Часть 1
8 августа 2014 г. в 19:35
Бернард Вули поступил в Министерство Административных Дел за четыре месяца до всеобщих выборов, приведших партию Хэкера к власти. Сперва его, понятно, представили сэру Хамфри Эплби. Несмотря на ранний час, в департаменте кипела работа, и после краткой беседы Бернард был отправлен на своё рабочее место с внушительной пачкой письменных инструкций для ознакомления, двумя докладами для правки, и заданием набросать примерную повестку нескольких министерских совещаний. Только когда Бернард сел за свой стол, то сообразил — во всей этой суматохе он так и не улучил момента напомнить сэру Хамфри, что им уже случалось работать вместе раньше, пусть давно и непродолжительно. Вообще-то те шесть недель в своей карьере Бернард предпочёл бы совсем стереть из памяти. И, может статься, сэр Хамфри не будет рад напоминанию о тех днях…
***
Тогда, четырнадцать лет назад, Бернард так же был переведён в МАД незадолго до всеобщих парламентских выборов. Только в тот раз победила и сохранила власть правящая партия, а оппозиция опять осталась не у дел. В ходе избирательной кампании, пока министерское кресло пустовало, молодой чиновник умирал от скуки. Быть секретарём-референтом министра в отсутствие собственно министра, казалось Бернарду самой скучной работой во всём государственном управлении. Когда же в конце концов ПМ закончил распределять министерские портфели, Бернард моментально понял, что быть секретарём-референтом такого министра намного хуже, чем ломать голову, как убить время. В МАДе мало что знали о Брайане Макэлворе до его назначения на пост. Поговаривали, что он пьёт, но благодаря своему обаянию среди товарищей по партии он был популярен, как и среди следящей за политикой публики. Он невероятно много разъезжал по стране, его речи и выступления всегда принимали с восторгом: в итоге его деятельная энергия и харизма принесли ему победу в не самом простом избирательном округе. Однако, вскоре сотрудники департамента обнаружили, что вдали от телевизионных камер их министр теряет львиную долю своего обаяния, легко впадает в гнев и имеет привычку прикладываться к выпивке задолго до конца рабочего дня. Решительный и строгий постоянный заместитель мог бы как-нибудь его приструнить, но, увы, сэр Алан Хэнкок был дряхл и слаб здоровьем и дорабатывал последние месяцы перед выходом на пенсию. Без сильного лидера, готового встать на защиту департамента, его величественные чертоги постепенно обратились в зону военных действий. Служащие министерства любой ценой пытались избежать столкновений со своим новым политическим господином, и Бернард перемещался по коридорам власти будто по минному полю. В такой обстановке он с трудом организовывал совещания, на которых никто из секретарей не горел желанием присутствовать, записывал Макэлвора на заседания и встречи, из-за чего тот так и сыпал проклятиями, и, как только мог, поддерживал стремительно приближающегося к нервному срыву главного личного секретаря министра. Спустя всего пару недель в МАДе не осталось почти никого, кто не вздрагивал бы, заслышав приближение Макэлвора: его тяжёлую поступь и его брань, день ото дня звучавшую всё оглушительней в мгновенно пустеющих коридорах. В числе тех немногих, кто, казалось, совсем не опасается министра, был сэр Хамфри Эплби, один из ассистентов старшего заместителя постоянного секретаря министерства. Поэтому ему чаще других приходилось присутствовать на собраниях с министром, от которых уклонялись другие сотрудники — только таким образом удавалось хоть как-то поддерживать работу департамента на приемлемом уровне. За спиной министра ходило множество сплетен, и, судя по его поведению, он догадывался о том, что именно и в каком тоне нём говорят. Пожалуй, министру только льстило, что подчинённые желают ему скорейшей отставки. Или даже смерти. Ему крайне повезло, что религией чиновников является документация, а не Вуду.***
