Фиалки

— Молодой человек! — Фредди, который уже добрых полчаса мерил шагами Уимпол-стрит, не решаясь позвонить в дверь, вздрогнул и обернулся. С порога на него сурово взирала экономка. Фредди бросился к ней. — Миссис Пирс! Вы случайно не знаете, куда убежала мисс Дулитл? — он мечтательно улыбнулся, подумав об Элизе. — Мне нужно… Мне нужно передать ей… — Говорите. Постараюсь передать все дословно. — миссис Пирс говорила таким тоном, что спорить с ней Фредди не решился. — Дословно? — Да. — Э-э… А… Ой… — от волнения и смущения молодой человек растерял все свое красноречие. — Э-э-а-ой. — повторила миссис Пирс и посмотрела, как ему показалось, с насмешкой. — Это все, мистер Эйнсфорд Хилл? — Да. То есть, нет. Миссис Пирс, пожалуйста, передайте ей вот это.       Фредди протянул экономке конверт (как долго он сочинял эти строки, стремясь вложить в них все свои чувства, показать их мисс Дулитл, и как страшно теперь было передать это письмо адресату!) и хотел было дать деру, но женщина остановила его одним взглядом. Фредди смущенно рассмеялся, осознав, в чем дело. — Ах, да, и это. — маленький букетик фиалок следом за письмом перекочевал в руки миссис Пирс. Она снисходительно кивнула Фредди. — Непременно передам. — И еще, миссис Пирс… — Фредди, еще минуту назад попытавшийся сбежать, теперь не мог сдвинуться с места. Он надеялся, что Элиза хоть на мгновение выглянет в окно, заметит его… Ему было достаточно одного ее взгляда, чтобы почувствовать себя самым счастливым человеком на свете, и он готов был стоять под ее окнами хоть всю ночь! Однако у миссис Пирс были другие планы. — Мисс Дулитл сказала, что не хочет никого видеть. — Но все-таки скажите ей, что я жду ее. — Фредди заговорил неожиданно спокойно и серьезно. — Может вам придется ждать дни, даже недели. — миссис Пирс поджала губы. — До свидания, сэр!       Фредди поклонился и почтительно отступил на несколько шагов, давая понять, что больше не собирается занимать чужую территорию. Стоя в отдалении Фредди не мог видеть, но готов был поклясться, что миссис Пирс пробормотала: " — Детский сад…»       Но он был слишком рад, что Элиза получит его письмо, чтобы обижаться или злиться на суровую экономку. Фредди вообще был незлобивым и добросердечным малым. Окрыленный успехом — теперь Элиза узнает, что он испытывает к ней! — молодой Эйнсфорд Хилл, напевая и пританцовывая, скрылся в ночной мгле, совершенно не заботясь о том, что его одежда насквозь мокрая от дождя, а спасительный зонтик так и не был раскрыт.

***

— Мисс Дулитл, один молодой джентельмен мечтал о встрече с вами, но я сказала ему, что вы заняты. — Элиза подняла голову от книги и вежливо улыбнулась, давая понять, что слушает вошедшую к ней миссис Пирс. — Он просил передать вам это.       Экономка положила на стол пухлый конверт и цветы. Элиза, поборов желание тут же схватить письмо, спросила нарочито равнодушным тоном: — Кто был этот джентельмен, миссис Пирс? — Мистер Эйнсфорд Хилл. — Фредди… — прошептала Элиза, чувствуя, что по ее лицу против воли расплывается улыбка. Миссис Пирс тактично отвернулась, давая девушке время, чтобы вновь принять незаинтересованный вид. — Он сказал что-нибудь? — Боюсь, если я приведу вам дословно все то, что просил передать этот джентельмен, вы решите, что это очередная алфавитная пластинка профессора Хиггинса. — женщина покачала головой. — Молодой человек был крайне взволнован. — И все же, — Элиза и сама чувствовала волнение. — Может быть, он сказал что-нибудь еще?       Миссис Пирс, которая уже стояла у открытой двери, остановилась: — Он сказал, что будет ждать вас, мисс Дулитл. — она неожиданно тепло улыбнулась Элизе. — Доброй ночи, не забудьте прочесть письмо. — Доброй ночи, миссис Пирс.       Едва за миссис Пирс захлопнулась дверь, Элиза отложила книгу и осторожно, словно самое дорогое сокровище, взяла цветы. Маленький букетик фиалок, точно такими же она торговала, пока полковник Пикеринг и профессор Хиггинс не заключили пари. И два точно таких же букета «фиялочек» растоптал когда-то спешащий Фредди. О, этот роковой вечер…       Конечно, это могло быть просто совпадением, но Элиза помнила пристальный взгляд Фредди. Он не мог оторвать от нее глаз, когда они встретились у миссис Хиггинс, и девушка подозревала, что Фредди вспомнил ее. Ей не было стыдно или страшно: она не стремилась скрыть свое прошлое, хотя и была рада, что в ее жизни случилась такая разительная перемена. Будучи бедной грязной цветочницей она могла только мечтать хотя бы о поступлении в цветочный магазин! А теперь она жила словно в сказке. Вот только, что же будет через несколько месяцев… Элиза боялась об этом даже думать. Вот и сейчас она сосредоточилась на другом. Фредди! Фредди, который, похоже, ее узнал, и прекрасно осознавая, кто она, все равно хотел видеть ее рядом с собой. И букетик фиалок говорил об этом красноречивее любых слов.       Уже будучи готовой ко сну, Элиза наконец решилась распечатать конверт. Сидя в постели, она взволнованно теребила ленты на ночной рубашке (еще недавно платья для сна казалось ей дикостью, а теперь она и помыслить не могла о том, чтобы лечь спать в том, что носила днем, на улице) и рассматривала убористый почерк. «Фредди Эйнсфорд Хилл мисс Элизе Дулитл». Мисс Элизе Дулитл!       Фредди был милым. При первой встрече Элиза была просто рассержена на барчука, который испортил ее цветы, но она быстро выбросила из головы эту неприятность, получив деньги. Ей и в голову бы не пришло, что спустя несколько месяцев тот самый барчук будет оказывать ей знаки внимания и смотреть… Вот так. Для того, что выразить это, Элизе пока не хватало словарного запаса.       Элиза уже усвоила правила светского тона и знала, что в действиях Эйнсфорд Хилла нет ничего предосудительного. В то же время, если он продолжит в том же духе, это будет обозначать уже серьезные намерения.

