называл ее милой, все, о чем Маргарет могла думать, была его мать во время свадебных приготовлений: Маргрет, милая, ты действительно думаешь, что это платье подходит к твоей фигуре? Милая, ты уверена, что хочешь розы на свою свадьбу; тебе не кажется, что это немного банально? Милая, позволь мне разобраться с этим. Маргрет так старалась сделать все идеально тогда, даже выбрала розы, потому что думала, что они понравятся Аслауг, но ничто не могло сделать эту женщину счастливой, потому что проблема была не в платье или цветах. Проблема в ней. Ее взгляд переместился на Торви, которая наблюдал за ней с грустным – почти виноватым – выражением лица. Она быстро вспомнила, где находится, и повернулась к Уббе, который теперь выступал прямо против Ивара и Хвитсерка. — Мы не можем позволить им продолжать, как это сделала моя мать, Бьерн, — говорил Уббе с ноткой отчаяния. — Я говорил об этом с твоей матерью, и она согласилась. Пришло время нам объединиться и превратить бизнес в полностью легальное предприятие. Мы были готовы много лет назад, когда папа попытался это сделать. Это была его лучшая и самая вдохновляющая речь, но Маргрет видела, Бьерн абсолютно не заинтересован. Теперь, когда его команда проигрывала, он полностью сосредоточился на пицце перед ним, которая была почти готова. Когда Уббе начал говорить о Лагерте, Бьерн закатил глаза. Маргрет удивилась; она не знала, что Уббе поддерживал с ней контакт. Между ними повисло молчание. Бьерн поковырял пальцем в зубах, прежде чем взять последний кусочек. Он повернулся к Торви. — Пицца здесь такая маленькая; помнишь место, куда мы обычно ходим? С большими кусками? Губы Торви стали еще тоньше. — Бьерн, Уббе разговаривал с тобой. — Слышал, — небрежно ответил Бьерн. Он повернулся к Уббе. — Но я не думаю, что сейчас время или место обсуждать что-то подобное. Маргрет почувствовала, как рядом с ней напрягся Уббе. Она протянула руку, чтобы успокоить его, но Уббе оттолкнул ее. — Бьерн, мы не можем позволить Ивару сделать это, — сказал он. Его руки дрожали, как всегда, когда он был очень-очень зол, но его голос оставался спокойным и ровным. Уббе и Аслауг одинаковые: всегда царственные и хладнокровные, даже когда они были близки к тому, чтобы взорваться. — Мы? — Бьерн не выглядел обеспокоенным. — Ссора с Иваром — только твоя проблема. Разберись с ним или не разбирайся. Мне все равно, — он вытер руки о штаны и огляделся. — Я думаю, что в меня влезет еще одна пицца, — заявил он. — И пиво. Торви и Уббе снова обменялись взглядами, а потом Уббе расслабился, когда Торви пожала плечами. У Маргрет отчего-то возникло ощущение, Уббе вовлек Торви в свои планы, и на мгновение она приревновала. Уббе иногда привлекал ее к некоторым своим работам, но он также держал ее на расстоянии. Почему он обратился за помощью к Торви, а не к ней? После того, как они попрощались и вернулись в машину, Маргарет продолжала думать об этом и решила, она просто глупая. Уббе нужно было найти подход к Бьорну, и хотя отношения Торви и Бьерна были натянутыми, она знала его лучше, чем кто-либо другой в мире. Конечно, он попросил у нее совета. Это имело смысл. Маргарет посмотрела на Уббе, который снова включил музыку. Теперь Nickelback пробивал машину насквозь. — Могло быть и хуже, — наконец осмелилась сказать она. Уббе бросил на нее злобный взгляд. — Скажи мне, как могло быть хуже? — спросил он, и его голос сочился ядом. Маргрет знала, он расстроен не из-за нее, а из-за ситуации. Уббе устал, озлобился. Как его жена, ее работа заключалась в том, чтобы все исправить – включить солнце во время жуткого дождя. Маргарет продолжила поддерживать: — Не то чтобы Бьерн что-то говорил против твоей идеи; я полагаю, он просто не хотел портить дату. — Он пришел в майке, — возразил Уббе. — Он меня не уважает. Он знал, что это всего лишь предлог поговорить о делах. Маргрет почувствовала волну разочарования, услышав, как он сказал, что свидание было для него притворством, но она сказала себе, что это не то, из-за чего надо расстраиваться. Уббе взял ее с собой. Во всяком случае, это означало, он снова вовлек ее в свой бизнес. — Вы не закончили