Бери пример со снитча, Грейнджер

Главное, что поняла Гермиона, проведя полдня в Больничном крыле — Малфой действительно раздражал. Конкретно так раздражал! До мандрагорового визга! И самое обидное — он даже не старался, доставляя ей проблемы одним лишь своим присутствием. Прямо врождённый талант какой-то! Её раздражало абсолютно всё: высокомерный взгляд, как бы говоривший: «Я всегда добиваюсь того, чего хочу, Грейнджер!», ехидное фырканье, когда она демонстративно игнорировала его подначки, и даже то, как он дышал, тоже раздражало до чёртиков. Но больше всего Гермиону раздражал несносный малфоевский питомец — гадский Мистер ферзь, беспрестанно таскавший свой пернатый хвост в Больничное крыло, дабы порадовать хозяина очередной порцией посланий от обеспокоенных поклонниц. — Слушай, а может секрет твоей популярности в том, что ты им всем тайно приплачиваешь? — язвительно поинтересовалась она, уже в который раз за день наблюдая, как на соседнюю кровать низвергался водопад из открыток с сердечками. — Начинаешь рассуждать, как настоящая слизеринка, Грейнджер! — полностью погрузившись в изучение свежей партии корреспонденции, отозвался Малфой. — Спорим, ещё пара дней в моём обществе — и твой галстук позеленеет. Так держать! — он показал ей большой палец, а затем смял уже просмотренные послания в один большой комок и ловким броском отправил его прямиком в мусорную корзину. Эх, видели бы это многочисленные поклонницы Малфоя! Как бы то ни было, судя по тому, с каким остервенением тот копошился у себя на кровати, становилось понятно — в последний заход мистер Ферзь принёс нечто действительно по-настоящему ценное. Вот только что именно? Если честно, Гермионе стало до ужаса любопытно. — Прекрати на меня пялиться, Грейнджер! — каким-то шестым чувством прознав, что за ним наблюдают, проворчал Малфой. — Я понимаю, что невероятно привлекателен с этого ракурса, но всё-таки постарайся проявить хотя бы немного своей хвалёной «рассудительности». — Он без зазрения совести спихнул на пол целую стопку поющих открыток и бросил на неё насмешливый взгляд: — Правда о какой рассудительности может идти речь, если ты вдруг ни с того ни с сего решила отказаться от нашего чудесного соглашения? В ответ Гермиона скорчила настолько недовольную мордочку, что в мгновение ока стала похожа на вырванную из земли мандрагору. Малфой осуждающе поцокал языком: — Да уж, рассудительности в тебе действительно ни на грамм! — Моей рассудительности вполне хватит на то, чтобы сообразить, — немедленно парировала слегка задетая Гермиона, — всё, что я получила от нашего «чудесного соглашения» — бесплатную путёвку в Больничное крыло и слухи о гнусной интрижке с потасканным ловеласом. А между тем книга Квентина Тримбла одиноко шелестит своими уменьшенными страничками где-то на просторах квиддичного поля! И в чём тогда был смысл наших договорённостей, если я тут изо всех сил преодолеваю себя и сажусь на метлу, а умнее при этом не становлюсь? — Справедливо! — совершенно неожиданно для неё согласился Малфой. — К слову, хорошо, что напомнила… — Он проворно достал из-под подушки небольшой свёрток и отправил его прямиком к ней на кровать. — Знаешь, наш старший егерь с детства учил меня, что главное правило при дрессировке Конфетки — всегда исправно поощрять её за проявленное усердие. Так что молодец, Грейнджер! Заслужила! Хорошая девочка! Я почесал бы тебя за ухом, но пока, как видишь, не в форме. Отложим до лучших времён? — Вот бы вам с вашим замечательным старшим егерем отпоощрять друг друга до потери пульса где-нибудь на конюшне! — процедила сквозь зубы Гермиона. — Уверена, Конфетка была бы в восторге! Однако, несмотря на негодование, любопытство всё-таки победило, и, развернув обёрточную бумагу, она оказалась — о чудо из чудес! — лицом к лицу со злосчастным томиком Квентина Тримбла, с которым уже успела попрощаться несколько раз кряду. Значит, всё-таки её страдания на квиддичном поле были не напрасны! Гермиона едва сдержалась, чтобы не прижать вожделенную книгу к груди. — Я всё гадаю, — с интересом наблюдая за ней, осторожно напомнил о себе Малфой, — а умеют ли гриффиндорцы вообще говорить спасибо? Эх, уж лучше бы он просто молчал… — Ну ты и гад! — с новой силой взорвалась Гермиона. — Я же не поймала грёбанный снитч, так какого… — Может, конечно, и гад, — нисколечко не впечатлившись её