Я знаю, ты вернешься

Вечер. В наушниках играет музыка, под мышкой зажат уже порядком истрепавшийся сине-бирюзовый мяч. Прошло уже полтора года, а я все равно думаю о тебе после каждой тренировки, кажется, что ты выбежишь откуда-нибудь из-за угла и, шутливо толкнув, выдумаешь очередной спор, насмешливо сверкнешь голубыми глазами, будто проверяя, слабак я или нет. И я, конечно же, проиграю. Просто так. Чтобы ты улыбнулась. И я как дурак скажу что-то вроде "тебе просто повезло". Не буду же я говорить, что я делаю это специально: не подобает мне выглядеть чересчур уж влюбленным идиотом. Раз шаг, два. Кулон стукается о грудь и слегка позвякивает. Теперь он мой счастливый талисман. Он и мяч - единственное, что мне досталось от тебя. Твои частички, такие родные, но такие бесчувственные. - Джоэп, ты будешь ужинать? - отозвалась с кухни мама, услышав звук хлопнувшей входной двери. - Не, ма. Неохота. Поскорее бы в постель - только во сне мне удается забыться и не вспоминать тебя. Почему всегда уходят те, кого я полюблю? Зачем ты-то ушла? Зачем?! Ты не могла, не могла меня просто так бросить. Но ты бросила, правда я все равно верю, что ты вернешься. Хотя бы ради того, чтоб утереть мне нос. Подушка встречает приятным холодом. Я верчу в руках кулончик и прислоняю его к губам, будто бы он способен заменить твои. А в голове мелькают строки из записки, которую передала Элиза после твоей смерти. Джоэп! Как глупо, я совершенно не умею писать письма. Они всегда получаются какими-то клоунскими. Однако это должно получиться серьезным, только не реви потом, как девчонка - "хорошие дети не плачут" же? А я вот девчонка: плачу по ночам, из-за тебя, между прочим. Потому что ты привязался ко мне, а этого нельзя допускать, и сам знаешь, почему. Живи дальше, как жил, только не обижай Лоуренса и Элизу, иначе я заберу у тебя кулон. Будь счастлив, заносчивый, невыносимый эгоист! P.S. Я тебя люблю. В мечтах мы целуемся, жаль это так и не произошло в жизни. Однако в жизни это все-таки произошло. Глупая дурочка. И наконец-то я проваливаюсь в сон, спасительный и такой блаженный. А сон приятный. Я сижу на поляне под деревом, с которого я тебе помогал спускаться. Кто-то закрывает мне ладонями лицо, прохладными и мягкими. - Угадай кто! - слышится до боли знакомый звонкий голосок. Я оборачиваюсь и вижу тебя. Светлые волосы слегка развеваются от порывов ветерка, улыбка до ушей, только ты умеешь так улыбаться. А я не верю своим глазам. - Экки? - мой голос дрожит. И я, не дав ей опомниться, прижимаю к своей груди. Через рубашку ощущается ее тепло, запах. Она стоит и не шевелится, разве что пропустила свои руки под моими и по-детски сильно старается обхватить меня. - Боже, как я скучал... - Ты забыл про мое письмо, по-моему, - сердито произносит Экки и приподнимает подбородок, чтоб посмотреть на меня. По щекам непроизвольно текут слезы, как тогда в классе. - Ах ты, девчонка! А еще нападающий! Экки вытирает пальчиками слезы. Я же улыбаюсь - она вернулась ко мне, я знал! - Не смей больше так делать! - такая забавная, когда злится. - Мне за тебя стыдно! Если ты не найдешь себе девушку, я официально признаю тебя старым пнем и запрещу заниматься футболом! - Не смогу. Я, - замялся на мгновение, - люблю только тебя. - Пора признать, что меня больше нет, - Экки уже на полном серьезе смотрела мне в глаза. - Если не влюбишься, то я никогда к тебе больше не вернусь, - и надула губы. Я приблизился к ней, что даже почувствовал ее горячее дыхание, и коснулся губами. Мягко и нежно, как тогда. Ответив на поцелуй, она улыбнулась и отстранилась. Экки помахала рукой и пошла в лес, постепенно растворяясь в густом сосняке. Сердце билось, словно бешеное. Пытаюсь догнать ее, но не получается. А потом и вовсе просыпаюсь. Резко вскакиваю и провожу рукой по губам. Они до сих пор сохраняют ее поцелуй. Слабо улыбаюсь. Что бы не случилось, я верю, ты вернешься.