Воскресшее солнце

      Эта осень тянулась нескончаемо долго, словно она пыталась оттянуть момент Рождества, снега и каникул. Большой зал был наполнен завтракающими учениками, за преподавательским столом царило гробовое молчание. Профессор Грейнджер только весело улыбалась, мурча под нос себе какую-то песенку. Поттер косо смотрел на подругу, словно осуждал её за веселое расположение духа. Профессор МакГонагал несколько удручённо вздохнула, словно ища причину столь весёлого настроение Гермионы. Конечно, известие о выходке Солар разнеслась по школе в момент, но вот была одна великолепная загвоздка: в момент «совершения преступления» когтевранка действительно находилась на уроке ЗОТИ. — Сола-а-а-ар, – из-за стола Когтеврана раздался громкий вопль, который привлек внимание учеников. Остальные же продолжали мирно спать. – Ты чего учудила?       Посреди факультетского стола красовался снеговик из тыкв, которыми был украшен Большой зал. Вместо морковки красовался нос из шоколадной трубочки, на верхней тыкве расположилась корзинка из орешков со сгущёнкой. — А что такого? Вкусный снеговик же! – Весело воскликнула Анастейша, наблюдая, как творение начинает оживать. Кто-то из первокурсников восторженно захлопал в ладоши, когда тыквенное творение наклонилось к нему, протягивая сладость из головы. — Солар! – Директор встала, оправляя мантию. Когтевранка обернулась, весело улыбаясь. Могли меняться декорации, окружающие, но единственное, что всегда оставалось неизменным – это внутренний свет, который окутывает всех.       Никто из детей не прислушался к оклику директрисы, ибо были заняты весьма серьёзными делами – поеданием сладостей и разговорами между собой. Радость, исходившая от детей, словно освещала зал. Кто-то из старшекурсников наколдовал ещё несколько тыквенных снеговиков, будто издеваясь над МакГонагал. Наказать-то всех не получится. — Профессор МакГонагал, – Гермиона тоже встала. – Посмотрите на эти счастливые лица. Ведь Дамболдор учил нас тому, что важно всегда жить так, как призывает сердце. Следовать за порывом души. Счастье детей в свободе… — Ох, Гермиона, – Женщина тяжело вздохнула, отказываясь от идеи наказать все курсы разом. Мистер Филч бы не оценил такого порыва. – Вы умеете уговаривать…       В ответ профессор трансфигурации улыбнулась, протягивая директрисе разрисованного ангела. В глазах Миневры отразилось сильное удивление, а за преподавательским столом прокатился шёпот. — Пусть этот ангел храниться у Вашего сердца. – Грейнджер - Уизли осторожно вложила статуэтку в руки женщины, возвращаясь к созерцанию мини-беспорядка. — Да, думаю, Вы правы… – МакГонагал улыбнулась, садясь на место. – Пусть дети станут чуточку счастливее, хоть и ценой дисциплины.

