Лазурный венец

      — Дайте знать, если что-нибудь понадобится, — поклонился Шутс так, что края банданы едва не коснулись пола. С этими словами он закрыл за собой дверь, оставив Иссу одну. Девушка окинула взглядом каюту. Это было небольшое отделение второго яруса с довольно-таки большим для корабля окном. В прошлое плавание хозяйку предприятия расположили в носу, но она чаще проводила ночи под открытым небом, пока присматривала за Хишраазом.       Ей обустроили кровать, а не нары или гамак, что уже было большим плюсом. Постель пахла свежей тканью, а шёлковая подушка и пуховое одеяло так и манили своей мягкостью. Последние месяцы Исса спала на жёстком набивном матрасе из колючей ткани, и сейчас её так и тянуло раздеться до гола и нырнуть в объятия удобной перины. Но что-то сдерживало. Девушка обернулась к двери и убедилась, что с внутренней стороны имелся засов. Она могла без опаски запереть каюту и спать, сколько вздумается. Но на улице стоял ещё день, и подобное пренебрежение режимом приведёт лишь к тому, что нечем будет заняться во время отбоя.       Пощипав себя за лицо и прогнав дрёму, Исса посмотрела на боковую стену, возле которой располагалась тумба. На ней среди всего прочего лежало зеркало, ставшее второй вещью помимо мягкой постели, по которой девушка скучала. Она посмотрела на себя и испугалась. Загар оказался сильнее, чем она представляла. Ей впору было слиться с толпой островитян, зато явись она в порт Империи, аристократы начнут шептаться. Волосы тоже выгорели и стали на тон светлее, а овал лица был менее плавным, с выделенными скулами. Всё-таки солёный и жаркий ветер легко высушивает кожу.       Рядом с зеркалом лежали некоторые косметические принадлежности, в том числе жирный крем, пудра и несколько красителей с кисточками. Для волос отыскались щётка и гребень (свой Исса позабыла у Риты дома). В причёске всё ещё держалась одна из подаренных Хишраазом раковин, и Исса теперь уже как следует смогла заправить вылезающие пряди и освежить лицо. Она также отложила эфирное масло на вечер, которым планировала уже раздевшись натереть всё остальное тело.       В дверь постучали, и девушка вздрогнула. Сердце в груди яростно заколотилось, и не было никакого желания открывать. Но стук не повторился, не раздался голос, и Исса уже было хотела притвориться, что спит. Только прятать ей было попросту нечего, и выходить она всё равно планировала после завершения небольшого туалета. Она поднялась с кровати и отперла засов.       На пороге уже во весь рост стоял капитан. Однозначно можно было рассмотреть его длинные ноги в высоких сапогах на шнуровке. Исса невольно опустила глаза именно к носкам его обуви, повинуясь своему любопытству. Он не стал возражать и, когда она наконец вспомнила о приличиях и подняла глаза к его лицу, одарил девушку хитрой улыбкой.       — Могу я войти?       Одну руку он держал за спиной, будто что-то пряча, но стоял лазурник в узком проёме, и за его широкими плечами едва ли можно было узнать, что именно. Исса чуть прикрыла глаза, выпрямилась и кратко кивнула. Когда Хишрааз сделал шаг, что-то зазвенело, и Исса усмотрела в его спрятанной руке кусок ткани.       — Надеюсь, ты не в обиде, что сборы заняли столько времени. Белый Ветер в этом году пожаловал невовремя, и мне понадобилось собрать команду.       Она силилась уловить смысл слов, но вместо этого лишь созерцала его поступь. Ей было отчего-то страшно посмотреть ему в лицо, хоть уже не оставалось ни единого сомнения, что он это именно он. Метаморфоз прошёл без неё, и потому было трудно поверить, что русал не бросил её, не сгинул в водоворотах шторма, а просто сменил облик. Встреть он её в привычном виде, лёжа на камнях и играя плавниками, она бы съязвила, придумала бы шутку. Теперь любые слова тонули где-то в пучине страхов и сомнений.       