вспышкой, пожал плечами Малфой, — вот только не полный идиот. Естественно, я использовал муляж. Не рисковать же бесценным фолиантом! А если бы ты вообще отказалась взлетать? «Так я и отказалась!» — хотелось было выкрикнуть Гермионе, но она уже настолько устала и от Малфоя, и от их бессмысленных перепалок, что решила выразить свою позицию, просто гордо вскинув перед собой средний палец. Однако Малфой на это лишь весело фыркнул и принялся обшаривать кровать с удвоенной силой, всё больше начиная напоминать окончательно съехавшего с катушек нюхлера. — Ага! — наконец просиял он и выудил на свет маленький бархатный мешочек с витиеватым гербом в форме разлапистой буквы М. Так вот, оказывается, ради чего был весь сыр-бор! Просто-напросто крошке Драко подъехали гостинцы из дома! «Любопытно, — заинтриговано вытянув шею, подумала Гермиона, — и что же принято присылать своим отпрыскам у настоящих чистокровных волшебников?» Как выяснилось, ничего интересно! Всё, что лежало в заветном мешочке — стеклянный флакончик с мазью да старая, ветхая рукопись. Неужели малфоевские родители разорились бы, если бы для приличия прислали сынуле хотя бы одну шоколадную лягушку? Тем временем рукопись бережно перекочевала на прикроватную тумбу, а вот мазь сразу же пошла в дело — повреждённое запястье главной надежды слизеринской сборной требовало срочного ухода. И казалось бы, во всём происходящем не было абсолютно ничего особенного — обычная рутина, но, памятуя о своих недавних проколах, Гермиона весьма предусмотрительно решила держать нос по ветру, потому что, зная Малфоя, она не сомневалась — рукопись появилась в Больничном крыле неспроста. «Видимо, кто-то наивно решил, что у него получится подкупить меня во второй раз!» — пронеслось у неё в голове. — Ты снова пялишься, Грейнджер! — заметил Малфой. — Что, пускаешь слюни на мою драгоценную мазь? Если хочешь, могу с тобой поделиться. Надо же мне хоть иногда ради разнообразия помогать сирым и убогим. К тому же, я уже замучился смотреть, как ты морщишься от боли всякий раз поправляя подушки. Думаю, дело в ушибе копчика, — авторитетно заявил он. Ничего себе наблюдательность! И правда, действие целительных настоек мадам Помфри уже давно подошло к концу, и теперь где-то чуть пониже спины у Гермионы всё так и гудело от далеко не самых приятных ощущений. Но, разумеется, это был не повод принимать помощь от Малфоя! — Обойдусь! — упрямо вздёрнула подбородок она. — Уж лучше попрошу мадам Помфри выдать мне новую дозу лекарств. — И будешь хвататься за спину вплоть до Рождества, — уверенно предсказал Малфой. — Думаешь, твой милый Диггори просто так до сих пор косолапит? А может, — лукаво улыбнулся он, — ты хочешь, чтобы я сам помог тебя намазал? — Ну давай, рискни, — с вызовом хмыкнула Гермиона, — если только не боишься остаться без второй руки перед матчем с Пуффендуем! Малфой, как ни удивительно, по достоинству оценил её остроумие и даже одобрительно усмехнулся в ответ. Судя по всему, он пребывал в самом что ни на есть благодушном расположении духа. Поэтому она решила не ходить вокруг да около и, кивнув на рукопись, спросила напрямую: — Лучше признайся, зачем здесь это недоразумение? — Что ты имеешь в виду? — невинно осведомился Малфой. — Я имею в виду, — терпеливо пояснила Гермиона, — что, по-моему, у кого-то совсем закончились идеи! Ты снова решил меня подкупить? Запомни, ничего не выйдет! Больше никаких полётов! Только не после падения с метлы! — Господи, Грейнджер! — отмахнулся от неё словно от назойливого пикси Малфой. — Сколько же в тебе ненужной патетики! Но, поверь, ты можешь расслабить свои худосочные булки. — Он картинно поправил съехавшую на бок белобрысую чёлку и самодовольно сообщил: — Уймись, эта рукопись не для тебя! «А для кого тогда? — едва не вырвалось у Гермионы. — Неужели есть ещё хоть один человек в Хогвартсе, кто мог бы заинтересоваться этими неразборчивыми каракулями?» Однако… вот именно здесь она и просчиталась, потому что спустя всего лишь каких-то несколько часов стало понятно — «неразборчивые каракули» пользовались на просторах Школы чародейства и волшебства поистине небывалым спросом. Ну а первым в очереди из желавших приобщиться к прекрасному оказался никто иной как лучший друг Гермионы, а по совместительству легендарный герой и гарант стабильности в магическом мире — мистер Гарри Джеймс Поттер.

