Болезнь

      Уже неделю двери пирожковой на Флит-стрит не принимали гостей. Уже неделю в магазине Миссис Ловетт не зажигался свет. Уже неделю над серым Лондоном плакала тёмная туча.       Нелли Ловетт, уже не юная женщина сидела на краю кровати, смотря на спящего мальчика, укутанного в одеяло. Парень был невероятно худ, а кожа его была почти серого цвета, он больше напоминал скелет, обтянутый кожей, нежели живого человека. Сама женщина выглядела ненамного лучше, она сильно потеряла в весе, побледнела, а под глазами залегли глубокие тёмные синяки. За эту неделю Нелли так и не смогла сомкнуть глаз больше, чем на час в сутки, но и тогда она просыпалась от любого мельчайшего шороха. Ловетт почти не отходила от кровати Тоби, постоянно находясь рядом, как и сейчас.       Мальчик спал на боку, прижимая к себе руку приёмной матери. Неожиданно он крепче ухватился за неё и сильно закашлялся, сгибаясь пополам. На белой простыне появились несколько ярко-алых маленьких пятен. Нелли аккуратно вытерла выступивший на горячем лбу Тоби пот и подтянула одеяло ему до подбородка. Она грустно усмехнулась, но улыбка не коснулась глаз женщины, а по щеке пробежала хрупкая слеза.       Всё начиналось, как обычная простуда, у парня поднялась температура и начался лёгкий кашель, но Нелли уже успела среагировать, запретив ему работать. Мальчик упорно не хотел оставлять свою мать без помощи, и лишь под предлогом того, что он будет заражать или пугать посетителей своей болезнью, Тоби удалось уложить в постель. Вот только парню от этого не полегчало…       На второй день ему стало лишь хуже, температура не спадала в течение дня, а кашель стал куда сильнее и вызывал сильные боли в области груди и боков, поэтому миссис Ловетт категорически запретила ему вставать с кровати, но, всё-таки, решила открыть свой магазин. Вернувшись после обеда проведать сына, и обнаружив, что мальчик чертовски бледен, а на простыне и подушке появились капли крови, женщина быстро закрыла пекарню, чуть ли не за шкирку вытаскивая находящихся внутри посетителей, и больше от Тоби не отходила. А магазин с тех пор больше не открывался, что, конечно, не могло не вызвать недовольства у Суини Тодда.       Из-за какого-то маленького паршивца, цирюльник теперь обязан был прекратить свои убийства, так как его сообщница теперь постоянно возится с больным сыном, и вовсе бы не успевала разделывать тела. Да что там, пытаясь уговорить Тоби хоть немного поесть, несмотря на то, что его всё равно потом выворачивало, она несколько раз даже забывала про то, что Суини тоже нужно питаться! Но, по какой-то причине, цирюльник вовсе не злился на неё за это. Несколько раз он даже предлагал свою помощь и самолично пытался заставить Нелли хоть немного вздремнуть, убеждая, что он проследит, чтобы Тоби не стало хуже. Но женщина всегда наотрез отказывалась покидать сына. Лишь изредка она отходила от него только для того, чтобы приготовить завтрак, обед или ужин, который почти никто не съедал.       Была уже глубокая ночь, когда брадобрей решил спуститься вниз. Он всё ещё не мог привыкнуть к тишине, теперь взявшей власть над всеми звуками в этом доме. Везде было слишком тихо, слишком холодно и слишком темно, кроме… Из гостиной миссис Ловетт доносился странный шёпот Суини прошёл туда и замер в дверном проходе, при виде картины, открывшейся перед ним.       Нелли Ловетт никогда не верила в Бога и прочие всевышние силы, но сейчас, стоя на коленях перед иконой Святого Катберта посреди ночи, в пустой комнате, освещаемой лишь тусклым светом свечи, она молилась. Молилась, лишь бы её сын выжил.       Состояние Тоби с каждым днём лишь ухудшалось, кашель буквально сгибал его пополам, вызывая нестерпимые боли. За эти дни их дом посетило немало гостей. Лекари, целители, даже священник. Но все они, как один, уходили, опустив взгляд в землю и неутешительно качая головой, даже не озвучив диагноза. Лишь один раз врач с соседней улицы дотронулся до плеча миссис Ловетт, в попытке утешить, и, не глядя ей в глаза, сказал то, что стало для неё почти приговором.       