Заметив, что лазурник замолчал, Исса робко, как никогда бы не сделала, приподняла голову, скользнув взглядом сначала по его белоснежной нереально чистой рубашке, расстёгнутой до самой груди. Кожа его осталась бледной, почти сливаясь с тканью. Загар, похоже, на амфибий совершенно не ложился.       — Смелее, — подзадорил он девушку привычной интонацией, и в глубине его горла послышался эхом рык. Исса вздрогнула, когда холодный палец коснулся её подбородка и приподнял, заставляя наконец посмотреть лазурнику в глаза. Сиреневая радужка в бездне черноты, без единого белого пятна. Исса думала, что потеряется в них. Но знакомый взгляд напротив успокоил, и она по настоящему узнала Хишрааза. Та же хищническая хитрость сочеталась с наивной простотой в его взгляде. И снова Исса не знала, как реагировать. Первый раз он предстал перед ней зверем, затем разумным посланником вод, а ныне и вовсе капитаном корабля. Оставалось только дивиться тому, как мало знают люди об Азуриле и его обитателях.       — На этот раз я точно не кусаюсь, — почти прошипел Хишрааз. Он хотел, чтобы она смотрела прямо на него. Сначала девушка собиралась отстраниться и напомнить наглому рыболюду о манерах. Но она тут же вспомнила, что русалкам правила земного этикета могут быть неясны. Лазурник аккуратно убрал руку, выискивая что-то у Иссы на лице.       "Он думает, что я боюсь его?", пришло ей в голову.       — Как? — лишь спросила аристократка, не разрывая зрительного контакта. Теперь Исса твёрдо решила оказать ту самую поддержку, которой, как она думала, Хишрааз искал.       — Дар природы, — сразу ответил капитан, уловив суть вопроса без уточнений. — Наши женщины умеют голосом сводить с ума. А мужчинам выпала возможность ходить по земле.       — И ты можешь в любой момент...       — Не совсем. Это медленный процесс, который занимает порой несколько дней или даже недель, не говоря уже о том, сколько сил на это требуется. Умей я делать это быстро, разве стал бы сидеть столько времени в цепях?       В который раз Исса приняла укол вины. Русала истязали не один день. И весь период заключения с ним обращались, как с животным, не допуская мысли о том, что это тот же самый лазурник, без инструкций которого моряки вовсе не смогли бы ходить по океану. Дно менялось, Азурил ворочил и точил камни, раздвигал расселины и вздымал подводные вулканы. В своём чреве Отец растил рифы и намывал отмели. Нужно быть отчасти рыбой, чтобы предугадывать эти изменения. Что бы сказал Бриен, если бы узнал, что платил русалу жалованье?       — А... русалки что, не могут? Совсем?       Исса часто задумывалась о том, как дети Азурила себя называли. Ведь все известные ей названия придумали люди. И она неуверенно произносила эти слова. Но и называть на островном "мити" как-то язык не поворачивался. Вновь хотелось задать прямой вопрос и выяснить, как правильно обращаться к женщинам и мужчинам русалок. И вновь неловкость момента наступила на хвост любопытству Иссы.       — А ты встречала лазурников женского пола?       Исса нахмурилась в ответ на его самодовольную ухмылку. Поделом ей. Будет думать и делать выводы, прежде чем спрашивать очевидное.       — Ладно, хватит об этом, — отмахнулся Хишрааз и отошёл к кровати. Он наконец показал вторую руку из-за спины, на которой висело цветастое платье. Капитан расправил его и продемонстрировал Иссе. Оно было ярко-голубое, с небольшими бусинами на манжетах. Они-то и позванивали, когда Хишрааз входил в каюту. Юбка оказалась до колен, но имела довольно откровенные вырезы с боков, а верх одеяния был сшит из двух длинных кусков ткани, оголяя плечи и шею. На рынке Каса такие носили танцовщицы и жёны успешных пиратов. Заявись Исса в таком наряде на Материк, Орден Тверди предаст её суду за распутство.       Заметив скептицизм в её взгляде, Хишрааз сказал:       — Ну, же, миледи, вы больше не дома. Ваше платье уже никуда не годится, да и бороздить океан в нём будет весьма неудобно. Окажите любезность и прекратите держать манеры.       