«Губами по телу»

      Квартира встретила Андрея непривычным холодом и пустотой, пожалуй, впервые после игры его никто не встретил. Просто отец уехал в Подольск по делам, а Полина так и не отвечала на его звонки ну и пусть если честно он порядком устал от её истерик каждый новый день у них проходил со скандалом из-за того, что она увидела Яну стоящею с ним возле Ледового Дворца. Он устал, он просто устал.       Странно, но та свобода и независимость, за которую не так давно рьяно боролся Кисляк, оказались совсем ему не нужны. Пожалуй, так всегда происходит: мы стремимся повзрослеть, доказать всем, что уже вышли из детского возраста и уже не нуждаемся в советах и постоянном контроле. Мы взрослые — мы сами решаем проблемы и принимаем решения, и даже если не получается — мы не подаём вида. Мы ведь взрослые — справимся.       Мы и сами не замечаем, как воздвигаем стены, ограждая себя от тех, кто нам близок, и на основе своих «правильных» решений совершаем ошибки, которые потом не исправить.       Андрею это было знакомо: стремясь к самостоятельности, он едва не утратил и без того хрупкое взаимопонимание с отцом. Он был уверен, что сам разберётся в своих проблемах, сам переживёт свою боль. Просто вычеркнет Яну из своей жизни, и всё наладится. Не получается? А он ещё раз попробует и… ну когда-нибудь точно сможет.       И вот он один: нет ни отца, ни Полины, ни Яны, каждый из них живёт своей жизнью — да уж, у свободы не сладкий, а скорее горький вкус.

***

      Когда Андрей вошёл в комнату, взгляд зацепился за фото, лежащие на столе, на них они с Яной счастливые, любящие, казалось, их ничто не разлучит. Он так и не выбросил эти фото, хоть и собирался. Яна… Яна снова её образ в голове и всплывает недавний разговор с Фёдорам Михайловичам в больнице. — И сильные там порезы? -Очень. Там швов пять, не меньше. — Капец! — Вот и я о том же.

***

      Яна шла по городу с тортом в руках. Её выписали на день раньше, только она одна знает, сколько сил было потрачено на то, чтобы уговорить врачей отпустить её. И всё ради чего? Ради того, чтобы попасть на игру и увидеть его, интересно, а видел ли он её? Впрочем, она старалась не думать об этом, сейчас придёт и всё узнает. Да-да, Самойлова направлялась к дому Кисляка. В давно забытую когда-то совместную квартиру. Зачем? Она сама не знала, просто шла. Просто хотела увидеть его, просто поговорить, просто понять его отношение к себе и то, что между ними теперь. Ведь вчера, навещая её в больнице, он принёс букет цветов и поцеловал. Девушка прикрыла глаза, облизав губы, его поцелуй… Господи, какие сладкие и нежные его губы, вспоминая их, Яна почувствовала, как оживают то давно забытое чувство счастья и лёгкости.       Андрей держал фотографии в руках, по каким-то причинам не смея отложить их в сторону. А может, отец прав? Яна просто оступилась, и нужно дать ей хотя бы один шанс? И потом вчера он не сдержался и поцеловал её. Её глаза молили о поцелуе, он не мог поступить иначе или мог? И что теперь? Чёрт, опять запутался, нет, в хоккее всё однозначно проще, чем в любви. Правила понятны и просты, и, даже если ты оступился, команда поможет. А тут… Ну, не пойдёшь же к пацанам? Своим поцелуем он дал ей понять, что прощает, так? А как же Полина? Что теперь в их отношениях? А были ли вообще эти отношения? Или это просто иллюзия в первую очередь обмануть себя? Разбираться ему придётся самому. Он, может, и хочет её простить, но предательство и есть предательство, с другой стороны, для чего тогда любовь, разве она не способна прощать людям их ошибки? Ответа на этот вопрос не нашлось, мысли Андрея потревожил звук дверного звонка.