свой разговор, — сказала она. — И, по крайней мере, Торви на твоей стороне. Уббе напрягся. — Прости? Маргрет потребовалось мгновение, чтобы понять, ей нужно объяснить свою мыль: — О, я имела в виду, она уже была согласна с твоим планом, поэтому я подумала, может быть, ты поговорил с ней об этом. Выражение лица Уббе на мгновение стало пустым, когда он посмотрел на нее. Маргарет ждала, пока он скажет что-нибудь еще, но Уббе отвернулся. — Я ошибалась? — осторожно спросила она. — Нет, — нерешительно сказал Уббе. Может быть, он боялся, что она начнет ревновать. Маргрет знала, у нее имелись проблемы с ревностью, и она заставила ее несправедливо набрасываться на него в начале их брака, но сейчас она пыталась быть лучше. — Вы двое, похоже, ладите, — вежливо подметила Маргарет. Уббе был явно не в настроении выслушивать нечто подобное и она замолчала. Уббе наконец вздохнул. — Я не понимаю, почему Бьерн не видит в Иваре проблемы. Он представляет опасность для всего бизнеса и наследия нашего отца. Его безрассудство доставит всем нам неприятности. Я пытался отпустить все; правда пытался, но мы находимся на том этапе, когда остановить его будет все труднее и труднее. Мать всегда баловала его в детстве, поэтому она ничего не сделает. Хвитсерк не заинтересован в том, чтобы брать на себя большую ответственность, а Сигурд сейчас в Индии, и его это не волнует, сколько бы я с ним ни разговаривал. Он просто жалуется на нашу мать, — заключил Уббе и закатил глаза. Из всех братьев Маргарет хуже всех знала Сигурда. Когда она начала работать на Аслауг, он проживал в Лондоне, изучая теорию музыки. В то время он ей нравился, но потом Сигурд перестал навещать семью, и Маргарет так и не узнала причины, хотя он появился на их свадьбе в рубашке и шортах из батика, чтобы позлить свою мать, а позже он подрался с Иваром. Свадьба прошла достаточно напряженной из-за требований Аслауг, всех важных деловых людей, окружавших их, и ее собственной маленькой семьи, отчаянно пытающейся не выглядеть неуместно в большом банкетном зале. Маргарет чувствовала себя такой беспомощной и пристыженной, и даже подружки невесты не смогли ее утешить. Оглядываясь назад, Маргарет пыталась не чувствовать горечи. Всем пришлось через многое пройти. Она вздохнула. — Мы придумаем, что делать с Иваром; не волнуйся. Уббе повернулся, чтобы снова посмотреть на нее с тем же пустым выражением. В другое время Маргарет, возможно, подразнила бы его за то, что он выглядит как Хвитсерк, но сейчас не до глупых шуточек, все серьезно. Уббе открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем снова закрыл его. Они не разговаривали до конца поездки. Маргарет ожидала, что Уббе вернется в домашний офис, как он обычно делал перед сном, но вместо этого он последовал за ней в их спальню, и они оба разделись. Маргарет не могла не посмотреть на него. Прошло много времени с тех пор, как они занимались сексом, но ничего удивительного; последние несколько месяцев им было не до того. Маргарет посмотрела на Уббе, как только они легли в постель. Он смотрел в потолок, глубоко задумавшись. — Ты счастлив? — спросила она. Он вздохнул и пожал плечами, по-прежнему не глядя на нее. — Все было хорошо. Я сделал все, что мог. Маргарет захотелось протянуть руку и коснуться его щеки. Уббе был слишком строг к себе. Ему явно нужно было отвлечься, но когда она начала тянуть руку, его глаза обратились к ней. Она не знала почему, но то, как он посмотрел на нее, заставило ее остановиться. Вместо этого она нерешительно улыбнулась. Я люблю тебя, хотела она сказать ему. Мы пройдем через это, я знаю, что сможем. Когда Маргарет, наконец, набралась смелости, чтобы протянуть руку, Уббе снова заговорил: — Спокойной ночи, Маргарет, — затем он повернулся на бок. Она опустила руку на кровать и посмотрела на его спину. Уббе всегда быстро засыпал, и она наблюдала, как его дыхание становилось ровным. Все в порядке, говорила она себе. Маленькими, детскими шагами. Маргарет не знала, что привело их к этому кризису, но они найдут выход из этого дерьма. Сегодня все было хорошо. Ей просто нужно было немного снизить свои ожидания.