Лекарство есть, но такой суммы, что озвучил доктор, у женщины не было. Даже если бы она продала своё самое дорогое платье, это не окупило бы и половины. Суини слушал их, стоя на лестнице в свою цирюльню и хмурясь.       Нелли ещё раз взглянула на икону, после чего резко согнулась, обхватив себя руками и издала немой крик, по её щекам беспрерывно потекли слёзы, но с губ не сорвалось ни звука. Тоби в соседней комнате только-только смог заснуть, и любой лишний звук мог бы начать его мучения заново. Даже в приступе отчаяния и борясь с истерикой, миссис Ловетт не могла позволить себе полностью потерять контроль над собственным телом и голосом. Находясь в таком состоянии Нелли не заметила шороха от скрывающихся шагов.       В комнате наступила мёртвая тишина, но в ушах женщины раздавался гул, а собственное сердцебиение казалось чересчур громким. Сидя на полу с широко раскрытыми глазами, Ловетт смотрела в одну лишь ей видимую точку на полу, только сейчас в полной мере понимая, что скоро судьба в очередной раз заберёт дорогого ей человека. Она вздрогнула, но не двинулась, когда на столике, стоявшем за её спиной раздался стук стекла о деревянную поверхность, а холодные пальцы коснулись бледной бархатной кожи её плеча. Суини взял женщину под левую руку и потянул вверх, обхватив второй ладонью её правое плечо. Он осторожно довёл Нелли до стола и усадил на диван, после чего откупорил бутылку джина, налил в стакан и протянул ей. Миссис Ловетт кое-как оторвала ладони от собственных рук, потянулась к бутылке и сделала большой глоток алкоголя из горла. Суини лишь пожал плечами, садясь на другой конец дивана. Он неспешно отпил из стакана, краем глаза наблюдая за соседкой. — Врач сказал, что ему осталось недолго. — тихо сказала женщина, после нескольких минут молчания, смотря сквозь неразведённый камин. — А лекарство? — Суини сделал ещё один глоток джина. — У меня нет таких денег, мистер Тодд. — Нелли закрыла лицо руками , качая головой, и упёрлась локтями в колени. Цирюльник заметил, как её тело пробила крупная дрожь. Он неловко положил свою ладонь на её плечо, в нелепой попытке утешить, но женщина лишь подняла лицо и вновь потянулась к бутылке. Холодный алкоголь вновь обжёг её горло.       Через несколько часов Суини задумчиво рассматривал оставшийся джина, крутя в руках стеклянную бутылку. Нелли Ловетт мирно спала на его плече. Её растрёпанные, рыжие, кудрявые локоны щекотали щёку цирюльника. Веки женщины были красными и опухшими от слёз, а синяки под глазами стали лишь ещё более явными. Иногда она вздрагивала или судорожно вздыхала, но в первый раз за всю неделю Нелли крепко спала.       Цирюльник поставил бутылку обратно на стол и встал с дивана, аккуратно уложив на него спящую женщину. Он почти нежно укрыл её пледом, и, взяв со стола бутылку и стаканы, направился к выходу из комнаты. Находясь уже в дверном проходе он остановился, повернулся, быстро вернулся к дивану, и его губы легко коснулись разгорячённого лба миссис Ловетт, после чего в комнате наступила полная тишина.       Уже больше недели Нелли не встречала того утра, которое называлось бы добрым, и сегодняшний день не предвещал никаких изменений. Женщина разомкнула тяжёлые веки и не спеша оглядела комнату, остановив взгляд на часах. Минутная стрелка медленно догоняла часовую в отметке двенадцати. Ловетт мгновенно распахнула глаза и села на диван, после чего сильно об этом пожалела. Взор затуманился, словно перед лицом возникла черная пелена и, пройдясь неприятной волной, дала о себе знать резкая головная боль. Сделав несколько глубоких вдохов, Нелл встала с дивана и поспешно направилась в комнату Тоби. Мальчик всё также лежал в своей постели и не двигался, своей бледностью он вполне мог сравниться с белой простынёй, на которой лежал. Женщина на негнущихся, ватных ногах подошла к нему и аккуратно коснулась лба, отчего парень слегка вздрогнул. Всё такой же горячий, но всё же, Нелли почувствовала, как с её плеч упал груз плохого предчувствия. Миссис Ловетт неспешно покинула комнату, стараясь случайно не заскрипеть какой-либо старой половицей.       