Он пропел всё это настолько наигранно и слащаво, что невольно напомнил пажа, и, похоже, именно такого сходства он и добивался. Исса выхватила платье, лишь бы упрямый русал прекратил спектакль. Вслед за этим он ловко обогнул её и вышел из каюты, на ходу добавляя:       — Как отдохнёшь, приходи на кухню. Кук оставит тебе провиант.       — Постой.       Хишрааз замер и развернулся снова в сторону каюты. Исса сжимала в руках платье и неуверенно смотрела в пол. Последняя предательская мысль засела у неё в подсознании. Она и подпитывала опасения и сомнения.       — Зачем я тебе?       Стоило давно это выяснить. Незнание заставляло Иссу думать, что она не спаслась с корабля, а погибла вместе с командой, и все последующие месяцы Азурил истязал её душу в наказание. Сон превратился в кошмар.       Хишрааз помрачнел. Воспринимать его стало гораздо проще. Черты отошли от звериной сути и шагнули навстречу человечности, движения приобрели угловатость, не свойственную плавным изгибам водоплавающих. И вместе с тем превращение пугало. Как если бы сам океан обрёл вдруг смертное воплощение и теперь укоризненно смотрел на тех, кто неуважительно относился к его дарам.       — Ты свободная женщина, — наконец ответил Хишрааз. — Нет между нами долга, который не был бы уплачен сполна. Мне нужен был корабль, и я получил его не без усилий. Тебе было нужно спасение, и я даю его в ответ на моё собственное.       Он говорил честно. Теперь Исса не сомневалась в этом. Если в обличие русала с ним легко спутать, где простой разговор, а где оскал или усмешка таят иной умысел, то в виде лазурника Хишрааз читался как открытая книга. Эхо, сопровождавшее каждое его слово гортанным рычанием, заставляло думать, будто говорят из тёмного омута. Учитывая влияние, которое оказывают женщины вод на человека, неудивительно, что даже мужской голос способен пускать мурашки по телу. Казалось, вместе с двойным звуком, вибрировал и окружающий воздух. И оттого Иссе вдруг стало очень холодно. Она сжала покрывшееся гусиной кожей запястье, пытаясь согреться и унять переживания. В итоге, не обнаружив никакого повода для беспокойства, девушка снова посмотрела капитану в лицо.       — Согласно этой логической цепочке взаимовыгодных обменов, платье станет безвозмездным даром, — сообщила она. — И ты ставишь меня в неловкое положение, прекрасно зная, что отплатить мне нечем.       Он просиял, радуясь возвращению игривого настроя.       — Жизнь длиннее, чем кажется. Как-нибудь расквитаемся, — махнул рукой Хишрааз, уложил платье на кровать и поспешил уходить.       — Примерь, — бросил он напоследок, и скрылся во мраке палубы.       Исса обернулась и оценила одеяние, прикинула пальцами размер. Похоже, что у капитана глаз был намётан, так как визуально платье должно прийтись впору. Исса наконец закрыла каюту и со вздохом облегчения сбросила с себя обноски. Она представляла себя бабочкой, выбравшейся из кокона, хоть зеркало и рушило этот образ – в нём сияли белизной все некогда прикрытые части тела. Загар окрасил лицо, шею, плечи и ноги, но совсем не коснулся всего остального. Теперь-то Исса переживала, что изъян станет виден в новом наряде.       Но опасения не оправдались. Воздушная, полупрозрачная ткань сглаживала переходы оттенков кожи и приятно прилегала к телу. Шнуровка находилась сбоку, а не сзади, как у материковых корсетов, так что Исса самостоятельно её затянула и завязала.       Через некоторое время, поправив напоследок причёску, девушка вышла в коридор и начала идти вдоль палубы, изучая корабль. Многое осталось прежним и довольно-таки знакомым, хоть в первое своё путешествие на борту Гордости Исса и не спускалась на нижние ярусы. Первое, что она заметила, это то, как много здесь стало народу. Команда состояла из мужчин и женщин, разместившихся в отделённых тряпками или тонкими деревянными перегородками комнатах. Всюду висели гамаки и лежали тюки, на которых пассажиры и сидели, и принимали пищу, и спали. Почти все говорили на старо-южанском или на иных, редко встречающихся на большой земле диалектах.       