В тот полдень Бернарду нужно было обсудить с сэром Хамфри детали скорого внутриведомственного совещания. За этим он и направился в его офис в противоположном крыле здания. В приёмной Бернард нерешительно остановился: личного секретаря сэра Хамфри не было на месте — скорее всего, она отошла в копировальную — поэтому доложить о его приходе было некому. Из-за чуть приоткрытой двери в кабинет до него доносились обрывки любопытного разговора: что-то насчёт того, как избавиться от министра! Бернард узнал голос собеседника сэра Хамфри, произносящий эти немыслимые слова: то был главный личный секретарь министра. — У нас нет ни такой власти, ни такого права, Брюс, — после долгой паузы отвечал сэр Хамфри предельно строгим тоном. — Мы не можем смещать министров Кабинета Её Величества, это прерогатива ПМ — и только его. — Я не говорю, что мы можем сместить, но… как-то поспособствовать этому… Мы должны. Ты же понимаешь, от старика Алана помощи ждать не приходится, он и в офисе-то теперь почти не появляется. Если никто не предпримет чего-то как можно скорее… Департамент просто-напросто разваливается на части, — послышался смертельно усталый голос сэра Брюса. Главный Личный Секретарь обязан поддерживать своего министра и подчиняться ему, но с таким министром, как нынешний, это было нелегко. При всём желании Бернард не мог осудить взбунтовавшегося чиновника. Снова раздался безучастный голос сэра Хамфри, горькая тирада коллеги, по-видимому, совсем его не тронула: — Не понимаю, чего ты от меня ждёшь. Ты его главный личный секретарь, у тебя гораздо больше возможностей устроить что-то… подходящее. — Чтобы меня тут же обвинили в том, будто бы я способствовал смещению назначенного премьер-министром члена Кабинета Её Величества? — парировал сэр Брюс. — Всё, что я смогу устроить, легко приведёт ко мне в случае разбирательств. Нет уж, это должен быть кто-то вроде тебя, кто-то близкий к Секретарю кабинета… — Прости, Брюс, я не желаю в этом участвовать. Это противоречит всем принципам государственной службы, — голос сэра Хамфри стал тише, очевидно, он отошёл вглубь кабинета. А вот реплику главного личного секретаря министра теперь было слышно особенно хорошо: — Хамфри! Но ведь такой министр — это оскорбление всем нам! Он ничтожный, пьющий, жестокий мерзавец! — Ты сейчас о физическом проявлении жестокости? — уточнил сэр Хамфри. — Нет, вербальном, но… — В таком случае сомневаюсь, что Партийный организатор сможет принять какие-либо официальные меры пресечения. Он посчитает, что в данном случае пока что нет на то веских причин. Подобное поведение для политиков совсем не редкость, к сожалению. Вот если бы Макэлвору пришло в голову затеять драку с Канцлером казначейства, например, тогда бы его в два счёта сняли с поста, — голос сэра Хамфри звучал так равнодушно, будто он рассуждал о погоде. — Наш моральный долг — защищать это министерство и его персонал, — в отчаянии не сдавался сэр Брюс. — пусть даже от самого министра, если требуется! — Но не таким образом, — возразил сэр Хамфри. — То, что ты предлагаешь — аморально. Очевидно, главный личный секретарь министра понял, что продолжать разговор бесполезно. Услышав звук шагов, приближающихся к двери, Бернард пулей вылетел в пустой коридор. Об этой случайно подслушанной беседе он никому не рассказал ни тогда, ни потом.***
Несколькими неделями позже Бернарду пришлось задержаться на работе, разбираясь со списком запланированных встреч министра. Ему никак не удавалось вместить в расписание и те, что Макэлвор хотел посетить как представитель партии, и те, на которые его пригласили в качестве главы Министерства Административных Дел. Бернард несколько раз переписывал график, но всё-таки, как ни старался, одним из партийных собраний министра пришлось пожертвовать. Бернард переписывал расписание начисто, когда на страницу упала тень. Он поднял голову: перед ним стояла Нэнси, одна из ассистенток главного личного секретаря министра. Перед собой она, будто готовясь защищаться, держала папку с документами. Бернард заметил, что Нэнси сжимает папку так крепко, что костяшки пальцев побелели. — Я к Макэлвору. Бернард сочувственно ей улыбнулся. — Он ждёт тебя. Но она медлила идти дальше. Неожиданно Нэнси наклонилась над столом и заговорила быстрым шёпотом: — Послушай, Бернард, этот отчёт… он ему (Нэнси покосилась на дверь, за которой располагался кабинет министра) не понравится, тут очень плохие вести. Бернард понимающе кивнул. Нэнси