***

      Я удивилась, как же так получилось избежать наказания, особенно после того, что учудили в большом зале. Магия сама вырывалась из волшебной палочки, создавая вихри незабываемых ароматов карамели, джема, выпечки и сгущёнки. На пару секунд мне показалось, что это и есть тот самый, давно забытый, запах Хэллоуина. Когда счастье, радость и некий мистический туман таинств окутывают всё, окружая заботливым теплом землю.       Соскочив с кровати, я осторожно выбралась из спальни. На школу давно опустилась ночь, старосты и преподаватели уже легли спать. Сейчас, когда время медленно близится к зиме, в которой в окна будут биться снежные потоки, унося мысли далеко-далеко, возможно, даже на небо. Растворяя невысказанные идеи с блеском звёзд, где всё перемешается, вновь падая на землю красивыми снежинками…       Сейчас Хогвартс напоминал мне некий таинственный и красивый замок Англии, когда мужественные рыцари сражались на дуэлях за прекрасных дам. Когда девушки, окружённые вихрем цветов, краснели и улыбались, а строгая классная дама, что наблюдала за всем этим, отчитывала юных леди за столь кокетливое поведение. А воспитанницы хихикали, понимая, что дама просто так, для вида, им делает выговоры. О, эта прекрасная пора красивых платьев и уточнённых, грациозных движений… Мой путь лежал к башне Гриффиндора, где я могла полюбоваться портретами красавиц и, возможно, встретить одного рыцаря…       Почти Безголовый Ник как раз оказался на лестнице, что возле входа гостиную. Призрак сидел, понурив голову, чуть придерживая её рукой. Услышав шаги, он посмотрел на меня. В его глазах читалась тоска, обречённость и лёгкое чувство вины. Словно он был виновен во всём, что когда-то происходило на земле. — Привет, – тихо поздоровавшись, осторожно присела рядом с ним. Призрак же слабо улыбнулся. Странно видеть обычно живого и задорного Ника в таком состоянии, будто его необузданная энергия вдруг исчезла, оставляя вместо себя кусочек апатии. — Привет-привет, Солар. – Призрак улыбнулся мне, стараясь скрыть своё состояние. – Чего это ты ночью ходишь? — Да вот, не спится мне. – Мой голос глухим эхом отскочил от стен замка. Несколько портретов возмущённо зашептались. — Странно, обычно это золотая троица у нас гуляла. – Ник улыбнулся. — Ник, а расскажи свою историю? – В ответ мужчина улыбнулся, горько усмехнувшись. — Хочешь услышать исповедь заносчивого неудачника? Которого даже убить нормально не смогли? — Ну, ведь, если говорить, то всё это кажется не таким уж и глупым и трагичным? — Ну, тогда слушай.       «Англия. Великолепная Англия. В твоих роскошных замках всегда так великолепно и свежо. Мне даже не верится, что здесь можно сотворить ещё что-то более прекрасное, чем сейчас. Я взмахнул волшебной палочкой, создавая светло-красный подсвечник. Где-то внутри я чувствовал, что он ну совсем не подходит к комнате миледи Софии. Он яркой брешью очерчивался на белоснежном фоне спальни. Но, моя любовь к своим творениям была превыше всяких эстетических замашек.       Дверь медленно отворилась, и в комнату вошла и сама хозяйка опочивальни, миледи София. Великолепные золотые волосы спадали чуть ниже талии, закрывая собой спину с ровной и гордой осанкой. — О, сэр Николас, – фрейлина присела в реверансе. Белая ткань изящного платья колыхнулась, создавая лёгкий антураж невинности. – Как я рада Вас видеть. — София, – я поцеловал ей ручку. Тоненькое запястье, бархатная кожа. Вся она была восхитительной юной девой, с которой следовало бы писать картины для богатых коллекционеров. – Вы так восхитительны! — О, благодарю. – Дева засмущалась, кокетливо прикрыв рот маленькой ладошкой, взгляд голубых глаз игриво опустился, смотря в пол. — Моя дорогая. Вы прекрасны, словно лунный цветок. – Я взмахнул волшебной палочкой, выпуская из её кончика… маки… Девушка засмеялась. — Эти маки прекрасны, – засмеялась София, принимая цветы, которые практически мгновенно рассыпались у неё в руках. – Эх, как жаль, что всё прекрасное не вечно. — Но, позвольте, Ваша красота может сохраниться на века! – Я воскликнул, вскидывая палочку. – Я как раз изучил новое заклинание, оно поможет увековечить Вашу красоту, София.       Честно говоря, я не испытывал этого заклинания, но Софии этого знать не обязательно. Мои магические способности достаточно высоки, чтобы справиться с такой банальной вещь, как вечная молодость. Пара взмахов палочки и… Красота Софии исчезла. Золотые волны превратились в сухие, непонятные сосульки, которые сухим хворостом падали на спину. Ровная осанка вдруг исчезла, заставляя девушку сгорбиться на подобии старухи, бивни, отросшие прямо из лица, вызвали ещё больше паники. Вопль девы оглушил меня. Началась возня, кипиш.       Я помню, как колодки стиснули ноги, а тяжёлые кандалы – руки. Но, ведь, я всего лишь хотел сохранить красоту Софии, чтобы каждый день, когда она просыпалась, могла любоваться на себя часами…. А потом.… Потом я помню плаху и тупой топор.… Который так и не смог отобрать у меня жизнь.… А ведь я всего лишь хотел помочь…»       Николас закончил говорить, всё ещё тоскливо придерживая голову рукой. Но сейчас он был несколько веселее, в его позе было что-то лёгкое. Кажется, груз вины упал с его плеч. — А, знаешь, Солар, – призрак обратился ко мне. – Ведь я теперь понимаю, что моя самовлюблённость и эгоизм до добра не довели. А на тот момент мне казалось, что это будет добродетель.… Но мне так и не хватило смелости идти дальше... Вперёд… — Ник, – я улыбнулась. – Прими ошибки. Все мы делаем много ошибок. Та девушка, София, я уверена, тебя смогла простить. Не сразу, но со временем. Помни, что внешность – это время, а мудрая душа - навсегда.       С этими словами я встала со своего места, неспешно удаляясь в свою гостиную, а за спиной у меня раздался тихий хлопок с облегчённым «Спасибо, Анастейша». Ну а я? Я тихо напевала: Пробивается дерева росток, Скачет время по солнечным часам; Помнишь, как мы смотрели на Восток, С нашей верой наивной в чудеса?

Канцлер Ги - Terra Sancta II