Последний Эсхатон

      Эмелис спала как убитая. Подаренное королевой устройство, куб со светящимися светло-зелеными гранями, сработало именно так, как она и рассказывала. Как только устройство почувствовало неладное, оно отправило короткую весточку Изгоям о том, что Эмелис со своим заданием справилась. Шейн, которого теперь официально объявили в розыск, подняв со дна океана все его тяжкие преступления, тоже предпочел оставаться в тени. Не было сомнений, что он остался жив, но навряд ли в ближайшее время хоть как-то себя покажет, ибо он с тех пор не объявился за своим кораблем, однако вот «Лучезарность» ухватить с собой он успел. Сол тоже пропал на неопределенное время. Он был в крайней степени не в духе, и постоянно твердил о том, что теперь не сможет вернуться домой из-за множества логических ошибок, что встали на его пути. Подобного исхода он ожидать не мог, и теперь ему нужно было время, чтобы залатать себя.       На помощь Эмелис, начинающей сходить с ума, подоспели специальные отряды, что доставили её на Альтру, и все её провозгласили посмертным героем, деяния которого никогда не забудут. Эмелис всё отнекивалась от надлежащего ей отдыха, что-то в безумии говоря о некоем призрачном долге. Но ей действительно стоило отдохнуть, ведь в тот же день, как она впала в свой долгий сон, все её жизненные показатели резко поднялись вверх. То ли от витаминных добавок, то ли от ощущения заслуженного отдыха. Но до последнего момента она упиралась, что вовсе это всё не её заслуга, а во многом заслуга лишь Вечного сердца, и, пожалуй, вечного её хранителя Сола. После подобных откровений она и заснула.       В своем сне она видела вполне себе реальное сновидение, что затянулось на долгие два дня. То ли от тысячелетней усталости она проспала такое долгое время, то ли из-за процессов внутри неё, то ли из-за самого сновидения, который даже осмыслять было сложно. Она была словно запертым в темнице богом, которого держали долго, и самим этим заточением приносили ему вред и боль. Вмиг она вспомнила о том, что в подобном месте уже однажды находилась, когда Империя напала на Седьмую станцию, и её захватила «Светлая гвардия», введя в неё какой-то препарат. Время внутри сна проходило в несколько раз быстрее, и за два обычных, земных дня, как заточенный бог она просуществовала не менее недели. Это воистину было изнурительное событие, и хоть она понимала, что всё её окружающее является просто сном, пробудиться она не могла. С этих пор боязнь уснуть стала не на шутку серьёзной.       К тому же куда-то подевалась её божественность. В прошлые разы, когда она осмысляла себя во снах, она могла сделать даже больше, чем могла сделать в реальном мире. Сила Вечного сердца, как она поймет позже, проявляла себя только во сне, однако в этом сне она оставалась бессильной. На последний день её цепи сами по себе освободили её, и она смогла встать на ноги, однако от этого она даже не была счастлива. Словно отчаяние потекло по её венам, и уже давно не осталось ничего, кроме бессмысленного существования внутри этой темницы, которая была абсолютно пуста. Выход из неё имелся, да вот только вёл он в абсолютную пустоту, которая, казалось, даже цвета своего не имела, и пройти в неё было равно самоубийству. Но Эмелис прошла, и вдруг стала ощущать себя в падении. Это падение тоже было нескончаемым, однако, всё же, проснуться в реальном мире она смогла.       Очень многое не может осознать человеческий мозг. Ещё несколько минут она не могла понять, вышла ли она из сна, или так и находится в вечном заточении. Реальный мир не отличался от мира снов, и, пожалуй, ощущался даже менее реальным. Однако чуть позже это ощущение как рукой сняло, и она почувствовала себя нагой. Сон начал забываться, и всё более и более казался ей далеким от настоящего мира. Вместе с осознанием места, в котором она находится, она начала осознавать и свои чувства, понимая, что к её спине прикреплен толстый кабель, а к шее кабель поменьше. Эмелис находилась в вязкой водной субстанции, в которой она начала задыхаться. Она начала барахтаться, но движения её были настолько тяжелы и сложны, что она едва ли могла пошевельнуть своими пальцами. А кабели словно качали из неё кровь, как огромные и ненасытные комары. Начало проясняться пространство за резервуаром, в котором она находилась. Она была в неизвестном её месте, и это вполне могла быть и лаборатория Изгоев, и лаборатория Империи, и даже сам Эсхатон, в теории было возможно её нахождение во всех этих местах. Хотя мысль о нахождении в заключении Империи или Изгоев её не на шутку пугала, а вот мысль об Эсхатоне, создала приятное чувство неопределенного спокойствия, чувство пребывания в доме, которого у неё больше не было. Но кто мог посадить её сюда? Или всё это до сих пор был её сон?       За стеклом резервуара, в котором она находилась, она наконец увидела два крупных силуэта людей. Один силуэт был очень даже знаком, а второй она видела впервые. Знакомый силуэт начал удаляться, а спустя время удалился и незнакомец. Она пыталась кричать, но её тело её не слушало. Она начала вновь засыпать в ужасе, боясь снова проживет долгое время в заточении, но на этот раз сна у неё не было.       Она проснулась во второй раз, но проснулась уже вне этого резервуара. Она была мокрой и ей было холодно, но по крайней мере теперь она могла свободно дышать. Перед глазами стояла размытая картинка, начинающая приобретать резкость только через время. Теперь она не была нагой, а одетой в привычную её космическую форму, выдаваемую на станциях и в жилых кораблях. Но было страшно именно то, что эту форму она знала. Она была сшита по всем стандартам Империи. Эмелис находилась в руках Империи.       Девушка находилась на кушетке в состоянии полулежа, приходя в себя. Все ещё она находилась в какой-то лаборатории, или, по крайней мере, в отсеке лаборатории. Когда зрение полностью вернулось, она увидела сидящего рядом человека. Он был знаком.       Это был никто иной, как Адам Беркли.       – Доброго пробуждения, Эмелис Рейн. Вы проспали целых шесть дней, – улыбнулся он. Морщины, седые волосы.       