мрачно добавила, аккуратно подбирая слова: — Я боюсь, вдруг он… вдруг это слишком его расстроит, понимаешь? — Может быть, плохие новости ему лучше услышать от сэра Брюса? — Но Бернард уже не раз видел, как сэр Брюс отправляет сюда вместо себя то Нэнси, то любого другого своего ассистента. С некоторых пор главный личный секретарь министра старался показываться в присутствии Макэлвора как можно реже. Он очень часто теперь пропадал на срочных и неотложных встречах в других министерствах, удачно совпадающих с теми совещаниями, на которые его пытался заполучить Бернард. — Сэр Брюс очень занят, — ответила Нэнси. Она была слишком преданна, чтобы винить своего шефа. — Я просто подумала… если Макэлвор выйдет из себя… ты сможешь устроить мне «срочный звонок»? Бернард согласился не раздумывая: — Конечно. На мгновение на лице Нэнси появилась слабая улыбка. — Спасибо, Бернард. Примерно через четверть часа из-за двери донёсся взбешённый рёв министра. Затем на секунду наступила тишина, и снова загремели оскорбления и проклятия в адрес Нэнси, сэра Брюса и всего министерства в целом. Под рычание — иначе не назовёшь — министра Бернард схватил свои записи, в спешке уронив чернильную ручку на пол, и сорвался с места. Сделал глубокий вдох перед дверью (поток брани и не думал прекращаться), громко постучал. Войдя, Бернард увидел министра, нависшего над испуганной секретаршей: — Никчёмная девчонка, неужели это так сложно понять: я не объявлю о закрытии проекта, что бы там ни говорилось в твоих бумажках! — Простите, — перебил не своим от волнения голосом Бернард. — Срочный телефонный звонок … Нэнси, звонят из больницы… что-то насчёт твоей сестры… — он запнулся, придумывая историю на ходу и надеясь, что звучит достаточно убедительно. Нэнси, с залитым слезами лицом, бросилась мимо него к двери. Макэлвор презрительно пожал плечами, вернулся к своему столу и кинул бумаги, которые она оставила, в корзину для мусора. Сделав это, он повернулся к застывшему посреди кабинета Бернарду: — Ты. Какого чёрта ты всё ещё здесь? — Ваше расписание… господин министр, — выдавил из себя Бернард и неуверенно подошёл к массивному столу. Прежде чем взять из рук Бернарда график, Макэлвор достал из ящика стола початую бутылку виски. — Смотрите, господин министр: в следующий вторник получилась накладка, — торопливо объяснял Бернард. — Случилось некоторое непонимание между штабом ваших политическим советников и нашим секретариатом, отсюда конфликт расписаний. Вы уже были записаны нами на встречу с комитетом, когда ваши люди начали организовывать выступление в Дувре тем же вечером вторника. Так что поездку в Дувр пришлось отменить. Макэлвор нахмурился: — Что ты только что сказал? — О заседании комитета было сообщено заранее, за месяц, господин министр. Это ваша прямая обязанность как главы министерства присутствовать там. Мы просто не можем ни отменить эту встречу, ни передвинуть её, так как на этой неделе у вас слишком много действительно необходимых… — И ты правда думаешь, я позволю тебе вот так запросто отменять мои встречи? Врываться ко мне и указывать, как именно мне работать… малыш? Думаешь, я тебе позволю? — Макэлвор с грохотом опустил стакан на стол, расплескав его содержимое. — Это было очень недальновидно с твоей стороны: отменить мою речь, явиться сюда, поставить меня перед свершившимся фактом и надеяться, что это сойдёт тебе с рук. Я не потерплю такой наглости от таких как ты и твоя братия… оксбриджские выскочки, уверенные, что я буду плясать под их дудку… да чёрта с два… — угрожающе процедил сквозь зубы Макэлвор. От ярости его лицо сделалось кирпично-красным. — Н-нет, что вы… — Бернард на дрожащих ногах медленно отступал назад. — У меня и в мыслях не… — Держись от моего расписания подальше, ты, мелкий… — видимо, не придумав идеально подходящее к случаю оскорбление, Макэвор просто швырнул в Бернарда бутылку с остатками виски. Бернард не глядя метнулся в сторону, наткнулся на стену и уронил папку с таблицами и графиками министерских расписаний. От запущенного следом в его голову стакана он увернулся не так успешно: стакан разлетелся на куски, ударив в стену совсем рядом и зацепил его крупным осколком. Бернард