***

      Андрей открыл дверь и замер. Сказать, что он был удивлён — ничего не сказать. Перед ним стояла та, которую он ненавидел и любил одновременно — на пороге стояла Яна. — Привет, — видя, что Андрей не решается нарушить «звенящее» молчание, Яна заговорила первой. — Привет, — отреагировал Кисляк, немного отшатнувшись, видимо, он только сейчас осознал, что перед ним действительно она. — Можно? — робко спросила она, незаметно улыбнувшись уголками губ. И вновь вокруг повисла пугающая напряжённая тишина. Сейчас Андрею предстояло быстро решить: хочет ли он, чтобы она вошла? Парню почему-то казалось, что если она сейчас переступит порог, то она не просто войдёт в квартиру, а вновь войдёт в его жизнь и останется в ней навсегда. Но хочет ли он этого? Самойлова преследовало примерно такое же чувство. Их отделял друг от друга порог квартиры, но ей казалось, что эта та самая невидимая черта, которую она сама проложила между ними своей наглой ложью. Если он сейчас не позволит ей войти, это будет означать, что он не хочет впускать её в свою жизнь. Всё останется по-прежнему, и никакие суицидальные попытки уже не изменят ситуации, а тот поцелуй в больнице можно считать прощальным. Всё кончено, что ж, она виновата сама. Два человека, они всё ещё любят друг друга, да, чувства истерзаны, испачканы, но ещё живы. Они ещё любят. Чтобы всё вернуть и попытаться вновь стать счастливыми, недостаёт сущего пустяка — одного шага навстречу, который порой так трудно сделать. Спасение в том, чтобы сделать первый шаг. Ещё один шаг. С него-то всё и начинается заново… Они молчали несколько секунд, которые им обоим показались вечностью. — Проходи, — первым очнулся Андрей, он и сам не понимал, что происходит, но всё же отошёл в сторону, пропуская её. — Спасибо, — так же робко проговорила она, это слово, этот жест для неё много значили — у неё появился шанс исправить ошибки, хоть и призрачный. Она осторожно вошла, будто боясь, что он может передумать и прогнать её, как несколько месяцев назад. — Меня должны были завтра выписать, а я попросила, чтобы сегодня отпустили, — принялась Яна объяснять причины своего неожиданного появления. Она загадочно и робко улыбалась, пряча одну руку за спиной, — очень хотелось попасть на игру. — Я видел тебя на трибуне, — попытался Андрей поддержать разговор, это ему удавалась с трудом, чувство неловкости не покидало, и вроде перед ним та же Яна, но что-то было не так. — А я тебя видела на льду, — она хваталась за каждое его слово, как за соломинку, и пусть сейчас она, возможно, выглядела глупо, её это не волновало. — Кстати, очень хорошую шайбу забил. — Спасибо, — смутился Кисляк, ему до сих пор было приятно слышать её похвалу. — Может быть, отметим? — спросила она, как оказалось, за спиной она держала торт. — С удовольствием, — медленно проговорил хоккеист, чувство неловкости усилилось, ведь он уже не маленький и знал, чем в большинстве случаев заканчиваются такие чаепития. — Мм…- Яна вдруг осознала, что чего-то не хватает отца Андрея он не вышел встречать гостью, это было на него не похоже, и девушка, набравшись смелости, спросила: — А ты один дома? — Да, папа в Подольск уехал, — ответил парень. — Давай помогу, — с этими словами он взял торт и сумочку у неё из рук. — Да, спасибо, — охотно отозвалась она и повернулась к нему спиной, что позволяло ему снять с неё лёгкую куртку, она аккуратно убрала в сторону собранные в хвост волосы и замерла, чувствуя, как его сильные мужественные руки легли на её хрупкие плечи.