Эмелис хотела дать ему пощечину, но не смогла поднять руки. Те были закованы в наручники, прикрепленные к кушетке.       – Я требую объяснений, Адам. Где я?       – Как и в прошлый раз... Вы находитесь на имперском линкоре «Голиаф II». Император вновь хочет провести с вами встречу. Мы хотим заверить вас, что вы находитесь в полной безопасности, и что ничего плохого с вами мы не сделаем, если вы будете сотрудничать, –продолжал он говорить с улыбкой.       – Сотрудничать? С вами? Как я сюда попала?       – Мы перехватили корабль Изгоев. После недолгой схватки мы ликвидировали весь экипаж, а вас перевели в фазу глубокого сна, ограничив некоторые функции Вечного сердца.       «Вот оно что!» – подумала Эмелис.       – Вы играете с огнем. Почему нельзя просто принять мирное соглашение?       – Общего будущего у Империи и Изгоев больше нет. Всегда они являлись раковой клеткой, что множилась и захватывала здоровые клетки. Но теперь мы намерены действовать по-крупному. Больше я вам ничего рассказывать не собираюсь. Пройдемте, вас ждет встреча с Императором. Он вас долго ждал.       Эмелис отпиралась и отнекивалась, но была безоружна и ничего сделать не могла. Все чувства были обострены, и она готовилась к худшему. Один лишь Адам с бойкой девушкой управиться не мог, так что ему на помощь пришел член «Светлой гвардии», и теперь вместе они потащили её куда-то.       Девушка изловчилась, и вытащила энергетический пистолет из кобуры гвардейца, вырвавшись из цепкой хватки. Только она направила его на Адама, только-только сняла пистолет с предохранителя, только-только нажала на кнопку, как вдруг раздался громкий щелчок и недовольный писк пистолета. Он был закодирован именно на этого гвардейца, и пользоваться им не мог никто, кроме него самого. Жалкая попытка взбунтоваться была подавлена, и уже другой гвардеец выстрелил Эмелис в правое плечо уже из своего пистолета. Энергетический выстрел поразил её, и вся её нервная система взорвалась в агонии, не без того взбудораженные чувства нахлынули новой волной, неся за собой и волну боли тоже. Выстрел расщепил её плечо, и добрался до предплечья, оставив после себя тяжелый ожог и большущую, ужасную рану. Правда, не настолько глубокую, чтобы привести к ампутации руки. Адам ужаснулся, а первый гвардеец заломил ей руки, и повел дальше, несмотря на её отчаянные возгласы.       Ей было больно лишь миг. Поистине больно было Вечному сердцу, целостность сосуда которого была нарушена. Вечное сердце и само бунтовало, ударяя Эмелис по внутренней стороне грудной клетки, ударяя по легким и обычному сердцу. Вечное сердце способствовала залечиванию внутренних ран своего сосуда, и уже успело залечить сквозную рану, оставленную копьем Шейна, как тут девушка вновь получила ужасную травму. Первородный артефакт истощал свои силы, и всё равно пытался помочь Эмелис. Но ничего дать ей не мог, разве что успокоить её, и дать забыть о своей травме и болящем ожоге. Правда, через минуту ей уже налепили какой-то пластырь на место раны, и боль сама начала отступать, или, по крайней мере, притуплялась.       Оставшийся путь все шли молча, разве что Адам что-то недовольно бубнил. Возможно его отчитывал Император по внутренней связи, но Эмелис это было неважно. Вообще ничто уже не имело значение. Казалось бы, все проблемы решены, жить теперь можно спокойно. Но теперь, судя по тому, что она испытала всего час назад после своего пробуждения в резервуаре с водяной субстанцией и прикрепленным тросам к её телу, Империя имела на неё определенные планы. Возможно, они решили не вытаскивать Вечное сердце, а использовать Эмелис напрямую как посредника между Империей и силой первородного артефакта.       Уже знакомый зал встретил её старыми картинами. Только сейчас она решила приглядеться к их сюжетам. На одной из них рыжая девушка обнимала лисицу в окружении леса. На второй картине был изображен соловей, готовящийся сыграть свою мелодию. На третьей картине из-под толщи голубой воды выпрыгивали два дельфина. Словом, на каждой из картин находились какие-нибудь звери. Император скучал по живой Земле, но в этом его было винить нельзя.       Самого Императора Эмелис заметила не сразу. Гвардейцы покинули тронный зал, и оставили их наедине друг с другом. Он сидел на своем величественном троне из белого мрамора, и о чём-то рассуждал, или ждал, пока диалог начнет девушка. Её же диалог совсем не заботил, и взгляд был устремлен лишь на картины.       – Картины с восемнадцатого по двадцать первый век. От разных авторов, – невозмутимо сказал Император Белый, заметив заинтересованность Эмелис в картинах. Но только он это сказал, как она сразу отвела взгляд от них и посмотрела Императору словно сквозь душу. Тот встал с трона и подошел к ней, протянул ей руку, дабы поприветствовать девушку на равных, но ответного действия не получил и был проигнорирован.       – Я поняла, что за знакомый силуэт стоял возле неведомого резервуара, в который я была помещена без моего согласия. Это были вы. Лично пришли посмотреть на момент моего пробуждения, – сказала безучастно Эмелис, и прислонила ладонь левой руки к ране на правом плече. Рана чесалась и ныла, заживала долго и минимально, но пальцы на правой руке уже немного могли двигаться.       – Это было вынужденное действие. Мы использовали энергию Вечного сердца, дабы зарядить этот корабль перед последней схваткой с Изгоями. Полагаю, вас ещё не ввели в курс дела?       – Вы собрались использовать силу созидания для разрушения? Безумие.       – Это вынужденное действие, – повторил Император Белый. Он до сих пор казался слишком грозным, но девушке было всё равно.       – Геноцид целой цивилизации за старые обиды... Это вы называете вынужденным действием? Вы последний подлец, особенно зная то, что отныне в мире царит лишь мир. Буря стихла, и змей уничтожен. Так что же, вам не хватает и галактической войны, в которой не будет победителя?       Император промолчал пару секунд.       – Всё гораздо сложнее. Пройдемте за мной, Эмелис Рейн. Я кое-что вам покажу.       