испуганно замер. До двери было рукой подать, но в шоке он не мог оторвать изумлённого взгляда от разъярённого министра. Краем глаза он заметил движение: ручка двери поворачивалась. Когда дверь открылась, на пороге стоял сэр Хамфри. Ничего не говоря, он посмотрел на Бернарда, на осколки стекла у его ног, и, помрачнев, решительно шагнул в кабинет. Схватив Бернарда за локоть, он заставил его повернуться и выставил вон, сухо распорядившись не терпящим пререканий тоном: — Идите ко мне в кабинет. Слышите? Ждите там. По пути ни с кем не разговаривайте. Я скоро. Бернард ошарашенно кивнул, и сэр Хамфри захлопнул дверь перед его носом. Поморщившись от боли в голове, Бернард медленно направился в кабинет сэра Хамфри по совершенно пустым коридорам. Подняв руку и отодвинув чёлку, он нащупал довольно крупную шишку, но, по крайней мере, осколок стакана не раскроил ему кожу. Кабинет сэра Хамфри не был заперт, внутри ярко горели люстра и лампа на столе. Бернард сел на стул подальше от двери, спиной к окну. Только сейчас он заметил, что до сих пор дрожит, и постарался успокоить дыхание. Сэр Хамфри вернулся очень скоро. О чём бы они с министром ни говорили после ухода Бернарда, разговор получился короткий. Сэр Хамфри бросил на младшего коллегу быстрый взгляд и подошёл к окну, чтобы отрегулировать радиатор. Судя по шуму, Хамфри включил отопление на полную мощность, и вскоре Бернард почувствовал, как его обволакивает поток тёплого воздуха. Постепенно его дрожь почти унялась. Хамфри устроился в кресле рядом. Задумчиво помолчав, он, наконец, осторожно начал расспрашивать Бернарда о случившемся: — Вы нуждаетесь в медицинской помощи, как вам кажется? — его тон был абсолютно нейтрален, без жалости, сочувствия или любопытства. — Н-нет… я в порядке… бывало и хуже, — пробормотал Бернард. — В Кембридже, например, как-то раз во время лодочных гонок… Хамфри оставил эту жалкую попытку пошутить без внимания. — Я должен знать, случалось ли подобное раньше? Был ли это первый раз, когда министр что-либо кинул в вас? Он говорил с Бернардом так спокойно, почти со скукой, будто они обсуждали совершенно обыденные детали рутинного, тривиального совещания. Манера беседы и спокойная, нормальная, обстановка постепенно успокоили Бернарда, его сердцебиение мало-помалу унялось. — Да. Впервые. Прежде он никогда ничего не швырял мне в голову. — Ничего? Даже какую-нибудь мелочь… вроде скрепки? Бернард отрицательно покачал головой, и Хамфри нахмурился. — Выражал ли он свою физическую агрессию по отношению к вам как-то иначе? — Нет. — Известны ли вам случаи, когда он применял физическую агрессию относительно кого-либо другого? Бернард вспомнил о Нэнси и о её шефе, который сам не соглашался посещать встречи с министром, отправляя к нему всех своих заместителей по очереди. — Нет. Не физическую. Только моральную. Хамфри откинулся на спинку кресла и вздохнул: — Ну хорошо, пока что закроем эту тему. Вы можете остаться здесь, прийти в себя немного. А потом поезжайте домой. И возьмите отгул завтра. До понедельника на работу можете не приходить. Ясно? — Да, сэр. Но…— Бернард в нерешительности умолк. Хамфри ободряюще кивнул и Бернард перестал опасаться, что он своими вопросами может рассердить его. — Что теперь будет? — С Макэлвором? Ну… Вы имеете право подать на него жалобу. Я со своей стороны также напишу о произошедшем Секретарю кабинета. Министр, разумеется, будет всё отрицать. Возможно, ему это сойдёт с рук. Тогда… — Бернарду показалось, что Хамфри хотел поделиться с ним какими-то соображениями, но в последний момент передумал. — Тогда что? — с надеждой спросил Бернард. — Увидим, — по лицу сэра Хамфри ничего нельзя было прочесть. — Пока что попытайтесь отвлечься, не думайте обо всём этом хотя бы до понедельника. — Хорошо, — разочарованно пообещал Бернард. — Теперь прошу меня извинить, я должен закончить кое-какую работу, — сэр Хамфри вернулся за свой стол к своим бумагам. Погрузившись в их чтение, он словно совсем позабыл о присутствии Бернарда. Спустя несколько минут тот наконец почувствовал себя достаточно сносно, чтобы покинуть это безопасное убежище и отправиться домой. Голова ещё болела, но головокружение прошло. Он медленно поднялся со стула. Хамфри отвлёкся от очередной страницы и вопросительно посмотрел на молодого чиновника. — Спасибо, сэр Хамфри. Пожалуй, я пойду. Кивнув, Хамфри опять погрузился в бумажную работу. Бернард выскользнул из кабинета и бесшумно прикрыл за собой дверь.***