На кухне была давящая тишина, но Нелли уже успела к ней привыкнуть. Женщина медленно нарезала овощи, когда услышала звук колокольчика над входной дверью. — Мы закрыты. — холодно произнесла Ловетт, даже не взглянув на клиента, но в ответ она получила лишь молчание. Холодная рука обхватила её ладонь и подняла на уровень груди, из-за чего пекарь уронила нож на стойку. — Мистер Тодд? — но Суини не обратил внимания на её голос, он вытащил из кармана небольшой стеклянный пузырёк и сунул его в руку Нелли. — Что это? — Лекарство. Для мальчишки. — Тодд сделал небольшой шаг назад, наблюдая, как рот Ловетт открывается и закрывается, словно у рыбы, выброшенной на сушу, а взгляд её широко распахнутых карих глаз мечется между ним и бутылочкой в её руке. — Но… Как, Мистер Тодд? Откуда у вас такие деньги? — цирюльник лишь отвёл взгляд, не желая отвечать на этот вопрос. — Мистер Тодд, я… — но Суини не дал ей закончить, быстро накрыв её губы своими и также быстро отстранившись. — Мистер Ти. Никаких больше «Мистер Тодд». — серьезно сказал цирюльник, сильней нахмурившись, после чего развернулся и покинул магазин, оставив женщину с оцепенении. ***       — Тоби, милый, налей тому джентльмену ещё эля, а я пока занесу обед Мистеру Ти. — весело подмигнула мальчику миссис Ловетт, покидая свой магазинчик с подносом в руках. — Хорошо, мам! — отозвался парень, на щеках которого блестел розовый здоровый румянец.       Нелли торопясь поднялась на второй этаж и, не теряя времени на стук, вошла в цирюльню. Комната оказалась пуста. — Небось на рынок ушёл. — сказала женщина самой себе, пожимая плечами и ставя поднос с едой на стол. Нелли окинула взглядом комнату и задержалась на парикмахерском столике. Подойдя чуть ближе, она не спеша осмотрела всё, что находилось на столе. Фотография жены и дочки, пена и помазок для бритья, шкатулка с бритвами. Именно она привлекла внимание Нелли.       Раздался негромкий щелчок и крышка отворилась, обнажая прекрасные лезвия. Шесть прекрасных серебряных бритв, созданных самым искусным мастером Англии. Цирюльник дорожит ими больше всего на свете. Зовёт их своими друзьями. Нелли помнит, как радовался Бенджамин, когда наконец смог их приобрести! Шесть… Женщина нахмурилась, взяв шкатулку в руки и проведя по той её внутренней части, где должна была находится седьмая бритва. Скорее всего, она у Суини.       Словно прочитав мысли Нелли, дверь открылась и на пороге возник силуэт мужчины. Он сделал шаг в комнату, удивлённо смотря на гостью, которая держала в руках набор его лезвий. Но в глаза Нелли сразу бросилась пустая кобура на поясе цирюльника, которую тот тут же поспешил прикрыть рукой. В голове Ловетт тут же промелькнула слишком невероятная мысль, все последние происходившие события мгновенно выстроились в одну единую цепочку. Болезнь Тоби. Дорогое лекарство. Нехватка денег. Выздоровление, а теперь пропажа бритвы. — Мистер Ти, вы что… — Сломал, миссис Ловетт, сломал и выкинул! — резко сказал парикмахер, выхватывая шкатулку из рук пекаря.       Стоя в оцепенении, Нелли не могла вымолвить ни слова, лишь смотря в серьёзное лицо мужчины. Конечно, в такой ситуации подобное оправдание звучало ужасно глупо. — Я не мог смотреть на то, как ты мучаешься и как страдает мальчишка. — тихо сказал Суини отводя взгляд, но Нелли успела прочитать в чёрных глазах цирюльника лёгкое смущение. — Я, конечно, убийца и, может, монстр, но не на столько, чтобы дать вот так умереть парню.       Лёгким поцелуем пекарь коснулась щеки Суини отчего, как показалось ей, мужчина смутился ещё больше и перевёл взгляд на женщину. — Меня Тоби ждёт внизу, а ты пока поешь. Спасибо, Мистер Ти. — Нелли перевела на цирюльника карие глаза, в который ясно читались нежность, любовь и благодарность, и ласково улыбнулась ему, закрывая дверь.       Приятное тепло разлилось по телу Суини, он не хотел бы признавать, но он по-настоящему соскучился по этой искренней и нежной улыбке.