Рассказы от Жизни до Смерти

Кончик пушистого хвоста летал туда-сюда, то и дело касаясь ажурных подлокотников кресла. Вдохновение вполглаза наблюдал за тем, как шепчутся в стороне его хозяйки. Фантазия, сложив ладошки вместе, припала к уху Мечты и что-то оживленно рассказывала. Голубые глаза Мечты расширились и наполнились слезами, похожими на драгоценные камни. Обычные девочки плачут совсем некрасиво, но когда плакали Мечта или Фантазия, это всегда выглядело мило. — Не может быть, чтобы эти слухи были правдой. Моцарт и Сальери ведь хорошо ладили. Вдохновение видел, как Фантазия обняла сестру, как белым кружевным платком промакнула слезинки до того, как они коснулись нежных щек. Он не любил, когда хозяйки грустили, и в такие моменты питал искреннюю неприязнь к людям за их склонность к драме и непостижимую хрупкость. В другое же время он имел слабость привязываться к особо талантливым из них и, по его мнению, достойным его дружбы. Тем, кто не брезговал хорошей идеей и мог сделать из невзрачной капли прекрасный океан. Таких людей Вдохновение буквально преследовал, хоть никто и не гарантировал, что в один прекрасный момент они ему вдруг не наскучат. — Почему ты не скажешь им, как все было на самом деле? Ты же все время таскался за Вольфгангом в последнее время. Черный кот дернул украшенным кисточкой ухом и приподнял голову, облизнувшись лениво. Спустя миг на его месте уже сидел с недовольным видом юноша лет пятнадцати. Скрестив руки на груди и подув на непослушную темную челку, он посмотрел на Жизнь так, будто его заставили сделать нечто, противоречившее всей его природе. — А тебе было бы приятнее выслушать историю об «острой военной лихорадке» и распухшем, смердевшем еще при жизни теле? Или о малоизвестном графе-жулике, который заказал заупокойную мессу по своей жене, настояв на конфиденциальности только потому, что хотел тихо присвоить себе сочинение? Хочешь узнать, как все было на самом деле? Слова Вдохновения звучали как вызов, но Жизнь, даже будучи заядлым игроком, на сей раз вдруг передумал его принимать. Его лицо приняло сконфуженное выражение, взгляд метнулся к потолку. Истина была от природы некрасива, если не сказать уродлива. И он успел про себя оценить, во что бы превратилась загадочная легенда об отравившем гения завистливом сопернике, если бы на свет вытащили реальные факты. В такие не приукрашенные истории был влюблен Смерть, Жизнь же предпочитал красавицу ложь. Он подумал, что стоило бы мягко соскользнуть с выбранной темы, и вдруг заметил, что заляпанный красками и чернилами воротник рубашки Вдохновения украшал белый платок, завязанный по последней моде и очень напоминавший тот, что сам Жизнь недавно приобрел для своей коллекции. — А это, случайно, не... — Пожалуй, мне должно быть немного стыдно перед стариной Сальери. У него была такая хорошая репутация. — Ты знаешь такое слово как «стыдно»? — Мяу? Жизни оставалось только вздохнуть и взять черный усатый комок на руки, зарываясь пальцами в мягкую шерсть. — Зато их теперь точно не забудут, не так ли, о великий хитрец?