На следующий день, в пятницу, Бернард, как ему и было велено, остался дома. Он даже не читал прессу, настолько ему не хотелось иметь ничего общего с миром политиков. И в субботу он в основном ленился. За обедом он всё же раскрыл газету. Главной темой номера судя по аршинному заголовку были «ФИНАНСОВЫЕ МАХИНАЦИИ МИНИСТРА». Забыв про остывающий чай, Бернард залпом прочёл передовицу: по сообщениям из конфиденциальных источников Брайан Макэлвор, министр административных дел, использовал государственные деньги из бюджета своего департамента на нужды личного политического штаба. Он позаимствовал порядка 10 млн фунтов стерлингов. Лидер оппозиции требует его немедленной отставки, от премьер-министра официального ответа пока не поступало. Бернард посмотрел на перечисленные в статье обвинения. Он много чего слышал в МАДе, и понял, что история, скормленная газетчикам, не совсем корректна. Но и абсолютно ошибочной её тоже назвать было нельзя. Всё зависело от того, как интерпретировать те или иные факты. И только кто-то непосредственно из МАДа, близкий к его руководству, мог так виртуозно подобрать одни детали, скрыть или исказить другие и представить их репортёрам в нужном свете. В вечерней прессе последовали дальнейшие публикации, раскрывающие новые факты скандальных махинаций министра. На этот раз источником утечек был кто-то из товарищей министра по партии: в парламенте почувствовали запах крови. В воскресенье Макэлвор объявил, что подал прошение об отставке. В понедельник Бернард вышел на работу. Коридоры Уайтхолла гудели от слухов и пересудов. Младший персонал весело сплетничал в курительных комнатах, практически никто не утруждал себя работой, на телефонах висели журналисты. Бернард наткнулся на Нэнси, когда шёл с подшивкой меморандумов в копировальную. Она едва заметно улыбнулась и кивнула ему, но прошла мимо, не сказав ни слова. Сэр Хамфри в офисе в тот день не появился. Бернард слышал, что он и заместитель министра заняты организацией специального комитета по расследованию утечки информации из МАДа. По этой же причине они отсутствовали на протяжении всей рабочей недели. Поговаривали, что из-за случившейся информационной утечки, ставшей причиной целой бури в прессе, Секретарь кабинета устроил обоим жестокую взбучку. В четверг Бернард узнал, что его имя значится в списке на перевод в министерство сельского хозяйства, чтобы заполнить неожиданно открывшуюся вакансию. Он ни на секунду не пожалел, что оставляет МАД. Как он и думал, расследование комитета не смогло выявить источник утечки скандальной информации, а дискредитированный Макэлвор вскорости совсем покинул сферу политики. Бернард с радостью позабыл как его, так и остальных фигурантов неприятного эпизода. И не вспоминал об этих событиях около четырнадцати лет.***
Первая неделя Джима Хэкера в офисе едва не закончилась для его карьеры катастрофой. Хэкер не обладал достаточной проницательностью, но кое-кому в МАДе было ясно, что и нависшая над новым министром опасность, и счастливое избавление от неё были делом рук его постоянного секретаря, сэра Хамфри. Когда Хэкер, всё ещё в ужасе от промелькнувшей над ним угрозы отставки, отправился домой после изматывающего рабочего дня, Бернард улучил минуту, чтобы побеседовать с сэром Хамфри за вечерней порцией бренди. — Сэр Хамфри, могу я у вас кое-что спросить? — Спрашивайте, Бернард. — Я знаю, в нашей обязанности защищать министра. Но, предположим, он решает сделать что-то, что в конечном итоге поставит его перед угрозой потерять свою должность, что тогда? Я имею в виду, если он принял твёрдое решение. — Бернард, во все времена и при любом министре наша главная задача — убедиться, что его работа идёт на благо министерству, — произнёс нараспев сэр Хамфри. — Поэтому мы всегда должны пресекать любые идеи министра, из-за которых его может ждать отставка. Бернард уточнил: — Всегда? Никаких исключений? Даже если министр