* * *

Старт эстафете безумия был дан сразу же после окончания занятий, когда изрядно переволновавшиеся друзья Гермионы пришли навестить её в Больничном крыле. Тем не менее увидев, с каким грозным видом восседала на кровати их подруга, они тут же успокоились, и дальше всё пошло своим чередом: Джинни горестно охала и вздыхала, не забывая то и дело кокетливо стрелять глазами на другой конец комнаты, Гарри в нерешительности застыл в дверях и просто молчал, ну а Рон прямо с порога принялся чихвостить Малфоя на чём свет стоял. — Просто возмутительно! — сотрясая кулаками воздух, так и пылал праведным гневом он. — Да этот недоумок тебя чуть не убил! Ну вот зачем ты с ним только связалась, Герми? Хотя… можешь ничего не говорить! — Его голос опустился до трагического шёпота. — Кажется, я и сам знаю ответ. Признайся, Герми, ты… ты… — слова давались ему с явным трудом, — ты просто-напросто повелась на смазливую мордашку! Не смей отрицать, я в курсе о слухах про подсобки… Ну, вот, как говорится, и приехали… «Неужели даже мои лучшие друзья купились на этот бред? — ужаснулась Гермиона. — Да быть такого не может!» В полном смятении она посмотрела на Джинни. — Ты же потом поделишься со мной всеми подробностями? — заговорщицки улыбаясь, подмигнула ей та. — Какими ещё подробностями? — практически простонала Гермиона, не в силах смириться с тем, что, похоже, оба представителя семейства Уизли уже успели списать её добродетель со счетов. — Гарри, ну хоть ты-то обо мне так не думаешь? — с надеждой в голосе взмолилась она. Однако, что думал Гарри Поттер, так и осталось загадкой. Достаточно было всего лишь одного взгляда, чтобы понять — в настоящий момент тот вообще находился не с ними. Откровенно говоря, с их другом творилось нечто поистине странное: он весь как-то разом побледнел и, застыв на месте словно истукан, напряжённо таращился совершенно в другую сторону. Гермиона растерянно проследила за его взглядом и ни чуточку не удивилась, обнаружив там ехидно ухмылявшегося Малфоя. Ну, вот вам и ответ! Наверняка, прознав о разлетевшихся по Хогвартсу слухах, Гарри решил, что задета честь любимой подруги, и теперь еле сдерживался, чтобы не намылить её обидчику шею. Что ж, он всегда был невероятно чутким и внимательным юношей. Если честно, Гермиона даже немного растрогалась. И с чего это вдруг ей вздумалось обижаться на друзей? Ведь они просто проявляли заботу, в то время как главная причина их недопонимания вовсю наслаждалась жизнью, развалившись на соседней кровати. Разумеется, во всём был виноват чёртов Малфой! Ведь при желании он мог бы уже тысячу раз опровергнуть все нелепые сплетни и домыслы, но пока что ей приходилось отдуваться в одиночку! И о чём она только думала, когда соглашалась на авантюру с полётами на метле? — И о чём ты только думала, Герми? — словно вторя её мыслям, продолжал возмущаться Рон. — Даже если опустить тот факт, что Малфой — полный придурок, так он же ещё… ещё… — Его лицо пошло багровыми пятнами. — Он ещё и извращенец! Где-то на заднем фоне раздался оглушительный гогот Малфоя. — А ты чего ржёшь? — насупился Рон. — Хочешь сказать, это не так? Герми, я ведь рассказывал тебе историю о том, как этого мерзавца застукали в ванной для старост с тройняшками-пятикурсницами? Ну, вспомни… ту — про волшебный водоворот… — Гермиона брезгливо поморщилась. — А что насчёт прошлогоднего сиропно-мармеладного скандала за чаепитием в кафе мадам Паддифут? — Он смерил Малфоя уничижительным взглядом. — И это я ещё молчу о его ежедневных подвигах на Астрономической башне! — Многочасовых ежедневных подвигах, — с нескрываемым уважением поправила Джинни. — И что с того? — раздражённо хмыкнула Гермиона. — Нет, я, конечно, безмерно рада, что