Мёртвые очень рады гостям

      Медицинский центр Йокогамского городского университета – больница в префектуре Канагава является старейшей в Японии. Внутри всегда чувствуются насыщенные нотки стерильных бинтов, хлорки, омерзительно ихтиоловой мази и ещё чего-то непонятного, но знакомого для её работников. Когда наступает ночь, и всё живое уходит под контроль сумрака — больница пустеет. Лишь в специальном помещении патологоанатомического типа горит яркий свет хирургического светильника, освещая тело на кушетке своим множеством ламп. Рядом, на железном столе с белой подстилкой контрастируют, отражая в себе блики ламп — секционный нож, листовая пила, топорик, молоток и крючок. Небольшой, но всегда одинаковый набор инструментов патологоанатома.       Маленький, но вместительный морг в самом подвале больницы, испещрённый белой плиткой по всем поверхностям. В середине стоит кушетка на колёсиках, а чуть поодаль стена с холодильными камерами для тел.       В этом окончательном месте регистрации граждан каждый день кряду трудится над телами патологоанатом. Молодая женщина, прозванная в кругах ангелом смерти – за её умение приводить изуродованное катастрофой тело в былой вид. Мало кто может себе представить в качестве патологоанатома, вычищающего и обескровливающего тела мёртвых, исследуя внутренности и причину смерти тела – Йосано. У неё чёрные, прямые волосы под каре с чёлкой и золотой заколкой-бабочкой. Часто, увлекаясь любимой работой в морге, её глаза с густыми ресницами приобретают лиловый оттенок, загораясь от энтузиазма. Во время работы над телом на ней всегда надет белый хирургический халат и длинные, прорезиненные чёрные перчатки, с которых густыми каплями стекает алая кровь. Ей нравится вид кровавых пятен на белом халате, она вытирает перчатки о него, снимая и выбрасывая их в жестяную урну по окончании работы.       Выходя в страшащем своим видом и багровыми пятнами халате из морга, она направляется, стуча своими каблуками о кафель больницы наверх, прямиком в кабинет хозяина, по совместительству хирурга – Мори Огая. Каждый день кряду, работая до полуночи, они вдвоём оставались в больнице со своими обязанностями. Мори, не покладая рук работал над документацией, запершись в своём кабинете. Казалось бы, что может сближать этих двоих. Но они делили меж собой один маленький секрет.       Их отношения были до предела абсурдны и невообразимы их коллегам. Она — сильная, сдержанная, иногда грубая, склонная к садистским и агрессивным действиям представляла собой человека, не способного на отношения. Её босс, сохраняющий своё хладнокровие и самообладание в любой ситуации кажется скупым на эмоции человеком, влюблённым в свою работу и больницу, с весьма странным названием «Элис». Но Йосано привыкла говорить, что он – живое воплощение логики, спокойствие и алгоритмическое мышление. Её привлекали его манерность, он, как и она – уважали людей и их жизни. Впрочем, два влюблённых в работу человека идеально подходили друг другу, составляя каламбурный симбиоз из грубого, вспыльчивого характера Йосано и терпеливого, спокойного темперамента Мори.       По ночам коридор за пределами кабинета хирурга озарялся весёлым постукиванием каблуков, и в дверь без стука заходила, немного растрёпанная и вымотанная работой в морге Йосано. Каждый раз она заваливалась к нему в кровавом халате, рьяно улыбаясь во время его расстёгивания и кидая на кожаный диван у двери.       Было увлечённый работой силуэт Мори, в свете лишь одного компьютера поднимал взгляд алых глаз на свою подопечную. Он сидел, сгорбив свою спину, за что часто получал подзатыльник от неё, в тёмноокрашенной открытой рубашке с ослабленным чёрным галстуком под белым медицинским халатом, его средние по длине волосы зачёсаны назад, оставляя только две пряди по обе стороны лица, а взгляд кажется усталым.       