Каждый занимался делом. Мужчины что-то таскали, бегали по лестницам и передавали команды. Женщины стирали в грязно-мыльном растворе бельё и паруса, разделывали рыбу или скребли кастрюли щётками. При этом все весело сплетничали о чём-то своём, мало обращая внимание на проходившую мимо Иссу.       Аристократка чувствовала себя не в своей тарелке. Хоть внешне она и сливалась теперь с окружением, стоит ей открыть рот, и разница в культуре и сословии быстро отвратит от общения с ней. Островитяне могли иметь разное происхождение и веру, но в одном оставались едины: они не доверяли жителям Материка.       По указке капитана, Исса разыскала кухню. Здесь трудились по большей части именно мужчины. Маленький чумазый мальчуган ворошил угли в небольшом очаге, время от времени раздувая пламя мехами. А коренастые крупные мужчины то и дело рявкали на него, раздавая оплеухи, если огонь начинал гаснуть. Тот из мужчин, что был постарше, носил засаленный халат жёлто-серого оттенка. Он разделывал мясо, резал какие-то травы и время от времени помешивал бульон в котелке. Второй кук что-то молол на небольших жерновах, а второй рукой умело месил тесто в большом деревянном ведре.       Исса едва не споткнулась о кошку, прильнувшую к ногам, когда она входила. Это заставило поваров быстро отвлечься на гостью. Все трое пристально на неё уставились, не произнося при этом ни слова. Осознав, что начала разговора ждут именно от неё, Исса постаралась как можно чётче выговорить на островном:       — Капитан сказал, что здесь можно получить провиант.       Мужик, расправлявшийся с тушкой ощипанной птицы, воткнул топорик в стол, вытер руки о не самое чистое полотенце и полез в небольшой шкафчик. Оттуда он выудил аккуратно замотанный в неожиданно белую материю предмет, и, держа его одними пальцами за узел, протянул Иссе. Она обернулась, словно помимо неё тут было кому ещё выдавать еду, робко перехватила ещё тёплый узелок и прижала к груди. Повар молча кивнул ей в сторону дальнего угла кухни, где стоял приколоченный к полу стол. Возле него вместо сиденья кто-то установил винную бочку. Не самый удобный стул, но выбирать не пришлось.       Не сумев разместиться так, чтобы острые щепки не рвали платье, Исса без зазрения совести подогнула одну ногу, а второй обхватила пузатую бочку, чтобы удерживать равновесие. Она осторожно, будто маленького ребёнка, развернула свой запоздалый обед. В ткани оказалась миска похлёбки, накрытая сверху постной, но свежей лепёшкой с отрубями. В тёмном и вязком бульоне плавали крупные капли жира, насыщая безвкусные от природы коренья и крупу нотками отварного мяса и рыбы. И после скудных отваров и каш, которыми потчевала её Рита, это было сравнительно вкусное угощение.       Отобедав, Исса прошлась по верхней палубе, где заканчивался полуденный отдых. Жара спадала, ветер усиливался, и матросы приступали к обязанностям. На новое лицо никто внимания не обратил, спеша подготовить паруса к меняющейся погоде. У штурвала стоял пожилой моряк. Он курил трубку и жмурился на один глаз, свободной рукой чуть корректируя рулевое колесо. Рядом с ним стоял и что-то рассказывал первый помощник. Капитана на виду не было, и Исса предположила, что Хишрааз отдыхает в каюте. Тем не менее, ей было страшно на него наткнуться, и она в нерешительности гуляла вдоль перил и смотрела на плескавшиеся волны.       