Белый направился вглубь своего тронного зала, и прошел через большие двери. Эмелис нехотя направилась за ним, понимая, что не сможет предпринять ничего.       За дверьми располагалась, по всей видимости, комната отдыха Императора. Громоздкий диван, письменный стол, искусственный камин, и всё выглядит богато и замысловато. Над камином висело широкое полотно, изображающее какую-то земную горную систему. Скорее всего, ещё юные Альпы. Эмелис разглядела на склоне гор несколько стад горных козлов.       – Присаживайтесь, – произнес Император, и жестом показал на диван.       – Я постою.       – Ваше право.       Император Белый взял какой-то пульт, и на стене появилась голограмма видимой Вселенной.       – Все эти галактики, звезды, туманности, всё это мы наблюдали в космосе всего пару дней назад.       На голограмме было очень много самых разных астрономических объектов, а в самом центре голограммы – миниатюрная копия «Голиафа II». Затем Император Белый нажал на пульте какую-то кнопку, и вмиг большинство галактик, звезд и туманностей попросту пропали. При чем чем дальше они находились от «Голиафа II», тем меньше оставалось небесных тел на голограмме. Их общее количество снизилось до семидесяти одного процента от изначального изображения.       – А это... – Император выдержал паузу, – Видимая Вселенная, которую мы наблюдаем сейчас. Большинство небесных тел... пропали.       Эмелис не поняла, к чему клонит Император. Тот увидел вопрос на её лице, и решил выдержать ещё одну паузу, и затем переключил голограмму. На следующей голограмме астрономических тел уже почти не было. Их численность сократилась до тридцати пяти процентов от начальной суммы.       – А вот это – ожидаемое количество звезд и галактик, что выживут и будут оставаться в строю ближайшие пару дней.       – Я, кажется, поняла. Сол говорил о том, что кончина Вселенной фактически неизбежна. Но я думала, что мы все смогли отсрочить её кончину...       – Мы все удивлены. Империя и Изгои. Отныне и до сих пор речь идёт о выживании, а не о простой галактической войне. Космос стремится к кончине, а наши отношения становятся всё враждебнее и враждебнее. Неделю назад Изгои захватили Шестую станцию, а затем активировали команду самоуничтожения отдельных её частей. Вы можете мне не верить, но первую кровь пустили именно они.       – Как бессмысленно... – задумалась девушка, рассуждая над словами Императора о нападении Изгоев на Шестую станцию. – Мы хотя бы знаем, от чего именно пропадают небесные тела?       – Не знаем. Раньше это можно было списать на змея или Бурю, но теперь словно ещё десятки тысяч подобных змеев и вечных Бурь решили поглотить всю Вселенную. Изгои что-то таят, и нам жизненно важно необходимо узнать, что именно. Когда погаснет последняя звезда вся надежда на хороший исход пропадет. Однако о сотрудничестве речи идти и не может. Либо они нас, либо мы их. И теперь, Эмелис Рейн, я прошу тебя выбрать свою окончательную позицию.       – Вы, наверное, шутите, когда спрашиваете о моей позиции. Вы сделали слишком много зла для меня и моих друзей, которых уже никогда не вернуть. Вы думаете, что я предам Изгоев и вернусь в Империю? Если вы хотите узнать моё мнение – я ни в коем случае не встану на вашу сторону. Мне не интересно, кто и что сделал первым. Мир рушится на глазах, происходят необратимые процессы... И вы хотите принести лишь ещё больше злобы и крови?       Император замолчал на долгую минуту, тянущуюся как вечность.       – Я ожидал подобный ответ. Что бы ни случилось, я надеюсь, вы или то, что находится внутри вас, примет верное решение. Я приказал выделить вам комнату на этом корабле на время захвата Альтры. Как никак вам ещё нужно зализать раны. Я прикажу оставить аптечку на журнальном столике. А теперь уходите.       Император не стал прощаться с Эмелис, и начал рассматривать голограмму. Вернее, Эмелис лишь предполагала, что он её рассматривал, ведь за его маской не было видно направления его взгляда. Скрытность Императора до сих пор является для девушки интересным феноменом. Не просто так Сол тоже скрывал своё лицо, и так старательно прятал его от Эмелис даже когда его маска была сломана. Быть может, у Императора под маской тоже находится что-то... необычное? И розовая кровь Сола тоже достаточно странна. Не свою ли собственную кровь, или, вернее сказать, своё собственное топливо дал испить Сол Императору ещё очень давно? Никто об этом уже не узнает, да и Эмелис уже позабыла об этой короткой мысли. Как только она вышла в тронный зал, её быстро перехватили гвардейцы и сопроводили до её комнаты.       Это была немного другая комната, нежели чем в прошлый раз. Стационарного телефона и прочих устройств, с которых можно было бы связаться с Эмелис в ней не было. Прежде чем решить, что ей предпринимать, она решила залатать свою рану хотя бы так, чтобы рука начала болеть чуть меньше. Теперь она могла минимально двигаться, но любой пластырь, пусть и высокотехнологичный, с применением примитивных искинов-нанороботов, всё равно не заменит настоящее лечение. Но перед этим она пошла в ванную и сняла с себя одежду, чтобы разглядеть место соединения кабелей с её телом на её спине.       Самое странное было в том, что никаких видимых повреждений на спине она не увидела. Она могла подумать, что момент в начале этого земного дня, в котором она проснулась внутри резервуара, с прицепленными кабелями к её спине и шее, ей показался просто страшным сном, но это было не так. Хоть Император и не подтверждал своего присутствия около того резервуара, но он ничего и не противопоставлял мнению Эмелис о том, что в тот момент был рядом он. И кто-то ещё, кто-то, с кем она встретится уже скоро.       Приняв душ, она высушилась и сняла с себя пластырь. Место ожога выглядело болезненно, отвратно. Выстрелы в голову, грудь или живот убили бы её, но гвардейцы довольно метки для того, чтобы обезоруживать потенциального преступника, и при этом не убивать его.       