***

      Она не решалась шевелиться и даже дышать, боясь спугнуть это ощущение, она слишком истосковалась по его прикосновениям. Его горячее дыхание скользило по её затылку, а он чувствовал, как её тело парализует мелкая дрожь. Два человека в пустой квартире в полной тишине. В их телах зажегся огонёк желания, — желания овладеть друг другом, но они сами боялись этого, ведь огонь может согреть, а может и сжечь, но готовы ли они сгореть? Могут ли они настолько доверять друг другу? Она ему да, а он ей? Пожалуй, нет, по крайней мере, пока нет, а дальше время покажет.       Божественный запах её волос манил его настолько сильно, что он больше был не в силах противиться своим желаниям. Он отдавал себе отчёт в своих действиях, понимая, что, возможно, в будущем он пожалеет об этом, и будет ещё больнее, но это будет потом, а сейчас, сейчас… — Яна… — тихо позвал он, она обернулась очень медленно, словно опасаясь спугнуть мираж. Они смотрели в глаза друг другу, а в следующие секунды их губы слились в поцелуе. Глубокий откровенный поцелуй мгновенно вскружил головы обоим. Он языком ласкал её нёбо, крепко придерживая её за шею, ему хотелось, чтобы она была как можно ближе. Яна хотела того же, робко, несмело, словно стыдясь своих действий и желаний, она обняла его за шею, целовала так, как будто хотела напиться, как хочет напиться человек после изнурительной жажды в пустыне. Его губы были такими нежными, такими сладкими, такими желанными. Он спустился ниже и стал покрывать жаркими мокрыми поцелуями её шею. Яна запрокинула голову, а он изредка играл пальцами с короткими волосками на её затылке. Дыхание девушки немного сбилось. «Соскучилась», — подумал Кисляк, видя, как меняется Яна, но торопиться он и не собирался — её слишком долго не было, он будет наслаждаться ею по капле, словно глотками дорого вина. Он медленно стал сдвигать с её плеч ветровку. Его руки были уверенными и сильными. Он знал, что делает, а она подчинялась ему, отдавая всю себя… Яна впервые хотела не получать, а отдавать любовь, только сейчас она осознала, как он важен для неё. Он делал всё, чтобы она чувствовала, как вместе с лёгкой тканью вниз скользят его руки. Через секунду куртка упала, громко звякнув молнией об пол. Закрытый кластер памяти со звоном лопнул, Яна вспомнила, как однажды в старой квартире Андрея с ней происходило что-то подобное, Андрей так же медленно и соблазнительно снимал сильными руками с неё кофту, девушке показалось, что прошлое возвращается. Повинуясь каким-то тайным желаниям, Яна аккуратно запустила руки под кофту парня, то и дело с опаской поглядывая на него. Девушку не покидало ощущение страха, она боялась сделать что-то не так, допустить ошибку, показаться навязчивой, отпугнуть его каким-нибудь неосторожным движением, словно бабочку, севшую на ладонь. Кисляк не оттолкнул её, и уже через секунду она почувствовала под руками его сильное спортивное тело, кажется, только сейчас она поняла, как скучала. Медленно двигаясь снизу-вверх, Яна ладонями ласкала торс парня, изредка пуская в ход острые «коготки». Кисляк снял с себя кофту, которая уже начала мешать Самойловой, и бросил на пол рядом с её курткой, теперь Яна получила полную свободу действий. Девушка продолжила ласкать парня, Андрей обнял её за талию и резко притянул вплотную к себе, они оказались максимально близки друг к другу. Яна стала робко прикасаться губами к его шее, вдыхая божественный запах его одеколона, от которого она всегда сходила с ума. Андрей с лёгкой улыбкой на лице наслаждался происходящим, её поцелуи были лёгкими и немного дразнящими, губы влажными и тёплыми, молодой человек осознал, что он не просто не забыл её, а ещё любит и тонет в удовольствии, чувствуя её прикосновения, а что потом? Сейчас неважно. Андрей осторожно пальцами сдвинул её кофту и стал прикасаться губами к обнажённым плечам, постепенно поднимаясь к складочке на шее и мочке уха. Почувствовав это, Самойлова покорно склонила голову набок, давая любимому больше простора, затем он стал покрывать мелкими дразнящими поцелуями её лицо, по-прежнему держа свою ладонь на её затылке. Другой рукой Андрей осторожно потянул за резинку на её волосах, в тот же миг волосы «рассыпались» по её плечам, и он тут же запустил в них свои пальцы, его манил их аромат, он, кажется, ей всё уже простил, или только кажется? Она обняла его, блуждая руками по обнажённой спине парня. Чувствуя это, Андрей на секунду закрыл глаза, а в