***
- Ромео, что опять случилось? - Утро брезговал называть их по статусу, а оттого использовал их имена. Отчасти это раздражало Ночь. Имя для него было сокровенной защитой, которую можно назвать лишь человеку, которому готов доверить свою жизнь на поле брани. Любой человек любит обращение к себе по имени, ведь имя определяет человека, как личность, что-то отдельное, однако имя создает связь, которая может стать крепче... Крепкую связь легко разрубить одномоментно, но боль от этого будет долгой, если не бесконечной. - Пик опять мне не дает сорвать розы! Я хотел сделать подарок! - воет Вечер, всхлипывая и подбегая к Утру, чтобы пожаловаться. - А еще он опять называет меня странной кличкой! - Полно тебе рыдать. - рычит Ночь из-за спины Дня, который обычно стоял за него горой. Ночь выходит из-под чужой защиты и быстро сокращает расстояние до него, протягивая букет окровавленных роз романтику. Руки болели, пальцы начали пухнуть из-за шипов. Следующая фраза брошена скомканной и наполовину проглоченной. - Держи. Кончай рыдать, я не хотел, чтобы ты поранился. - прорычал Ночь, немного встряхивая букет роз, шипы которых были с особой осторожностью срезаны. Вечер больше не ноет, это радует подуставшего мага. Романтик смеется.***
Ночь щурится, оглядывая сад. День слишком светел для него, особенно после долгого заточения, которое не скоро закончится. - Пик, ну спой мне, прошу! - раздается за спиной жалобный голос Вечера. И как он успел проскользнуть? Кажется, хватку Пик совсем растерял за свое время. Оборачиваясь к неожиданному гостю, Пик качает головой, не произнося ни слова, как бы ни хотелось. - Никто не услышит, а я никому не скажу! Пик вновь качает головой, отворачиваясь, после чего слышит тихие удаляющиеся шаги. Вечер иногда заглядывает к нему и просит спеть, как в былые времена, но из раза в раз Ночь непреклонен, а в башне царит гробовая тишина. Зимнее утро, сменявшееся вечером, но не ночью, несколько напрягало. Давно нарушен порядок вещей, а оттого многие люди к этому привыкли. Ему было все равно, ничто не тревожило его душу, пока в голову не заходили мысли о Дне. День всегда был рядом, алые его очи были схожи с алыми глазами Ночи, когда тот злился, да и в целом в некоторых привычках они были схожи. Самый младший из их четверки рос, копируя свою противоположность, однако и не догадывался первое время, что и День делал то же самое. Ночь следует за Днем, День за Ночью, так из года в год противоположности на своих плечах держали цикл суток, но все изменилось с желанием Пика уйти дальше дозволенного, узреть другую сторону магии, более жестокую, но и с какой-то стороны более справедливую. Кто бы знал, что на многое постигнутое им тогда его навел именно День? Узнай об этом Куромаку, что бы вышло?***
Тихое пение наполняло комнату. Ночь держал в руках биву, которую получил от Дня в подарок на совершеннолетие. Инструмент был достаточно большим, но Ночь давно овладел им, а оттого пение получало поддержку, аккомпанемент, иссекаемый плектором и пальцами из струн. Ночь любил воспевать битвы, а оттого темп был быстр, разгорячен, словно пламя, а голос был тверд, пусть и тих. Длинные волосы, уходящие в темно-фиолетовый цвет, лежали на плечах. Гармония царила в комнате. Внезапно волос касается теплая рука, к которой вскоре присоединяется и расческа. Игра и пение прекращаются в тот же миг, а Ночь оборачивается, видя за спиной своего, можно сказать, наставника. В алых глазах Дня так и читается радость и гордость, но сам парень лишь слабо улыбается. - Ты быстро учишься. Продолжай игру, Ночь. - День всегда называл его по титулу, уважая границы младшего из четверых. Но иногда так хотелось пойти против принципов и попросить его называть по имени... Сегодня соблазн был слишком велик. - Ты можешь называть меня по имени, День... - сорвалось с уст младшего, который повернулся к инструменту, укладывая пальцы на струны. - Как тебе будет угодно, Пик. - тихо проговаривает Данте, продолжая расчесывать темные волосы с особой нежностью и осторожностью. Ночь улыбается и продолжает игру. Песня из его уст льется плавно и окутывает гостя с алыми волосами.***
Тишина. Ветер был холоден настолько, что обжигал щеки, вырезая на них румянец. Ночь давно привык к этому чувству, а потому лишь подтянул к себе ткань тянувшегося за ним плаща, после чего укутался в него сильнее. Пик усаживается в небольшое кресло, ноги подкашивались от проклятия. Вот и плата за полученные знания и умения. Куромаку и Данте его бы вылечили мигом, а Ромео бы поднял настроение разговорами о мелочах, не соверши тогда Ночь ошибку.***
- Как ты мог? - кричал ему Куромаку. Впервые холодность глаз старшего сменилась искренней болью и непониманием. - Предатель! Я ненавижу тебя! Фиолетовые линии расползались по телу медленно, пожирая его, словно огонь пожирает деревяшку, подкинутую в камин. Боль была невыносимая, а темные глаза смотрели в пустоту. Темное заклинание слежения сработало, но стало роковым для подозревавшего много что Утра. Тогда младший впервые почувствовал осколки своей души.***
Тишина окружала его, давила не хуже стен. Ночь закрыл глаза, вжимая голову в плечи. Возможно, впервые Пик мог заметить, что ему больно внутри, в самой душе. Ночь перестал отрицать свою нужду хоть в каком-то общении, только потеряв свободу и возможность говорить. Наказание продлится вечность, а потому придется вернуться к наслаждению чувством пустоты внутри. Оставалось лишь пустить холод зимы в живую душу, чтобы перестать испытывать муки. Почему же он не может этого сделать? - Потому что только железо может нас спасти, - раздался из-за спины холодный голос Утра. - Лишь кровь может освободить нас, - раздался голос Дня вслед за ним. - От тяжелых цепей греха, - вторил им голос Вечера. "От высокомерия зла..." - в мыслях продолжил Ночь, встрпенувшись. Теперь перед ним стояли три мага. От этого ли стало холоднее? От этого ли пробежали мурашки по его спине? Хотя погодите, откуда столько снега? Он не мог провести так много времени здесь... - Отныне тебе возвращено право говорить, Пик. Твоя оскверненная кровь позволила людям спастись. - холодно отчеканил Куромаку. Пик огляделся: не было яркого света дня, лишь приятная и забытая темень окружала их. Что же произошло? Ночь приоткрыл рот, но тут же его закрыл. Чувство вины все еще давило, а оттого ни звука не смогло вырваться из горячей груди. - Ты вернул ночь, несмотря на ограничение магии, а оттого людям вернулся ясный сон и разум, друг мой. - пояснил Данте. - С тебя сняты все обвинения, младший братик. - Ромео улыбнулся, пока Данте медленно кивнул. Пик осмотрел свои руки. Перчатки слипались от крови, наполнявшей их. - Но это не значит, что ты полностью прощен... - начал было Куромаку, за что получил легкий тычок в бок от Данте. Младший помедлил, но через несколько секунд обнял троих названых братьев, радостно смеясь и получая теплые объятия в ответ. - А теперь ты должен мне песню. - звонко хохотнул Ромео.