Примитивные искины-нанороботы уже закончили выполнять свою работу, но рана всё ещё осталась, пусть и выглядела очень плачевно. Продолжить лечение она должна была сама. Рука уже могла слабо двигаться, а пальцы сгибались и разгибались свободнее. Эмелис подошла к прикроватному журнальному столику, где уже лежала небольшая аптечка. От неё требовалось обезопасить место ожога и бывшей раны, что была залатана нанороботами. Она открыла её и удивилась.       Внутри помимо лекарственного раствора, одноразового шприца, бинта и заживляющей мази, к её глубочайшему удивлению, лежал её личный пистолет, что остался ещё в Эсхатоне у Зейда. Она поняла, что это был именно тот пистолет по его общей потертости и тому, что он был подогнан и откалиброван именно под неё. Другой не менее важной и странной вещью внутри являлся кубик со светло-зелеными гранями и ожерелье, подаренное королевой не так давно.       Её не интересовало то, каким образом эти вещи попали к ней. Нахождение здесь этого кубика и ожерелья ещё можно объяснить тем, что Империя могла изъять у Эмелис её личные вещи, но нахождение здесь пистолета, оставленного в Эсхатоне, было невозможно. Она помнила, что пистолет дважды заклинил, когда она проверяла теорию Сола, пытаясь выстрелить в себя. Теперь же она знала, что Сол всё это время был, так сказать, её ангелом хранителем, и предотвращал любую возможность её смерти. Но больше он за ней не следил, раз она смогла получить выстрел в правое плечо. Дела, как всегда, шли чуть лучше, чем совсем ужасно.       Тем не менее, она начала связь с Изгоями, ожидая ответа от Дворецкого. Сама возможность связи с Изгоями означала то, что «Голиаф II» уже подобрался достаточно близко к Альтре. Однако почему Империя не стала использовать генератор диссоциативности осталось для Эмелис загадкой на недолгое время. Она прожала каждую грань кубика по отдельности, и те засветились салатовым оттенком.       – Тихий Лес. Эмелис Рейн? Я вас слушаю, – раздался приглушенный голос искина.       – Всё ужасно. Империя собирается атаковать Альтру прямо сейчас. Я нахожусь на «Голиафе II», и он почему-то не стал использовать генератор диссоциативности для того, чтобы сразу переместиться в вашу систему. Он находится в кротовой норе, как я предполагаю.       – Точность данных?       – Сто процентов. Насчет кротовой норы не уверена.       Минутное молчание. Искин Тихого Леса анализировал все факты и тем же временем, связавшись с искином Моста, поднимал тревогу по всей Альтре. Другой искин, отвечающий за военные дела, тоже поднял тревогу и вывел на орбиту защитные поля. Гражданские начинали эвакуацию. Королева мирно завтракала, и услышав весть о том, что Империя стремится к захвату Альтры, отложила свой завтрак и начала связываться с силовыми структурами Альтры через Дворецкого. Тихий Лес переводился в военно-защитный режим, закрыв небо над головой черной пеленой. Весь лес и все животные томились в ожидании и удивлении, близким к страху. Дворецкий выполнял сотни задач одновременно, успевал общаться с другими искинами, с королевой и с Эмелис в один миг.       – У вас есть какой-нибудь план? – разорвала тишину Эмелис.       – Я следую плану прямо сейчас. Первая часть плана уже выполнена. Однако о других частях я судить не могу.       – Почему же?       – Во время вашего отсутствия активизировался монстр в глубинах Альтры. Он захватил несколько важных башен, разорвав всю цепь сверхзвуковых поездов. Они больше не работают, но сами башни функционируют в штатном режиме. Силовые структуры во многом задействованы на сдерживании монстра от захвата других, более важных башен. Атака Империи пришлась очень некстати, поэтому если мы выйдем на равноценный бой с Империей, Альтра может быть захвачена уже не Империей, а самим монстром.       Эмелис ахнула. Вечное сердце судорожно повторяло ритм обычного сердца, давя на него.       – Я попытаюсь помочь вам хоть как-нибудь. У меня есть оружие, буду придумывать план действий на ходу.       Секундное промедление.       – Вам необходимо ликвидировать диссоциативный двигатель. Что-то подсказывает, что Империя собирается использовать его как оружие, словно один большой военный корабль «Разрыв». Если всё действительно так, то Альтра будет не просто захвачена, а уже полностью уничтожена и стерта с истории космоса как пылинка. Дворецкий сохранял серьезность. Видимо, он понимал, что в таких ситуациях места для шуток нет.       – Ты будешь меня сопровождать, и говорить, как отключить диссоциативный двигатель, –утвердила Эмелис.       – Его невозможно отключить, – загадочно ответил Дворецкий. – Только уничтожить. А уничтожать, я думаю, вы умеете хорошо.       Легкий холодок прошелся по спине девушки. Хотя на корабле так и так было холодно, словно на корабле Шейна, но ещё более холоднее. С чем же связан этот холод?       Внезапно в комнату зашел часовой гвардеец, заинтересованный тем, с кем это разговаривает Эмелис. Она среагировала настолько быстро, что, скорее всего, гвардеец даже не успел передать ничего Императору по внутреннему каналу. Эмелис выстрелила гвардейцу в пункт приема связи, выглядящий как небольшая антенна. Теперь было очевидно, что это было их слабое, и почему-то незащищенное место. Девушка встала и ударила его ногой по животу, а затем левой рукой по лицу так, что он даже упал на пол. Она оперативно сняла с него белую маску и шлем, и увидела вполне себе нормального человека. К счастью, Эмелис знала о том, что гвардейцам открыть глаза на истинную суть вещей можно только так, спасибо Хейзу и Трее. Если бы он успел передать сообщение Императору, вряд ли что-нибудь бы получилось. Этот новоиспеченный союзник должен сыграть определенную роль.       