следующую секунду, лизнув горячим языком мочку её уха, прошептал: — Иди ко мне, — с этими словами он поднял её на руки и унёс в комнату. Больше всего в жизни она ждала этих слов. Андрей осторожно опустил её на диван и, сев напротив неё, стал снимать с неё кофту, к тому моменту она очень ему мешала. Сдвинув её вниз, он стал поцелуями и языком ласкать обнажившиеся участки её тела, оно сию же секунду покрылось тысячей «мурашек». В тишине растворился первый еле уловимый стон, ему безумно это нравилось, он продолжал в том же духе, в конце концов, кофта оказалась на полу, но и это было ещё не всё — на девушке осталась лёгкая летняя маечка. Яна подвинулась ближе к парню и начала вновь покрывать его тело поцелуями, параллельно ища пальцами пуговицу на его джинсах. — Иди сюда, моя девочка, — шепча, он влечёт её к себе, и она оказывается у него на коленях. Яна сидит у него на коленях, их тела невозможно близки друг другу, кажется, они ощущают ритм сердца друг друга, Яна тонет в его бездонно- карих глазах, а ведь она почти потеряла надежду взглянуть в них ещё хотя бы раз. Крепко, даже немного грубо, он держит её за бёдра, языком оставляя мокрые дорожки на её плечах, шее, ключице. Яна запрокинула голову, выгнув спину, она зарылась пальцами в его волосы. Её рваное дыхание всё больше напоминало стон. Иногда она теряла равновесие, но её это не пугало, она знала — надёжные руки Андрея подстрахуют её. Кисляк запустил руки под её майку, развязно гуляя по нежной коже горячими пальцами. И вроде бы он не делал ничего особенного, но тело Яны содрогалось от его прикосновений, словно от ударов током. Просто они слишком долго были врозь. Слишком долго они не ощущали друг друга, так близко. Она, пальцами нащупав пуговицу его джинсов, расстегнула её, искоса поглядывая на парня, как бы ища одобрения во взгляде, всё это время ей было страшно сделать лишнее движение, было страшно показаться слишком распущенной. Крепко держа девушку за талию, парень немного приподнялся, что позволило ей стянуть джинсы вниз. Он в свою очередь потянул за краешек майки, медленно поднимая её вверх, подчиняясь, Яна подняла руки вверх, позволяя обнажить себя. Самойлова осторожно и несмело, даже немного испуганно, положила руку поверх его белья, щёки девушки залились краской, и хоть они были вместе целых три года, долгое расставание словно отмотало плёнку жизни назад — сегодня для них всё будто впервые. Чувствуя под рукой пульсирующую горячую плоть парня, девушка аккуратно провела ладонью сверху вниз, потом ещё раз, улыбка на лице Андрея говорила о том, что она всё делает правильно. Ощущая эти откровенные прикосновения, Андрей заводит руки ей за спину и легонько, почти невесомо проводит пальцем по линии её позвоночника. Так повторяется несколько раз, после чего он расстёгивает застёжку её бюстгальтера и, стянув его, бросает на пол рядом с майкой. Яна предстаёт перед ним полуобнажённой, удивительно, но сегодня она почему-то немного стесняется своей наготы. Невесомо обняв девушку за шею, хоккеист медленно стал покрывать поцелуями её «ложбинку греха». Самойлова хотела вновь запрокинуть голову, но сильные руки любимого не позволили этого сделать, что только усилило ощущение, а через секунду тишину пустой квартиры надорвал медленный женский крик — желание близости, накопившееся за время разлуки, по капле вырывалось на свободу. Её «мокрый» протяжный крик, только раззадорил парня, Андрей обхватил губами её сосок и стал теребить его языком, руками он обхватил ягодицы девушки и иногда сжимал их, это удваивало остроту ощущений, и не позволяло ей слишком от него отстраниться. -Андрей… — голос Яны стал хриплым, одну руку девушка положила парню на плечо, изредка царапая его, а второй рукой немного сжимала его член. В тот момент, когда она запустила свою руку в его трусы, он схватил её за запястье. Секунда — и время замерло. Кисляк растерялся, когда почувствовал под рукой не нежную кожу девушки, а грубую материю бинта, который туго «сковывал» её руку. Белые повязки на руках девушки, на которых были едва заметны кровавые подтеки, мигом напомнили ему о причинах их расставания и о всех тех ошибках, которые они успели совершить. В глазах Яны читался испуг, ей передалась его тревога. Вместе с этим в её глазах читалось желание, — желание отдаться ему и, как ни странно, любовь. Так, если любовь жива, ошибки ещё можно исправить? Осторожным движением он сбросил её с себя, она оказалась на