Вечера становились по-настоящему холодными, и многие, по наблюдениям Иссы, накидывали на плечи шали или куски старых парусов. Ей и самой в своём новом наряде становилось неуютно, и она начала растирать замёрзшие плечи, не замечая, как бронза заката потихоньку сменяется сумерками. Счёт времени она тоже не вела. Эту привычку она утратила, пожив на острове, где время отдыха и труда определялось положением светила и погодными условиями, а не стрелками на часовой башне и звоном колоколов. Цивилизации девушка не видела уже достаточно давно, чтобы забыть о прошлом. Все мечты или цели давно потеряли для неё смысл, и она всё чаще думала о сиюминутных потребностях в крове и пище. Развлечений на острове не хватало, а любое занятие быстро заставляло скучать.       По спине скользнула колючая ткань, вынудив Иссу обернуться и заметить, что тьма уже окутала корабль. Хишрааз, неизвестно сколько времени уже находившийся рядом, укутал её в вязаное полотно и помог завязать на большой узел на груди. Сам он всё также выделялся во мраке своим белым одеянием, будто совершенно не чувствуя вечернего холода. Сиреневые радужки глаз его почти светились в темноте, и он опустил заострённые, но всё же лишённые прежних когтей пальцы на перила правого борта. В темноте бледная кожа казалась синеватой, а тёмные волосы отливали серебром, отражая лунный свет. Исса не пыталась себя обманывать. Она любовалась лазурником. Необходимость видеться с ним возникла спонтанно и неправильно, заставляя Иссу чувствовать стыд. Если в начале знакомства она держала себя, то после аскетического образа жизни на острове рыбаков, самооценка девушки рухнула вниз. Будучи воспитанницей благородного учебного заведения, ей следовало проявлять больше смелости, но силы для этого иссякли.       Хишрааз ничего не сказал. Он просто стоял и смотрел в океан, явно лучше различая волны в ночи, чем это доступно было бы человеку. И за молчание Исса была ему благодарна. Любая беседа лишь усугубила бы её замкнутость в себе. Требовалась передышка. Вопросы, которые она ещё не успела задать, как раз покипят пока в её воспалённом разуме. А девушке тем временем хотелось лишь быть той, кем она являлась и плыть по течению.       Спала она первые ночи крепко и без сновидений. Она не следила за временем и часто проваливалась в сон сразу после пробуждения. Казалось, она не позволяла себе устать долгие месяцы, и наконец поддалась накопившимся тревогам и слабости. Ей даже есть хотелось гораздо реже, чем забыться в постели, и непривычная когда-то качка теперь баюкала девушку, будто в колыбели.       На палубу она поднималась с наступлением сумерек. И, судя по всему, Хишрааз тоже придерживался ночного бодрствования, потому как чаще всего встречал её и угощал горячим чаем. Опять-таки, без слов. Как ни странно, молчание становилось уже не таким комфортным, и Исса понемногу начинала задавать вопросы. По большей части её интересовала морская терминология, то, как отдаются команды на корабле. Большинство матросов всё же знали только старо-южанский, и именно на нём звучали названия частей палубы и приказы.       Несмотря на то, что лазурник формально являлся капитаном, его обязанности часто выполнял старший помощник. Возможно, Исса просто попадала на его смену, а, возможно, команде было некомфортно слушаться амфибию. Так или иначе, Хишрааз брал управление кораблём только в непогоду или на мелководье, прокладывая курс через опасности дна.       В первые дни путешествия Исса выяснила, что кожа у русала всегда оставалась холодной. Независимо от температуры воздуха, капитан не излучал тепла, но, судя по всему, и сам не мёрз, так как не носил ни накидок, ни жакетов, оставаясь в неизменно белой рубашке. Но одновременно с этим Хишрааз избегал прямых солнечных лучей и спешил от них укрыться в каюте. Наверное, солнце иссушало жителей океана так же, как и любую водную тварь.       Курс пролегал в открытом океане, и на пути не было ни одной пока остановки. Иссе начинало казаться, что корабль ушёл далеко в дикие воды, где у Империи не было влияния. На одиннадцатый день возле борта показалась русалка, но она быстро скрылась, услышав лёгкое шипение Хишрааза. Должно быть, то был патруль детей Азурила, и , убедившись, что на борту находится один из своих, они отступили.