Побеседовав пару минут, мужчина, представившийся Брентом, был удивлен краткостью Эмелис в её доводах. Она успела рассказать ему всё самое нужное, всё самое подлое об Империи, и даже смогла уместить в повествовании и свой личный опыт, в котором Империя пудрила ей мозги и причиняла ей, её семье и её друзьями один лишь вред. Брент во многом не был удивлен перечисленным грешкам Империи, ведь, как и любой другой член «Светлой гвардии», смутно понимал, какие поручения вообще исполняет. Мир глазами гвардейца – белая пелена, через которую не видно ничего, кроме приказов Императора и кого-то, кто его иной раз замещает. В очередной раз Эмелис убедилась в том, что Империи выгоднее делать из своих самых сильных солдат бездушных кукол, чьи эмоции и чувства подавляются, нормы морали забываются, и для них нет ничего кроме голоса Императора, заменяющего голос разума. Разве что один раз в земной год их отпускают в продолжительный, высокооплачиваемый отпуск, но в этом хорошего мало, ведь все их воспоминания о работе на этот момент обрабатывают специальными веществами. А во время службы на них применяют сыворотки адреналина, анафродизиаки, чистый внутривенный кофеин и прочие сомнительные вещества. По крайней мере, так утверждал Брент, будто впервые открывший глаза, как несмышленый младенец.       – А теперь мне нужна твоя помощь. Где находится оружейный отсек этого корабля ты знаешь, не так ли? Ты должен сопроводить меня туда так, будто ты меня задержал и ведешь куда-то. Когда мы зайдем внутрь, я свяжусь с Изгоями и их искин поможет мне вывести из строя все пушки. Если же это не сработает, мне придется подорвать генератор диссоциативности.       – Генератор диссо... чего?       – Дис-двигатель, по-вашему.       – Разве это безопасно?       – Мы взлетим на воздух вместе с самим кораблем, но попробовать стоит. Вы ведь хотите искупить все свои плохие грехи, которые делали, пока были на службе?       – Мне твердили это делать, промывали мозги, пичкали стимуляторами и...       – Это уже не имеет значения, Брент, – мрачно произнесла она. Брент перепугано смотрел на неё, словно на сумасшедшую. Такого большого количества информации в один момент он переварить не мог, но принял действительность именно такой, какой она и была. Он верил Эмелис на слово.       Мужчина её послушался и одел свою маску обратно. Как только девушка закончила медицинские процедуры и перебинтовалась, а затем и спрятала ранее заклинивший пистолет, он вывел её из комнаты и повел в одном направлении. На пути не встречалось «Светлой гвардии», и как он объяснил, сейчас большинство гвардейцев готовятся к атаке на Альтру. Но тихое ликование длилось недолго: одного гвардейца по пути они всё-таки встретили.       Тот гвардеец смутно переглянулся с Брентом, и буквально через секунду он выхватил из кобуры пистолет, и выстрелил в Эмелис, но Брент перехватил выстрел, и закрыл девушку своим телом. Броня выдержала мощный импульс энергии, и мужчина нанес ответный удар с ноги. Он попал точно в челюсть атакующему, но тот едва ли пошатнулся, и затем развязалась драка. Эмелис никак не могла нацелиться на врага, ведь в суматохе было не разобрать, где друг, а где враг.       – Наверняка он уже позвал подмогу! – выкрикнул Брент, пытаясь сломать пункт приема связи, но у него всё никак не получалось.       – Неважно, бросай его! – подорвалась Эмелис, и начала оттягивать кого-то из них от драки. Этим кем-то оказался вражеский гвардеец, и он сразу попытался её оглушить. Его сила и силы Брента ещё далеко не были на исходе, и он рвался в бой так, будто был готов разорвать любого встречного голыми руками, что фактически было возможно. Эмелис держала его за руки как могла, и Брент всё-таки успел сбить его пункт приема связи, и тот значительно снизил пыл. Но предпринимать что-то ещё было уже поздно. Моментально он упал на пол, а из-под маски полилась алая кровь.       – Не успели. Яд подействовал, – констатировала девушка       Брент вопросительно посмотрел на неё, и вопросительный взгляд Эмелис увидела даже под маской.       – Яд?       – А ты думаешь для чего я тебе избила после того, как сломала антенну?       Брент подумал, и всё равно не понял. Эмелис вздохнула.       – Этот яд по какой-то неведомой мне и Изгоям причине перестает действовать, как только человек, по всей видимости, испытывает боль. Я не знаю, как это работает, но чем больнее ты изобьешь человека в короткую секунду после поломки разрыва связи, тем больше шанса на то, что яд просто не будет выделяться. Само наличие яда нужно для того, чтобы если что-то пошло не так, и связь с гвардейцем была бы утрачена, и было бы неизвестно, какую сторону он может принять, его можно устранить. Как и случилось с нашим другом.       Долгое объяснение потребовало времени. Как оказалось, гвардеец всё-таки успел вызвать подмогу через Императора, и теперь все на корабле должны быть в курсе саботажа. В каком-то смысле это было Эмелис только на руку.       – Быстрее, я буду бежать за тобой. Скорее веди в оружейную!       Враг не заставил себя долго ждать, и преградил путь. Брент растолкал гвардейцев, и те не успели сконцентрировать заряды энерговинтовок, направленных на него. Эмелис бежала за ним и ничуть не отставала, даже успела пару раз пострелять из пистолета по гвардейцам, на бегу пытаясь попасть по пунктам приема связи. Это повторилось ещё дважды, прежде чем Брент и Эмелис перешли в другую зону корабля, оборонную. Та отличалась окрасом и тоном тех стен, что были по всему кораблю. Многие двери здесь были закрыты, а вход в них можно было осуществить лишь по пропуску. Скрытое за маской лицо Брента автоматически пропускалось в каждую дверь, правда неких неудобств предоставил пятисекундный ровный взгляд в выдвигающийся сканер личности, из-за того, что всё это время за ними велась погоня, и даже какими-то жалкими пятью секундами жертвовать нельзя было.       Оружейная находилась на третьем этаже корабля, и спустившись вниз на один этаж по лестнице, они всё-таки до неё добрались. Располагалась она на передней части «Голиафа II». Повсюду находились самые разные оборудования, и перепуганные ученые и обслуживающий персонал то и дело поднимали локальную тревогу, хоть Брент и Эмелис их и не трогали. Самым главным сектором оружейной был именно пункт управления, в котором велось управление всем орудием корабля. Если удастся отключить и вывести из строя все пушки, то можно считать что эта битва будет выиграна.       