***
Они вернулись в молчании. Он сразу же разомкнул объятия после трансгрессии и чёрной тенью понёсся вверх по лестнице. Гермиона, глубоко вздохнув, повернула к библиотеке, свернулась в кресле и погрузилась в безрадостное, серое размышление. Сколько прошло времени, часы? Она думала лишь об одном: он не хочет делать этого, потому что боится потерять её. Да, Снейп боялся не гнева своего Хозяина и не собственной смерти; он был уверен, что она покинет его при любых раскладах. Её убьют, а если нет, в новом мире, без тирании Тома Реддла Гермиона сразу же забудет о Северусе, упорхнув в светлое будущее. Какая чушь... Она горько усмехнулась. Такого он был о ней мнения. Она вспоминала, как он пытался отвадить её от себя, продолжая твердить о себе, как о самом законченном мерзавце. А если посмотреть на это без приятного романтического полумрака? "Я слишком травмирован для любых отношений, Гермиона". Могло ли это значить, что он никогда не поверит ей и её чувствам, и не из-за скверного характера, а потому что он травмирован? Что, если это не зависит от него самого, если эта болезнь уже пустила корни, которые не разрубить... Если он так и никогда не сможет довериться ей? Сегодня Северус дал ей понять, что он уверен в ней, только если она находится под его контролем и в изоляции от остального мира. Как только спадёт пелена, Снейп буквально сойдёт с ума. Гермиона ужаснулась такой перспективе. Как ему помочь? А потом одёрнула себя: хватит, хвалёный гриффиндорский альтруизм. Хватит думать, что ей всё по плечу. Может, с некоторыми вещами справиться просто невозможно.la parte 14
28 сентября 2022 г. в 18:07
Она прижалась к нему что есть силы и ощутила, как всё внутри сжимается, скручивается, как чья-то железная ладонь сминает её тело, намереваясь растереть её в порошок, а потом всё закончилось. Гермиона пережила трансгрессию и удивилась, насколько успела позабыть эти чувства. Раньше трангрессировать было обычным делом, а сейчас, спустя столько времени...
— Где это мы?
Она была поражена. Пляж, будто с картинки — настоящий песок, пальмы, ласковая гладь воды невероятного, бирюзового оттенка. Она ошеломлённо посмотрела на Северуса, стоящего рядом с пустым, ничего не выражающим лицом.
— Это Тихама, - мягко ответил он. — Аравийский полуостров. В основном это пустынный район, но... Сейчас мы в тайном месте, спрятанным между Красным морем и предгорьями хребтов Хиджаза.
Нежный июньский бриз коснулся её волос и кожи лица; неуверенным шагом Гермиона побрела к воде, обернувшись на него: можно ли? Северус одобрительно улыбнулся самыми уголками губ, а Гермиона продолжила движение. Здесь было просто чудесно. Вода на ощупь была тёплой, она тут же стянула кеды и шагнула в море, не в силах оторвать глаз от обыденной картины: просто стопы, утонувшие в песке.
— Разве... Разве нам позволено быть здесь? - спросила она. Ответа не хотелось слышать, только не сейчас и не здесь. Но она боялась, что устроить этот визит Северусу могло стоить слишком много, и если так... Ей придётся об этом поразмыслить.
— Позволено, - коротко отозвался он. По его тону она поняла, что и он не хочет пускаться в объяснения. Подставив лицо солнцу, девушка довольно зажмурилась.
— Ты уже бывал здесь раньше? - они побрели вдоль пустынного пляжа, слушая шум волн и позволяя брызгам оставаться каплями на одежде. Северус кивнул.
— Я жил в Асире, недалеко отсюда. Какое-то время. Очень давно.
— Один?
— Да.
— И как ты обнаружил этот пляж? Просто гулял и наткнулся?
Снейп тихо рассмеялся.
— Почти. Я искал кое-какие зелья, и узнал, что могу их найти в этой местности. А потом обнаружил вот эту, - он взмахнул рукой. — Конечно, местные знают о Тихаме. И она никого не удивляет...