Малфой, не щадя себя, бьёт все мыслимые и немыслимые рекорды по части выносливости, но, простите, мне-то до этого какое дело? Поймите вы наконец, нас с ним абсолютно ничего не связывает! — Да-да, мы верим! Конечно, не связывает! — успокаивающе погладила её по плечу Джинни, а затем… снова заговорщицки подмигнула. — Абсолю-ю-ютно ничего! Ронни, смени уже тему! Ты всех смущаешь! — Лично меня смущает только одно, — криво ухмыляясь, заметил Малфой, — почему никто из вас — гриффиндорских клоунов — так и не удосужился поинтересоваться самым главным — самочувствием вашей ненаглядной Грейнджер. Кстати, для информации — у неё проблемы со спиной. Рон на секунду подвис, словно решая, что же дальше делать, а затем обменялся смущёнными взглядами с Джинни. Упрёк действительно был справедлив. — Видишь, Грейнджер, — воспользовавшись их замешательством, обратился к ней Малфой, — лишь только я и пекусь о твоём хрупком здоровье. Цени это! Хотя, как показала практика, признательности от тебя не дождёшься! — Он горестно вздохнул и зачем-то решил пожаловаться на Гермиону её же собственным друзьям. — Прикиньте, — в его голосе сквозила нешуточная обида, — я тут недавно чисто по-добрососедски предложил помочь ей нанести мазь… Так вы даже не представляете, какие проклятия прилетели в мой адрес! А ведь я действовал из лучших побуждений! Ну и как она теперь сядет на метлу, если у неё того и гляди отвалится копчик? Вот и вскрылась главная причина неожиданной щедрости Малфоя! Гермиона презрительно скривилась. Естественно, прежде всего тот преследовал собственные интересы! — Конечно, я мог бы применить силу и обработать ей спину в принудительном порядке, — задумчиво изрёк между тем Малфой, — но, как видите, из-за перелома руки одному мне не справится. — В его глазах заплясали озорные искорки. — И раз уж мы с вами все вместе определились, что хотим для Грейнджер только хорошего, — он откинул одеяло и потянулся за мазью, — не будете ли вы столь любезны, господа гриффиндорцы, немного придержать свою невероятно вёрткую подругу, пока я открываю флакончик! А вот это уже был явный перебор! Всё тут же пришло в движение. — Я же говорил, что он — извращенец! — взревел Рон и с пугающим выражением лица двинулся на Малфоя. — Ронни, не надо! — пронзительно взвизгнула Джинни. Но, разумеется, визгом делу было не помочь, и Гермиона поспешно обернулась к дверям в поисках Гарри, однако, как оказалось, тот уже и сам вовсю спешил на помощь. «Вот он — настоящий герой!» — с гордостью подумала Гермиона, тут же вспомнив, как в последнем выпуске «Ежедневного пророка» какой-то именитый репортёр вполне заслужено назвал её друга «непоколебимым борцом с произволом», «этическим компасом магического мира» и даже пару раз «бесстрашным гриффиндорским львом»! Однако, поравнявшись с Роном, этот самый «бесстрашный гриффиндорский лев» почему-то даже и не подумал хотя бы немного притормозить, а вместо этого только прибавил ходу и совсем не по-геройски постарался как можно быстрее прошмыгнуть мимо. Позвольте-ка, а кто же тогда предотвратит намечавшееся кровопролитие? Ведь страшно даже представить, сколько баллов с них снимут разъярённые профессора… Но, похоже, Гарри было абсолютно наплевать и на драку, и на её возможные последствия. Сверкая пятками, он на всех парах подлетел к Малфою, громко ахнул, а затем… намертво вцепился в лежавшую на прикроватной тумбочке рукопись, всем своим видом показывая, что не расстанется с ней ни при каких обстоятельствах. Откровенно говоря, Гермиона не знала что и сказать. Вот вам, как говорится, и «непоколебимый борец с произволом»! Хорошо, что поблизости от Больничного крыла не ошивались пронырливые репортёры из «Ежедневного пророка». Ведь, как