Однако когда они вошли в этот отсек, и обнаружили огромные панорамные иллюминаторы и огромное множество самых разных панелей управления и стульев, они ужаснулись сразу нескольким вещам одновременно.       Во-первых, двери за ними с ужасным хлопком закрылись. Настолько быстро и громко, насколько быстро и громко вообще могут закрыться автоматические двери.       Во-вторых, «Голиаф II» уже вышел из кротовой норы, и на пейзаже за иллюминаторами предстала увядающая Альтра, поверхность которой во многом была захвачена оранжево-розовой биомассой, или как бы выразились сами Изгои, радикально красным живым фитоценозом.       В-третьих, самым шокирующим явлением было то, что пункт управления оружейными системами корабля не был пуст. То есть, да, навряд ли бы Эмелис и Брент удивились тому, что здесь кто-то есть. Но тот, кого они увидели и опознали, ни в коем случае даже близко не стоял рядом с их ожиданиями. Для Эмелис он был смутно знаком. Девушка видела его силуэт, стоящий подле Императора, когда она находилась в резервуаре.       Палач собственной персоной. Капитан корабля «Инквизитор», бороздящего в пучине космоса, что защищает Империю от вторжений Изгоев или иных, более серьёзных опасностей. Палача боятся все, ведь по своему могуществу он лишь немного уступает самому Императору. Под его руководством создаются новые типа военных кораблей, новые оружия и большинство новых технологий, связанных с военными действиями. Многие заслуженно могут обвинить его в излишней жестокости, и будут правы. Он не церемонится ни с кем.       Палач расправил плечи. Он тоже был членом «Светлой гвардии», однако окраска его костюма была полностью черной, и сам он в иерархии гвардии стоял лишь на ступень ниже Императора. Да и схожего с Императором у него было много, вплоть до практически равного роста и стиля уплотненного костюма. Внутри прямоугольного помещения оружейной, расположенной поперек корабля, царила атмосфера смерти и запустения. Эмелис с Брентом прекрасно понимали, что попали в ловушку. Не даром закрылась автоматическая дверь.       – Так-так-так! Эмелис Рейн! – улыбнулся Палач под черной маской. Слова застряли в горле.       – Какими судьбами вы меня навестили?       Мысли терялись и переплетались.       – Неужели у вас не найдется ни одного слова для меня?       Сознание держалось на волоске.       – Я начинаю сердиться.       Брент заступился за Эмелис, и направил энергетический пистолет на Палача, хоть он и прекрасно понимал, что никакого пункта приема связи у него не было, а пробить его броню не так просто.       Звезда Альтры символично спряталась за спиной Палача. Он затмил её.       – Несмышленая... глупая... якобы отважная... – Палач обернулся к навигационной панели, будто забыв о присутствии гостей. Он калибровал самое мощное орудие «Голиафа II». Навряд ли у Империи были мысли о том, чтобы захватить Альтру. Они собирались её сразу уничтожить.       Тем временем в космос уже вышли карательные отряды «Жнецов», средних размеров кораблей, похожих на толстые иглы. Они входили в галактический бой с защитными системами Альтры, искинами, что управляли неизвестными оборонительными кораблями Изгоев. За «Жнецами» следовали «Драконы». У кораблей «Драконов» и одноименных мифических существ было очень много общего. Из передней части корабля извергались потоки плазмы, расщепляющие всю материю, а сами корабли были как бы плотно защищены толстым слоем гиперстали, подобно чешуе дракона. Однако эта сцена была не так важна.       – Через десять минут от Альтры не останется совсем ничего. Они поплатятся за своё, не переживайте.       – Что вы делаете? – наконец смогла что-то произнести Эмелис.       – Концентрирую снаряд диссоциативности такой мощи, что он точно сможет превратить всю планету в одну чёрную дыру на несколько секунд. Никто из них и не поймет, что же произошло. Их жизнь оборвется в момент. Погибнут все! И женщины, и мужчины, и дети, и старики! – Палач рассмеялся, как безумный, – Разве это не самая крайняя степень жестокости? Я даже рад тому, что искин «Инквизитора» взбунтовался против нас, и меня перевели сюда!       «Опасность» – внезапно прозвучало внутри Эмелис. Она поняла, что Палач собрался сделать. Эмелис оттолкнула Брента в сторону, и сама отстранилась от прошлого места, на котором она стояла. Брент ели устоял на ногах, но был безмерно благодарен девушке за то, что та спасла ему жизнь. Как оказалось, Палач успел достать свою громоздкую пушку, похожую на четырехствольную ракетницу, и выстрелил прямо по непрошеным гостям именно в тот момент, когда Эмелис уже оттолкнула мужчину.       Палач неприятно удивился. Они стояла прямо возле автоматических дверей, и снаряд попал именно в них. Двери моментально растворились, а потом раскаленная плавленая масса вдруг затвердела.       «Бежать». Эмелис послушалась и этого наставления, и взяв под руку Брента, они оба выбежали из оружейной.       – Поиграем, поиграем, – насмешливо сказал Палач, и удостоверившись в том, что снаряд «Голиафа II» заряжается, погнался за нарушителями покоя.       – Веди к генератору! Быстрее! Он нас догоняет!       Брент бежал впереди, попутно отстреливаясь от «Светлой стражи». Эмелис же, как могла, блокировала автоматические двери, и бежала за Брентом. Неизвестно, какие цели двигали Палачом: хотел ли он убить только Брента за его предательство, или убить их обоих, даже зная о том, что смерть Эмелис приведет к краткосрочной смерти всего мира.       У генераторного отсека стояли защищенные двери. Кого ни попадя в генераторную не пускают. Брент и Эмелис оказались загнанными в тупик мышами, настигнутыми злобным и голодным котом.       – В прошлый раз... В прошлый раз генераторная была открыта! Этих дверей здесь не было!       – А когда это в последний раз ты видел, чтобы генераторная была открыта? – Палач рассмеялся, настигая их и замедляя шаг.       Брент не на шутку задумался, и вдруг его осенило.       – В прошлый раз я был в этом месте ещё на прежнем «Голиафе»... когда ещё не установили двигателя диссоциативности.       