диване, девушка успела не на шутку испугаться, полагая, что сейчас он просто уйдёт, но вместо этого в считаные секунды он окончательно избавился от джинсов и забрался на диван, положив её ноги между своих. «- Не бойся, девочка моя, я с тобой», — сказав это, он стал беспорядочно покрывать её тело поцелуями, она запустила пальцы в его волосы и отзывалась на каждый поцелуй долгим густым стоном. Смотря на Яну, Андрей понял, что пора избавить тело любимой от сковывающей джинсовой ткани. Аккуратно расстегнув пуговицу, он осторожно потянул джинсы вниз, желая помочь ему, Самойлова приподняла таз. Плавно скользя руками от бёдер вниз, Андрей снял и бросил деталь одежды на пол, в одну кучу со всем остальным. Кисляк развёл согнутые ноги девушки немного в стороны и лизнул её промежность сквозь трусики. Тонкая кружевная ткань придавала ощущениям остроту, Яна стала еле заметно двигать бёдрами навстречу этим движениям, как бы прося продолжения, Андрей проделал это ещё несколько раз, а затем избавился от последнего, что было на ней надето. Несколько секунд парень просто любовался обнажённым телом любимой, скользя рукой по её животу, потом он спустил ладонь к её «сладкому местечку», и, проведя пальцами, ввёл два из них в горячее и мокрое лоно девушки. Яна резко выгнула спину и порывисто выкрикнула что-то несвязное. Андрей стал совершать плавные движения, они были настолько глубокими, насколько только возможно, Яна извивалась, выгибала спину, кричала, ещё немного — и она сорвёт голос. А он с улыбкой смотрел на неё и не думал останавливаться — ему хотелось «помучить» её. Через несколько минут Кисляк понял, что до оргазма Яны не хватает одного движения, он в эту же секунду покинул лоно девушки. Осознав, что внутри пустота, движения прекратились, Яна сделала несколько глубоких вдохов, ощутив, как сокращаются мышцы внизу живота. Ноги девушки были согнуты в коленях, парень провёл руками от колен до пальчиков ног, вслед за прикосновениями шли горячие дразнящие поцелуи, возбуждённая до предела шатенка вновь закричала. Его губы «щекотали» её щиколотки и кончики пальцев, а она то ли смеялась, то ли плакала. Раздвинув её ноги, парень накрыл её своим телом, она чувствовала его горячую возбуждённую плоть, но он не спешил. Спускался поцелуями по телу. Андрей стал кончиком языка ласкать низ её живота, изредка касаясь промежности, пальцами он подкручивал её набухшие соски, а она то и дело, хватала его за руку, кладя его ладонь на свои «сладкие губки», как бы давая понять, что ей не хватает ощущений внутри себя. — Андрей… — звала она, прижимая его руку, — Андрюша… — Малыш, — он крепко и страстно поцеловал её. Вместе с поцелуем Яна почувствовала глубокое проникновение — он вошёл в неё. Не отпуская её губ, он начал двигаться. Проникновения были «издевательски» медленными, тягучими, словно тёплая карамель. Она уже не впивалась в его кожу, а просто скользила по ней ногтями, оставляя немаленькие царапины. Он отстранился от её губ и сразу услышал несколько громких стонов, казалось, она каждым миллиметром кожи ощущает его. Мир растворился, — весь мир был сосредоточен в одной точке, там, где она ощущала пульсацию его члена. Ритм заметно ускорился, став намного быстрее, он уже и сам не контролировал происходящее вокруг — так продолжалось примерно минуту. — Кисляк!!! — закричала Яна что было сил, выгнув спину, когда почувствовала, как вместе с белой вязкой жидкостью в неё изливается всё то желание, которое накопилось внутри них за долгую разлуку. — Кислый, — голос совсем охрип, будто девушка была сильно простужена, обессилено упав, она заплакала. Её тело содрогалось в волнах оргазма, а по щекам текли крупные слёзы. Как? Как она могла не видеть, что рядом с ней лучший мужчина, которого она безумно любит. Как она могла ему лгать? Пожалуй, ответов на эти вопросы не будет — Тише, — он прилёг рядом и, крепко обняв её, гладил по волосам. Она лежала, прикрытая шёлковой простынею, и разглядывала плакаты, висевшие на стене, а он ласкал её спину, играл волосами. Ей казалось, что началась их новая жизнь, а он гнал от себя любые мысли. — Андрей, — робко начала она, — ты простил меня? — Шшш, — оторвавшись от её волос, он приложил палец к её губам, ему не хотелось ни говорить, ни слушать — все слова мира сейчас не имели смысла.

Губами по телу целуешь не смело, А я в предвкушении сгораю до тла. Сердце рвется на части, в объятиях страсти, С тобою мы вместе сходим с ума! Сходим с ума.