оказалось, «чуткому и внимательному юноше» Гарри Поттеру была абсолютно по барабану честь лучшей подруги и всё это время он пялился на другой конец комнаты совершенно по другой причине… — Эй, Поттер, давай-ка полегче! — вполне справедливо возмутился Малфой. — Тебя мама не учила, что брать чужое нехорошо? Обычно Гарри очень чувствительно реагировал на упоминания о родителях, но тут он и ухом не повёл. Видимо, дьявольской рукописи удалось сделать с ним то, что так и не получилось ни у семьи Дурсли, ни у Пожирателей смерти, ни даже у самого Тёмного Лорда — она поработила самого Гарри Поттера. «Нет, Гарри, нет! — так и хотелось выкрикнуть Гермионе. — Ты ведь должен был бороться со злом, а не примыкать к нему!» — Продержишь её в руках больше минуты — и весь покроешься гнойниками! — злорадно предупредил Малфой. — На ней чары, козлина! — Гарри, да приди же ты в себя наконец! — взмолилась Гермиона, и, хвала Мерлину, каким-то невероятным образом тот услышал её призыв. Скорбно промычав нечто неразборчиво-ругательное, он нехотя оторвал рукопись от груди и аккуратно вернул добытое с таким трудом сокровище на его законное место. — Это ведь дневник Пламптона? — прочистив горло, каким-то незнакомым голосом прохрипел он. — Естественно! — самодовольно отозвался Малфой. — Или ты не видишь фамильную печать с пятью скрещенными мётлами на первой странице? — По количеству побед в Чемпионате! — восторженно присвистнул Гарри. «О господи, ну вы ещё организуйте кружок по интересам!» — едва не брякнула Гермиона. Однако было похоже на то, что эта странная рукопись действительно могла растопить лёд даже между самыми непримиримыми врагами, и с каждой минутой Малфой становился в глазах её друзей всё более и более привлекательным: взгляд Рона потеплел, Джинни расплылась в кокетливой улыбке… Одна лишь Гермиона явно чувствовала себя не в своей тарелке. Оно и не удивительно — ведь впервые в жизни лучшая ученица Хогвартса понятия не имела, о чём шла речь. Честно говоря, она всегда воспринимала свою невероятную эрудированность как данность, а тут — полный провал. Это всё было как-то связано с квиддичем, так ведь? Но — вот незадача! — ни квиддич, ни вся сопутствующая ему мишура никогда не входили в сферу интересов Гермионы. Что ж, может Малфой и не соврал, когда сказал, что рукопись предназначалась не для неё. — А кто вообще такой этот Пламптон? — чисто для справки решила уточнить она и только потом осознала, что для своих дилетантских вопросов выбрала явно не ту аудиторию. Что тут началось! — Ты не понимаешь! — фанатично сверкнул глазами Гарри. — Это лучший игрок в истории квиддича! — Выдающийся ловец! — с вдохновением вторил ему Рон. — Бессменный капитан нашей сборной на протяжении целых пяти лет! И каждый год победа была за нами. — Неужели ты никогда не слышала о вертикальном штопоре Пламптона, Герми? — искренне удивилась Джинни. Гермиона на это лишь равнодушно покачала головой и по вытянутым лицам друзей поняла — они удивились бы гораздо меньше, даже признайся она сейчас, что при колдовстве привыкла держать палочку другим концом вперёд. — Ну как же так! — изумился Рон. — Это же его фирменная обманка для снитча! — Э-э-э-м… обманка? — совсем потерялась в терминологии Гермиона. — Да, Герми, обманка, — терпеливо пояснила Джинни. — Видишь ли, для того, чтобы увернуться от ловца, снитч, как правило, всегда уходит в крутое пике, да к тому же ещё и петляет, как сам дьявол, двигаясь по абсолютно непредсказуемой траектории. В этот момент его просто невозможно поймать! Как итог — снитч практически в ста процентах из ста растворяется из виду. Так вот, Родерик Пламптон научился обманывать снитч и поэтому всякий раз ловил его именно тогда, когда тот начинал