Эмелис содрогнулась. Голос внутри молчал, и молчание это она расценивала как призыв к ожиданию. Всё не могло закончить вот так, вот здесь. Она сохранила спокойствие.       – На прошлом «Голиафе» не было таких громоздких дверей, потому что не было и двигателя диссоциативности. Понимаете? – насмешки не сходили с его уст.       – Что вы имеете в виду? Неужели для того, чтобы не впустить кого-то внутрь, нужны такие большие двери? – вмешалась Эмелис.       – Эти двери нужны не для того, чтобы в генераторную никто не входил, а для того, чтобы то, что находится внутри неё, из неё не вышло.       Эмелис замешкалась. Что-то здесь не чисто, очевидно не чисто. Но разве сейчас это имело смысл? Пожалуй, да. Палач готовил выстрел из ракетницы, когда как Брент отчаянно стрелял в Палача. Спокойствие девушки вернулось вместе со внезапным отключением электричества во всех уголках корабля. Буквально всё вышло из строя, и даже генератор гравитационного поля ненадолго отключился, и все на долю секунду почувствовали себя в невесомости. Кубик со светло-зелеными гранями засветился в кармане Эмелис, и был единственным источником света на всем корабле.       – Мы применили нашу единственную обесточивающую бомбу, Рейн! Действуйте! Электроэнергия на корабле вернется спустя пять секунд, но заряд диссоциативного двигателя не сбросился, так что быстрее! – зазвучал голос Дворецкого. Очевидно, он всё подслушивал.       Эмелис услышала звук зарядки снаряда, и бросила кубик в сторону Палача, или, по крайней мере, туда, где он должен был находится, и в тот же час этот кубик растворился во взрыве плазмы. Палач был обманут и рассержен, а Брент и Эмелис успели проскользнуть внутрь генераторной как раз в тот момент, как электроэнергия на корабле вернулась, и громоздкие автоматические двери захлопнулись прямо перед лицом Палача. Он проберется сюда не так скоро.       Генераторная была разделена на два больших отсека, в каждый из которых вели окна, и можно было посмотреть, что находится внутри отсеков. Было странным то, что окна, выходящие на генератор диссоциативности, были затемнены. Генератор диссоциативности представлял собой цилиндрическую структуру высотой в пять метров, к которой снизу подсоединены провода и трубы. К верхней части структуры был подсоединен большой кабель, подобный тому, что был нацеплен на Эмелис, но в разы длиннее и шире.       Нельзя было прикоснуться ни к чему, и при этом не одернуть руку от обжигающего холода. Эмелис не нарочно дрожала, и грела руки друг о друга. Холод. Белый холод. Почти материальный, почти имеющий свою форму.       Брент открыл дверь, и они оба зашли внутрь, прикидывая, что можно сделать. От Брента теперь было толку мало, так как он знал о генераторе диссоциативности даже меньше, чем сама Эмелис. Девушка подошла к приборной панели генератора, тогда как Брент остался стоять на карауле.       «В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО» – возникли слова на панели. Этого стоило ожидать, и теперь будет очень проблематично отключить этот генератор, который трещал и собирал энергию с верхнего кабеля. Небольшая причинно-следственная цепочка выросла перед ней. Подобный кабель выкачивал энергию из Эмелис. Подобный кабель закачивает её в генератор. Это, впрочем, говорил и Император, но лишь между слов, без акцентирования внимания на этой вещи. Империя закачивает внутрь этого генератора силу Вечного сердца.       Эмелис сконцентрировалась. Она находилась на пике своих способностей, и чувствовала всю мощь Вечного сердца, как только закрывала глаза. Интересный феномен. Кажется, и к этому явлению была предусмотрена своя причинно-следственная связь.       «ДОСТУП РАЗРЕШЕН». Вечное сердце помогло Эмелис.       На панели вывелось четыре иконки: «СТРОЕНИЕ МОДУЛЯ», «СТАТИСТИКА МОДУЛЯ», «ЗАМЕНА ГИПЕРСТАЛИ МОДУЛЯ», «УПРАВЛЕНИЕ ТЕМПЕРАТУРОЙ». Пункта деактивации не было.       Иконка «строение модуля» показывало обычную схему устройства диссоциативного двигателя. Необычным было то, что внутри он оказался полностью полым, а внешняя часть покрыта некой сдерживающей оболочкой из гиперстали. А за гиперсталью, судя по всему, располагался толстый слой стекла. Ничего на этой панели не могло отключить так называемый модуль.       Она нажала на иконку «статистика модуля», и, как и было очевидно, вывелась статистика: ЛОГ 5 СТАТУС: АКТИВНО ЦЕЛОСТНОСТЬ: 99.6% ВСЕГО ПРЫЖКОВ: 5 ЗАРЯД ПРЫЖКА: ОТКЛЮЧЕНО ВРЕМЯ ДО ПРЫЖКА: ОТКЛЮЧЕНО ВСЕГО АТАК: 1 ЗАРЯД АТАКИ: 79.1% ВРЕМЯ ДО АТАКИ: 254 СЕКУНДЫ ОГРАНИЧИВАЮЩАЯ ТЕМПЕРАТУРА: -6.6°C ВРЕМЯ ДО СЛЕДУЮЩЕГО «CБОРА»: 1190 ДНЕЙ       Очень странно, но очень информативно. До атаки на Альтру осталось не более четырех минут, и это не могло не пугать. Пугала и строка про некий «сбор» через три с лишним земных года.       Эмелис нажала на иконку «замена гиперстали модуля», глубоко надеясь, что она сработает именно так, как она и подумала. Но реальность оказалась ужаснее и страннее, но по крайней мере она пролила свет на некоторые вопросы.       Девушка оглянулась на диссоциативный двигатель, и вдруг поняла, что с него начинает как бы сползать гиперсталь, начиная показывать то, что всегда ложилось в основу диссоциативных двигателей.       Знакомое тошнотворное оранжевое освещение наполнило комнату, а кусок розово-оранжевой биомассы беспорядочно пытался выбраться из-под накрывшего его цилиндрического стекла. Движения биомассы были замедленны, оно даже не сразу поняло, что наконец слой гиперстали сняли, и теперь оно сможет увидеть мир ещё раз. Холод притуплял умственные процессы существа внутри. Кабель прямиком пронзал его, и закачивал в него энергию. Сама биомасса в ответ извергала из себя иной вид энергии, который шел по аналогичному кабелю, но уже вниз корабля.       – Это... что это, Рейн?       – Живой фитоценоз, – произнесла Эмелис безучастно.       