— Меня очень удивила, - серьёзно заверила его Гермиона, остановившись. Она взяла его руки в свои, сжала бледные запястья. — Спасибо, что показал. Здесь просто невероятно.
Северус не ответил, но в его глазах что-то блеснуло. Гермиона улыбнулась, на мгновение прильнув к нему, прижавшись щекой к щеке, а потом проведя по ней ладонью. Они двинулись дальше. Гермиона шагала босиком, оглядывая каждый сантиметр вокруг себя, жадно ловя новый, незнакомый пейзаж. Вот бы запечатлеть это в памяти навсегда, потому что она не уверена, что скоро они смогут вернуться. Гермиона вспомнила о своём плане, который вынашивала всё это время, и от которого Северус уклончиво сбегал всякий раз, когда она пыталась поговорить.
Она не знала его причин, он не удосужился поведать ей. В последний раз они говорили об этом тогда, в библиотеке; потом Северус какое-то время куда-то пропадал, но больше ничего не рассказывал ей, а она не стала спрашивать — он не утратил своей школьной привычки запугивать её взглядом. От обиды хотелось вопить, но она доверяла ему — если так, значит, так нужно. Другого объяснения не было. Нужно было жить дальше, но думать о своём перевороте не запрещалось, и Гермиона с удовольствием отдавалась своим мыслям, оттачивая каждую деталь, продумывая каждую фразу. Она остановилась, застыла, глядя на горизонт, а Северус обнял её сзади, разрешив уложить голову на плече. Гермиона чувствовала себя бесконечно юной и одновременно невыразимо древней, усталой и больной. В одиноких ночных паузах, когда Северус либо был занят, либо спал, Гермиона думала о собственной беспомощности и о своём странном месте в этом мире, так больно и жестоко обновившемся. По большому счёту, она была никем — не закончившая школу волшебница, проживающая у своего (кого? Любовника?) профессора. Она читала и ходила на утёс у дома, она проводила дни с Северусом и порой растворялась в этом, но о реальности пришлось вспомнить, и тогда внутри что-то изменилось.
— Я не хочу потерять тебя, Гермиона.
Тишину нарушил его голос. Странно безжизненный. Странная фраза. Странный взгляд, устремлённый в никуда.
— О чём ты говоришь?
— Я не хочу снова воевать. Я не хочу рисковать твоей жизнью. Я понимаю твою ярость и жажду справедливости, но... Это больше мне не по силам, Гермиона.
Его лицо вроде бы даже как-то осунулось, он опустил взгляд вниз, как будто страшась посмотреть ей в глаза. Гермиона поняла, что признаться в этом стало для него рыком отчаяния, поступком невероятной силы. Она протянула руку, чтобы обхватить ладонями его лицо. Северус упорно избегал её взгляда.
— Пожалуйста. Посмотри на меня...
— Ты была неправа во всём. Я трус, самый настоящий. Я залёг на дно в надежде, что меня оставят в покое. Я не Гарри Поттер, я не герой, я не хочу лечь костьми во имя приятных идей. Я хочу думать лишь о своей шкуре, я чёртов эгоист, мы победим, а после этого тебе откроется целый мир, куда более привлекательный, чем тот, что смог предложить тебе я!..
Он захлёбывался словами, они лились наружу беспорядочным, злым потоком.
— Хватит видеть во мне героя, Гермиона.
Теперь он посмотрел на неё. В глазах была непроглядная ночь. Это был взгляд не того Северуса, к которому она привыкла.
— Я не герой. И я не солдат.
Он пошёл прочь неровным шагом. Гермиона осталась стоять на месте, чувствуя себя... виноватой. Чем она только думала, впутывая его в эту авантюру? Это ведь она будет сидеть дома и ждать новостей, а Северусу вновь придётся броситься в самое пекло, рискуя всем, что он успел обрести. Рискуя ею. Теперь она поняла, почему столько времени они молчали об этом. А сейчас, видимо, от избытка каких-то чувств, Снейп решил поделиться наболевшим в привычной манере. Гермиона видела, как его фигура опустилась на камень, как он сжал руками голову, и осталась стоять. Сейчас она ничего не сможет исправить. Лучше поговорить позже.