пикировать вниз. — Другие ловцы кусали от досады локти, — мечтательно зажмурился Рон, — а Пламптон практически в одиночку стабильно выигрывал матч за матчем! — Какой на редкость смышлёный малый! — буркнула Гермиона, которой, если честно, стало не особо интересно примерно сразу же после слова «снитч». — Ты опять не понимаешь! — нервно мотнул головой Гарри и в поисках поддержки посмотрел на Рона: — Она не понимает! — Секрет в том, Герми, — словно несмышлёному клубкопуху принялся объяснять ей прописные истины тот, — что, если кому-то удастся освоить штопор Пламптона, он гарантировано будет побеждать буквально в каждой игре. — Так и в чём проблема? — с усилием подавив зевок, скучающим голосом осведомилась Гермиона. — Разучите этот штопор Пламптона — и дело в шляпе! Не зря же вы торчите на квиддичном поле целыми днями на пролёт! Однако, видимо, она опять ляпнула что-то не то, потому что от её слов у Гарри окончательно сорвало крышу и он сорвался на крик: — А проблема в том, Гермиона, что штопор Пламптона покорялся только одному человеку — самому Пламптону! И если тот и хотел поделиться своими знаниями с миром, то увы — он трагически погиб в Первую магическую войну! — Да поняла я! Поняла! — уже жалея о том, что подняла эту тему, проворчала Гермиона. — А ещё Пламптон был невероятно одарённым арифмантиком, Грейнджер! — зачем-то неожиданно вставил Малфой. — Так что он вовсе не обманывал снитч! Он его просто просчитал! — Да-да, просчитал! — с воодушевлением закивал Гарри. — Вообще-то, среди любителей квиддича всегда бытовало мнение, что когда-то давно Пламптон начал вести дневник, в котором успел частично описать арифмантическую модель своего манёвра. — Он с вожделением посмотрел на рукопись. — Это всё равно что прикоснуться к легенде! А я-то всегда наивно считал, что слухи о дневнике — всего лишь слухи… — Ну вот продолжай так считать и дальше! — безжалостно прервал его душевные излияния Малфой. — А я в это время подробно опишу арифмантическую модель штопора Пламптона в своём итоговом докладе для профессора Вектор, от которого, кстати, напрямую зависит финальная оценка за курс, — он со значением покосился на мгновенно подобравшуюся Гермиону. Что ж… Как говорится, гейм, сет и матч, дорогая… Сказать по правде, если бы сейчас в неё запустили Непростительным, Гермиона и бровью бы не повела… Так вот, значит, что задумал Малфой! Обойти всех на финишной прямой! О Мерлин, да он — само воплощение коварства и зла! Естественно, с такой заявкой на победу его будет ждать неминуемый успех! Гермиона с горечью вспомнила о том, какую неудачную тему для доклада выбрала она. «Пространственное моделирование патронуса в крайне неблагоприятных погодных условиях»… Да уж! Ну и кому нафиг сдался этот резвящийся под дождём флуоресцентный зоопарк, когда профессор Вектор всегда была ярой фанаткой квиддича! Эх, плакало её первое место в рейтинге! Сплошное разочарование! — Я-я-ясно… — не менее разочарованно протянул между тем Гарри. — Конечно… Я всё понимаю… Он совсем уже было поник, однако… внезапно его лицо осветила широкая улыбка. — Но ведь проект по Арифмантике парный! — будто это сразу закрывало все вопросы, радостно воскликнул он. Малфой посмотрел на него с явной опаской, словно заклиная не продолжать дальше, но похоже у Гарри вообще отказали тормоза. — Ты же не против поработать вместе, Драко? — нахально поинтересовался он, чем, естественно, застал всех окружающих врасплох. Рон как-то совсем уж неинтеллигентно икнул… Джинни в немом изумлении прижала ладонь к губам да так и застыла на месте… Малфой демонстративно покрутил пальцем у виска… Ну а у Гермионы от такой вопиющей беспринципности «этического компаса магического мира» и вовсе задёргался глаз!