Как Изгои смогли обуздать эти отростки Эмелис не понимала, но теперь они были самым важным компонентом каждого диссоциативного двигателя. Они, в общем то, и назывались диссоциативным генератором, а далее и диссоциативным двигателем. На кораблях поменьше, что используют такие генераторы, были экземпляры биомассы размера намного меньше, но со своими задачами по перемещению органических и неорганических тел сквозь пространство они справлялись на отлично. Обладая минимальным интеллектом на уровне инстинктов, они всё время пытались воздействовать на психику обслуживающих их людей, из-за чего и было принято решение изолировать их, сдержать их активность и закрыть за гиперсталью во избежание их бунта. Да, они хотели свободы. Также, как и хочет свободы загнанная в угол крыса, или попавший в капкан волк, или рыба вне водной среды.       – Где... Мать... – томно прозвучал голос в головах Эмелис и Брента. Эмелис была готова к такому, а вот Брент – нет. Он, так скажем, находился на крайней степени удивления.       Прервал несостоявшийся диалог Палач, наконец пробивший громоздкие двери внутрь генераторного отсека. За ним находился отряд «Светлой гвардии».       К большому несчастью, забывшийся Брент пропустил пару пуль. Быть может, с ним бы и не случилось ничего, если бы на этот раз «Светлая гвардия» не сменила плазменные винтовки на оружие более совершенное, что было способно пробить костюм гвардейца. Брент слег на пол, не успев сказать ни слова.       Девушка достала свой заклинивший пистолет, который, очевидно, всё же мог стрелять, но так его и не использовала. Палач уже заряжал свой выстрел из энергетической ракеты. Эмелис ничего не могла сделать против него.       Она прильнула к генератору, и спряталась за ним. Уже заряженный снаряд Палача с минуты на минуту мог убить Эмелис, оставить после неё лишь пепел. Она не рассчитывала ни на появление Сола, ни на появление Шейна. Она в самом деле всегда и везде рассчитывала лишь на свои силы, особенно после получения Вечного сердца. Палач, судя по всему, вошел в спор с Императором, и гвардейцы начали стрелять уже в него. Это было Эмелис на руку. Она решила попробовать повысить температуру в секторе, и дать возможность существу внутри генератора отомстить своим обидчикам.       Она нажала на последнюю иконку «управление температуры», и на панели вывелось небольшое окошко, где можно было регулировать температуру от минус сорока до плюс сорока градусов по цельсию. Эмелис выставила максимальную температуру, и, казалось бы, на вид толстое стекло немного погодя лопнуло от резкого перепада температур. Существо вырвалось на волю, заметно оживляясь и начиная размахивать своими отростками и щупальцами по всем сторонам. Эмелис затаилась за приборной панелью, и в этот мир в комнату вошёл Палач, разделавшийся с гвардейцами.       – ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА? – закричал Палач что есть сил. Ответило ему уже существо.       – Она освободила меня, ведь ты собирался убить моего брата на той планете, – ответило уже создание.       Конечно, это было недалеко от истины. Вместе с Изгоями погиб бы и культивирующий Альтру организм, которого это существо назвало братом.       Палач ударил по тянувшемуся к нему отростку, но увяз в нем, и его рука начала погружаться все глубже и глубже внутрь существа.       – ИСЧАДИЕ КОСМИЧЕСКОГО АДА! – снова закричал Палач, но затем его крики ослабли. Существо навалилось на него всем весом, и начало затягивать внутрь себя. Палач ещё некоторое время сопротивлялся, даже смог вырвать ногу из биомассы, но шансов на выживание у него уже не было. Затем он затих.       – Мать будет довольна мной, – благоприятно сказало существо. Одной проблемой меньше. Кажется, нарастающий в ушах шум из-за зарядки оружия «Голиафа II» исчез, и по одной из версий Эмелис, это произошло именно из-за того, что существо перестало преобразовывать энергию.       Она кинула последний взгляд на бездыханное тело Брента, и ввязалось в разговор с существом.       – Ты знаешь, как ты сюда попал?       – Конечно знаю, ведь Мать отправила меня в космос, и я приземлился на планету, которая у людей зовется Альтрой.       – То есть ты тот самый организм, что осаждает людей на этой планете?       – Нет. Это мой брат. Я его кусок. Меня забрали с Альтры в космос, и мы с братом больше не являемся одним созданием.       Существо проращивало розово-оранжевую светящуюся траву и начало разрастаться по всей генераторной.       – На какой планете находится твоя Мать?       – Первородная Мать! Ты хочешь навестить её? Как же я тебе завидую, людская женщина.       Эмелис не смогла сдержать смешок.       – Она находится под красным океаном на планете Земля, в которой находится красная пирамида, под которой находится моя мать. Сам я к ней наведаться не смогу, но сможешь ты. Ты можешь рассказать ей о том, что я смог спасти своего брата? Она будет очень довольна этой новости.       Отовсюду зазвучал глубокий голос женщины-оператора «Голиафа II».       – Отсоединение генератора поля обширного диса. Незавершенный процесс создания ядра диса. Отказ двигателей поля диса. Отказ генератора создания кротовых нор. Отказ защитных полей корабля. Срочная эвакуация из корабля! – раздалось с потолка.       – Все перечисленное это плохо? Я умру?       Эмелис не могла врать. Скорее всего существо и правда умрет, раз уж была поднята тревога по всему кораблю.       – Я обязуюсь рассказать твоей... матери... обо всём том, что произошло с тобой на этом корабле, и как ты героически уничтожил своего врага. Но у меня нет специального костюма для безопасного нахождения в пирамиде...       – Я умру. Я вижу твои мысли. Но я вижу и то, что твои слова сказаны искренне, поэтому я тебе помогу ради тебя и ради неё. А костюм... Устрою! Я вижу, как он выглядит.       Девушка договорить не успела. Вмиг существо как бы набросилось на неё, и Эмелис очутилась уже в другом месте. Она обнаружила себя в гидрокостюме, который ранее надевала для погружения в Эсхатон. Кроме того, всё вокруг было абсолютно темным.       Да. Это действительно был Эсхатон. Обесточенный и брошенный на разрушение и забвение. На большую часть затопленный алой, такой же безжизненной водой. Эмелис знала, что найдет ответ на свои вопросы под этой пирамидой. Само Вечное сердце тоже стремилось встретиться с Матерью.