***

— Я и не собираюсь замуж, не воображайте. У меня всегда хватало охотников жениться на мне. Вон Фредди Эйнсфорд Хилл пишет мне три раза в день, и не письма — целые простыни. — Черт знает что за нахал!       Хиггинс был неприятно поражен, Элиза это прекрасно видела. За месяцы совместной жизни она успела изучить того, кто создал ее заново. Элиза не могла видеть Хиггинса насквозь, но она многое выучила и знала, что значит то или иное выражение лица ее наставника. Она видела, что Хиггинс на грани бешенства, но почему-то не ощущала ожидаемого удовлетворения от этого.       Элиза неожиданно задумалась: а действительно ли она не собирается замуж? Да, Элиза, несмотря на противоречивые чувства к Хиггинсу, никогда не питала иллюзий на его счет. И прежде, живя в нищете, она боялась замужества, не понаслышке зная, как обходятся с женами бедняки и пьяницы. Но Фредди? Милый, безукоризненно вежливый и застенчивый Фредди, который влюбился в нее по уши и ради нее был готов, похоже, на все. Его многочисленные письма Элиза хранила в индийской шкатулке, подаренной полковником, и никому не показывала.       Единственной, кто знал об этом секрете Элизы, была миссис Пирс, но и она предпочитала при хозяине не упоминать о своей роли почтальона. Послания от Фредди она передавала Элизе лично, отдельно от прочей корреспонденции, по всей видимости разделяя подозрения девушки о дальнейшей судьбе писем в том случае, если Хиггинс о них узнает. Элиза не сомневалась, что Хиггинс прочел бы все до единого, насмехаясь над слогом и мыслями Фредди, а затем письма вместе со шкатулкой отправились бы в огонь. — Он имеет право писать мне, раз ему так нравится. Бедный мальчик любит меня. — Элиза вновь почувствовала себя глубоко несчастной. — Но вы не имеете права поощрять его. — Хиггинс, сидевший до этого на корточках, слез с тахты и посмотрел на Элизу так, словно она была виновата в людском грехопадении, а не в том, что в нее влюбился молодой человек из общества. — Каждая девушка имеет право на любовь. — На чью любовь? Вот таких идиотов? — Фредди не идиот. А если он бедный и слабенький и я нужна ему, то, может быть, я буду с ним счастливее, чем с человеком, который стоит выше меня и которому я не нужна.       Элиза вдруг поняла, что защищая сейчас Фредди, она защищает в первую очередь саму себя, право распоряжаться своей жизнью. Если сейчас она поддастся уговорам и подначкам Хиггинса, то потеряет себя. От Элизы Дулитл не останется ничего, кроме красивой и покорной оболочки. Элиза чувствовала себя куклой. Очередная игрушка, которую можно выбросить, как только надоест, сломать и легко заменить, не почувствовав острого сожаления. Да, она была важна Хиггинсу, но также легко его интерес мог смениться безразличием.       Его равнодушие ужасало Элизу и манило одновременно. — Весь вопрос в том, сможет ли он что-нибудь сделать из вас? — Хиггинс презрительно фыркнул, всем своим видом демонстрируя, что думает об Эйнсфорд Хилле и способности последнего обеспечить Элизе все, чего она пожелает.       Это стало последней каплей. — А может быть, я сама могу что-нибудь сделать из него. — Элиза вздернула подбородок. Ей, стоящей с идеально прямой спиной, сгорбившийся Хиггинс казался незначительным, мелким. Она позволила себе топнуть ногой. — Но я вообще никогда не задумывалась над тем, кто из кого будет что-то делать, а вы только об этом и думаете. Я хочу остаться такой, как я есть! — Короче говоря, вы хотите, чтобы я вздыхал по вас так же, как Фредди? Да? — Нет, — Элиза прикрыла на мгновение глаза. Вспомнила улыбку Фредди и букетик фиалок.       Элиза пообещала себе, что как только вернется из церкви, напишет Фредди письмо, или, еще лучше, позвонит. — Не хочу.