* * *

Однако на этом свистопляска вокруг злополучной рукописи, разумеется, не закончилась. Не прошло и получаса как в дверном проёме нарисовалась голова запыхавшегося Эдриана Пьюси. — Слышал, кое-кто разжился дневником Пламптона! — прямо с порога обозначил главную цель своего визита он. — И от кого же ты это слышал, позволь спросить? — поджав губы, угрюмо поинтересовался Малфой. — От Флинта, — недолго думая, с готовностью сдал их общего капитана Пьюси. — Ему Вуд рассказал, а тому — Поттер. — Поттер… — желчно процедил Малфой. — Вот же трепло! И когда он только успел? — Кстати, в ближайшее время жди их всех к себе в гости, — обрадовал его очередной «отличной» новостью Пьюси. — Но ты их опередил… — многозначительно усмехнувшись, хмыкнул Малфой. — Просто поразительная скорость, Эд! — Ну разумеется, опередил… — вернул в ответ точно такую же многозначительную усмешку тот, и они оба напряжённо застыли друг напротив друга словно два борца в ожидании удара гонга. «Ох уж эти игры разума слизеринцев! — меланхолично подумала Гермиона. — Загадочные полутона, улыбки, скрывающие звериный оскал, и прочие туманные двусмысленности…» — У меня тут созрело одно предложение, — стряхнув несуществующую пылинку с мантии, наконец приступил к самому главному Пьюси. — Как насчёт того, чтобы обменяться взаимными любезностями: ты тактично уступишь дневник Пламптона мне, а я галантно самоустранюсь с твоего пути к капитанскому значку? — Ух ты, какая поразительная щедрость! — деланно изумился Малфой. — С чего бы это вдруг? А-а-а, кажется, я понимаю… Может быть всё дело в том, что твой подопечный… э-э-эм… как его там? Теренс Смит? Совсем не тянет? — Не тянет, — после непродолжительной паузы с явной неохотой признался Пьюси. — Особенно по сравнению с Голдманом и твоей протеже. — Он заинтересованно, словно на какого-то диковинного зверька, посмотрел на Гермиону. — Кстати, как ты, Грейнджер? После ударов Монтегю редко кто выходил из Больничного крыла раньше, чем через две недели. Уже успела отблагодарить Малфоя за спасение? Хотя… О чём это я? — Он шутливо поиграл бровями. — Конечно, успела. Ведь у вас тут такая интимная обстановка… «И этот туда же!» — сокрушённо вздохнула Гермиона. Если так пойдёт и дальше, они с Малфоем оглянуться не успеют, как людская молва их с успехом обручит, поженит, а потом вдогонку ещё и наградит парой-тройкой невероятно умных белобрысых детишек в придачу. Что и говорить, оптимизма такие мысли не добавляли, но, похоже, в данный момент Малфоя мало волновали ужасающие перспективы ближайшего будущего. — Ты ведь никогда по-настоящему не увлекался квиддичем, Эд, — оставив без внимания прозвучавшие скабрезные намёки, в задумчивости проговорил он. — Так зачем тебе рукопись? — Как это «никогда по-настоящему не увлекался квиддичем»? — опешил Пьюси и возмущённо ударил себя кулаком в грудь. — Да я его самый преданный фанат! — Ой, ну брось! — хохотнул Малфой, будто бы только что услышал какую-то невероятно смешную шутку. — Ты ведь и в сборную-то пристроился только для того, чтобы подтянуть средний балл. Всё наигранное возмущение Пьюси как рукой сняло. — Надо же, какая проницательность! — буркнул он. — Что ж, хорошо! Раз так, то давай начистоту, Драко! — Его лицо озарила поистине слизеринская улыбка. — Имей в виду — ты здесь не самый умный! Мне тут недавно одна птичка на хвосте принесла, что до конца года Министерство спорта объявит о выделении весьма внушительного гранта тому, кто справится с загадкой штопора Пламптона. — Ощипать бы этой твоей птичке хвост… — явно не обрадовавшись утечке информации чуть слышно пробормотал Малфой, который, судя по всему, и сам собирался претендовать на грант. — Разумеется, пока что никто не в курсе, — почувствовав его замешательство, довольно ухмыльнулся Пьюси, — но что же делать, если меня внезапно накроет приступ неконтролируемой честности, и я случайно проболтаюсь… — он насмешливо сморщил нос. —… м-м-м… Флинту, например? Как думаешь отреагирует наш невероятно мстительный и злобный капитан, когда узнает, что ты решил заграбастать все деньги и славу себе? — В глазах Пьюси появился нехороший блеск. — Кстати, у него просто прекрасно поставлен удар справа! — Успел отведать на собственной шкуре, Эд? — лениво осведомился Малфой. — А теперь послушай меня! Что касается твоего невероятно «щедрого» предложения, я, пожалуй, пас. Между нами говоря, оно и кната ломанного не стоит! Ведь даже если ты и откажешься от места капитана, в строю всегда останется наш непотопляемый Монтегю… — Тогда