сам представляет угрозу министерству? Хамфри строго взглянул на Бернарда, словно оксфордский дон, готовящийся отчитать нерадивого студента. — Не в нашем праве назначать или снимать с должностей министров, так же как и вмешиваться в этот процесс, как-либо влияя на него. Это стало бы грубым злоупотреблением властью. Кроме того, компетентные госслужащие должны быть способны обеспечить приемлемую работу во вверенном их заботам департаменте даже при самом неподходящем и безнадёжном министре. Достойный своего поста непременный секретарь сможет извлечь пользу даже из самых… нетривиальных решений доставшегося ему политического господина. — Да, я понимаю, сэр Хамфри, но… что, если постоянный секретарь этого воображаемого угрожающего собственному департаменту министра не справился бы с ситуацией, и разбираться с ней пришлось бы одному из его заместителей? — неуверенно предположил Бернард. Сэр Хамфри и бровью не повёл. Если гипотетическая ситуация, предложенная Бернардом, и напомнила ему о чём-то в прошлом, он не подал вида. — Заместителей постоянных секретарей министерства выбирают согласно определённым критериям, таким же жёстким, как и при выдвижении на другие подобные высокие посты. Конечно, их возможности и влияние не безграничны. Разумеется, они в той же степени чтут и соблюдают устав госслужбы. Им не позволяется целенаправленно влиять на политические процессы. Подобное вмешательство мало того что было бы непрофессионально, политическая активность пагубно сказалось бы на этике и морали самих чиновников. Ущерб для всей системы госслужбы, для нашей репутации, поистине был бы фатальным. Наша вотчина — решение управленческих и бюрократических вопросов. Ни под каким видом мы не должны заниматься политикой. — Никогда? — допытывался Бернард. — Никогда, Бернард. — Сэр Хамфри залпом допил бренди. — Таковы мои принципы, основанные на многолетнем опыте работы и на советах моих старших коллег. Рекомендую и вам перенять их. Бернард кивнул, но не смог скрыть своё разочарование. Хамфри повертел в руках теперь уже пустой стакан, задумчиво глядя куда-то в пространство. — Но было время, когда я считал иначе… — произнёс он очень тихо после продолжительного молчания. Бернард едва не решил, что ему послышалось. — Простите, что вы сказали? Сэр Хамфри снова повернулся к смотрящему на него во все глаза Бернарду. — Спасибо, что зашли побеседовать, — он улыбнулся, давая понять: разговор закончен. — Это я должен благодарить вас, — со всей искренностью ответил Бернард. Хамфри пожал плечами: — Не за что, — его бесстрастное лицо было настолько непроницаемо, что Бернард не смог понять, помнит ли Хамфри вообще ту историю четырнадцать лет назад с Макэлвором. Он смущённо улыбнулся, почувствовав себя неуютно под холодным взглядом старшего чиновника. — Бернард, я повторяю: для государственного служащего даже гипотетическая возможность давления на политическое руководство министерства, на которую вы сейчас намекали, совершенно неприемлема. Я не преувеличиваю. Вы — главный личный секретарь министра. Ваша работа присматривать за ним, чтобы он не угодил в какую-нибудь дурацкую историю, — сейчас сэр Хамфри заговорил прописными истинами, и в его словах больше не было никакого скрытого смысла. А может быть, его не было и раньше. Бернард виновато опустил взгляд. — Разумеется, сэр Хамфри. — Ну, а моя работа — присматривать за всем департаментом и его персоналом. И если министр будет доставлять вам или кому-то из ваших коллег трудности… не ждите до последнего, сразу сообщайте мне. Вам ясно? В этих словах Бернард услышал не столько озабоченность главы министерства благополучием своих подчинённых, сколько его безграничную решимость помочь департаменту выстоять перед лицом любой внешней угрозы. — Да, сэр, — кивнул Бернард уже с большим энтузиазмом. Ему пришло на ум, что вряд ли он когда-нибудь получит прямой однозначный ответ на вопрос, кто же тогда слил газетчикам доказательства махинаций Макэлвора. Но ему не так уж и нужен прямой однозначный ответ. Чиновники госслужбы, в конечном итоге, не привыкли высказываться прямо, но зато они очень хороши в искусстве чтения между строк. Больше к этому разговору они не возвращались.