Из окна позади него светила яркая луна, озаряя силуэт изящного тела Йосано в белой рубашке с пышными рукавами, которые заканчиваются на середине предплечья. Её белая рубашка заправлена в пышную чёрную юбку, которая огибает тонкую талию и заканчивается чуть выше колена. Она носит чёрные перчатки, немного выше запястья – издержки работы, чёрный галстук, тёмные колготки и туфли на каблуках.       Склонив голову со странной ухмылкой на лице, Йосано как всегда грациозно и статно приблизилась к столу Мори, снимая свой галстук, что отправился вслед за халатом на диван и расстегнула верхние пуговицы своей рубашки… Взгляду Мори представились пышные очертания груди Йосано, аккуратных и тонких ключиц солнечного сплетения. Забыв о своём отчёте, он заворожено смотрел на подходящую и снимающую свои чёрные перчатки Йосано, оголяя аккуратные витиеватые кисти рук и продолжая расстёгивать рубашку.       — Ты уже закончила с трупом? – весьма странная фраза в такой обстановке, но сам их симбиоз — совершенно диковинный. Она подошла впритык к письменному столу, наклоняясь лицом к Мори, резким порывом руки захлопывая ноутбук и кладя на письменные бумаги кисти своих рук.       — Отправила сгорать в крематорий. – взгляд, отличающий её от любых других людей – был воистину напористым и в то же время расслабленным. Подбородок с щетиной Мори лежал на его сложенных и поставленных локтями на стол руках, он сам, не замечая этого – улыбался, смотря в лиловые горящие глаза Йосано, в коих невозможно было прочесть её последующих действий.       Отпрянув от стола и обходя его, двигая бёдрами в стороны и ведя кончиками пальцев по краюшку стола, Йосано завернула за него, заходя за угол, и стоя напротив развернувшегося к ней Мори на кожаном, компьютерном стуле. Его ноги были немного разведены в стороны, руки с закатанными рукавами лежали на подлокотниках, а сам он пожирал взглядом открывающиеся кусочки тела Йосано: под белой рубашкой, уже расстёгнутой и выпущенной из юбки обрамлял пышную грудь серый бюстгальтер на бретелях, однотонный и без рюш – Йосано на дух их не переносила.       Покачиваясь на одной ноге, другой обвив первую, Йосано приблизилась к губам Мори, ставя руки ему на бёдра и легко целуя в узкие и сухие губы. Невесомо, получая неимоверную отдачу, когда её с силой усадили поверх бёдер, оглаживая рельефную спину и жадно, словно изголодавшись по ласке целуя. В их отношениях, длившихся уже третий год, не было привычных нежностей и романтики, так чуждых им. Такие полночные визиты были для них всем.       Целуясь, тяжело дыша и сдерживая так непривычные им стоны, Йосано ловко расстёгивала верхние пуговицы рубашки Мори – не больше. Он никогда не раздевался полностью. Ухватив её за талию, после чего она обхватила его бёдра ногами – он поднялся и усадил её на письменный стол, окончательно смахивая с худых плеч рубашку. Оглаживая загрубевшими руками бархатную кожу Йосано, Мори зацепил за застёжку бюстгальтера, расстёгивая и оголяя упругую грудь.       — Я препарировала его мозг, и знаешь что? – с придыханием, Йосано откинулась назад на стол руками, подставляя своё тело под горячие поцелуи Мори, оставляемые багроветь на её белоснежной груди и шее, цвета крови с молоком, тёмные пятна, похожие на капли свежей крови. – У него была опухоль третьей стадии… Ах-х…       Мори стоял меж её изящных и разведённых ног, сжимая их и оглаживая бёдра, водя кругообразными движениями и слизывая солоноватый вкус после работы с тела Йосано. Переходя к шее, он вдыхал аромат фиалковых духов и формалина, действовавший на него, словно афродизиак, отдающий напряжением в паху.       — И это была причина его смерти? – почти грудной голос Мори спрашивает у уха Йосано, прикусив её мочку и скользя руками вниз – к поясу колгот, стягивая вниз, что вынуждает присесть. Аккуратно он снимает с её красивых стоп колготки, оглаживая и целуя кончики пальцев ноги, трясь слегка отросшей щетиной о лодыжку. Мокрой дорожкой из поцелуев он продвигается вдоль икр, переходя к бёдрам, причмокивая в поцелуях и оставив укус на внутренней стороне бедра.       Йосано издаёт тихие, скомканные и неровные вдохи, а от укуса лёгкий вскрик, зарываясь кистью руки и портя идеальную укладку Мори – в угольные волосы. Он зализывает укус, вынуждая Йосано выгнуться, издавая хриплые звуки и поднимая юбку, стоя пред ней на коленях стягиват серое нижнее бельё, ставшее мокрым от возбуждения. Он поднимается с колен.       — Ох… Не угадал… О-Он умер от остановки сердца-а-ах… — от помещения внутрь горячей плоти пальцев Мори по фалангу, Йосано тихо стонет, вновь откинувшись назад и разведя ноги сильнее. Мори наслаждается. Доставляет удовольствие ей и себе. Пропорции тела Йосано правильны, изгибы изящны… Она выгибается сильнее от проталкивания и движения пальцами всё глубже. Мори не спешит. Он достаёт тихие стоны, каждое движение её головы назад с полуоткрытым ртом при вдохе. Свободной рукой он оглаживает грудь, упругую, щипля за вставшие соски.       — Какая ты у меня находчивая.       Йосано, находясь разгорячённой — подаётся вперёд, насаживаясь на двигающиеся пальцы, двигая бёдрами и обнимает своими руками чужую шею, тихо постанывая в неё. Она что-то шепчет ему на ухо, лижа его и кусая.       — Давай уже. – Йосано царапает спину Мори, сильнее вжимаясь в него телом и извиваясь от движения пальцев.       — Что давай? – он издевается над ней. Йосано с хрипом ударяет его не сильно кулаком.       — Трахни меня.       От столь жаждущих слов в паху у Мори всё горит, сжимается. Он ёрзает пахом о край стола, чувствуя неприятное трение вставшего члена о ткань брюк, но пальцы Йосано в нетерпении расстегнули ширинку, стаскивая брюки ниже с бёдер, выуживая презерватив из кармана брюк. Он входит в горячую плоть с гортанным звуком и стонами Йосано в его шею, вначале аккуратно, стараясь не причинить ей дискомфорта, но она сама в нетерпении насаживается, вцепившись в его шею с полуоткрытым ртом.       Движения становятся рваными, когда он опускает Йосано на письменный стол. Все аккуратно сложенные пачки бумаг летят к чёрту, и он, придерживая её за одно бедро и крепко сжимая, вбивается в неё. Стоны становятся всё громче. Они одни в кабинете, озаряемые светом луны и витающей похотью в воздухе, что успел нагреться. Она обхватила его талию ногами, выгнувшись и откинув голову назад, цепляясь за его тело и прося о большем.       — Да, с-сильнее…       Мори наслаждается ощущением внутри неё, беспощадно всасывая кожу и мазнув губами о её полуоткрытые губы. Их лица покраснели, а шлепки громко звучат о стены пустого помещения, стоны и сладостные не разборчивые фразы звучат, обрываясь от следующих ударов тела о тело. Внутри становится мокро, а стенки плоти обжигают.       Наступила гробовая тишина, разбавляемая сбившимся дыханием и звуками машин с улицы. Пошёл дождь, каплями стуча о стёкла. Ливень. Только они вдвоём, сильно прижимающиеся друг к дружке, даря тепло тел и слыша стук биения сердец в унисон.       Они любят друг друга. По-своему, до умопомрачения и ночных визитов в кровавых халатах, запаха формалина и спирта от кожи, но всё ещё любят.