я расскажу Флинту, что… — начал было Пьюси, но Малфой остановил его небрежным взмахом руки и решительно заявил: — Я тоже не гнушаюсь стукачества, Эд! Спроси любого, у меня к этому делу настоящий талант. Только в отличие от тебя, я точно знаю, как определить, кому выгоднее всего донести. К слову… как считаешь, что обо всём этом подумает мадам Хуч? — Пьюси непроизвольно вздрогнул, намёк явно пришёлся ему не по душе. — Ведь она так трепетно относится к репутации капитанов факультетских сборных и наверняка очень расстроится, если кто-то из них протаранит собственного ловца прекрасно поставленным ударом справа. Так ведь можно и капитанского значка лишиться! — Он сокрушённо покачал головой. — А капитанский значок для Флинта дороже любого гранта! — Ну хорошо! — сообразив, что добыча ускользает прямо у него из-под носа, экстренно попытался найти хоть какой-то компромисс Пьюси. — Грант ведь прекрасно делится пополам. Уверен, ты используешь рукопись, как основу для итогового доклада по Арифмантике, а это парный проект. Разве тебе не пригодился бы сообразительный помощник? — Сообразительный — пригодился бы! — согласился Малфой. — Поэтому у меня на примете уже есть один волшебник. Точнее волшебница… Гермиона в изумлении вскинула голову. Она не ослышалась? Неужели… Нет, не может быть… — Эта ведьма просто феноменально талантлива и умна, — продолжал превозносить до небес свою будущую партнёршу Малфой. — Незаурядное абстрактное мышление, выдающиеся аналитические способности… Да что там, я не поверил собственным глазам, когда увидел, с какой скоростью выскакивают формулы из-под её волшебной палочки… Сердце Гермионы отбивало бешеный ритм! Да-да-да! Это всё про неё — про Гермиону Грейнджер! Чёрт возьми, как же приятно наконец получить заслуженную похвалу! А самое главное — теперь перед ней открывались просто невероятно заманчивые перспективы: высший балл за доклад по Арифмантике, грант от Министерства спорта… Аж дух захватывало! Что ж, при таком раскладе можно было и снизойти до того, чтобы какое-то время поработать в паре с Малфоем. Раз уж ему так приспичило выбрать именно её… И, видимо, Пьюси сделал точно такие же выводы. — Ой, завали, Малфой! — отбросив последнюю учтивость, в запальчивости рявкнул он. — Я понял — птицы любви прилетели… — Его лицо скривилось от неприязни. — Не ожидал, что ты такая двуличная лицемерка, Грейнджер! Что ж, не смею вас отвлекать от ваших невероятно важных научных открытий! — и, развернувшись на каблуках, он быстро выскочил из комнаты, громко хлопнув на прощание дверью. — Смотри-ка, Грейнджер! — будто бы ничего и не случилось вовсе беззаботно рассмеялся Малфой. — Ты эволюционируешь прямо на глазах: проделать за один день путь от гриффиндорской малышки до двуличной лицемерки — дорогого стоит. — Скажи, а почему ты опять промолчал? — осторожно поинтересовалась Гермиона, которую, если честно, уже очень давно волновал этот вопрос. — Неужели нельзя было просто сказать, что все слухи о нас — грязная ложь? — Господи, Грейнджер, какая же ты всё-таки наивная дурочка! — искренне умилился Малфой. — Может мне еще и баннер в Большом зале повесить? Я и надпись наколдую. «Это не то, что вы подумали!» Что-нибудь в таком духе! — Он заметил, как брови Гермионы сошлись на переносице, и не удержался от очередного смешка: — Не выпрыгивай из трусиков, Грейнджер! В любом случае, оправдания — удел для слабаков. Доверься моему богатому жизненному опыту, доказывать что-то толпе, требующей хлеба и зрелищ — абсолютно бессмысленное занятие. Эффект будет примерно таким же, как если бы я попытался убедить тебя, что Арифмантика — лженаука. Мерлина ради, тебе не поверили даже твои собственные друзья. Ты не усвоила урок? Гермиона запоздало вспомнила реакцию Джинни с Роном — возразить было нечего. — Поэтому просто забей, Грейнджер! К тому же, совсем скоро эти нелепые слухи поутихнут сами собой. Ведь всё своё свободное время я буду проводить в обществе одной невероятно талантливой и одарённой ведьмы за… —… за докладом по Арифмантике, — нетерпеливо перебила его Гермиона, не понимая, каким образом тот факт, что их будут постоянно видеть вместе, поможет пресечь расползавшиеся по школе сплетни. — Кстати, об этом… — но закончить свою мысль ей так и не удалось, потому что неожиданно дверь отворилась, и в палату вплыла Она — невероятно талантливая и одарённая ведьма Малфоя. Ведьма по имени Маргарет Флоренс… «Чёртово третье место в рейтинге!» — тут же как по команде ощетинилась на неё Гермиона и заскрежетала зубами от досады.