Ошибка Декарта

Зал На­ук был тускло освещён. За большим столом в форме эмблемы Звёздного Флота сидели четыре человека и три вул­канца. Место во главе стола занимала коммандер Дорис Шарптон, исполняющая обязанности декана Научного факультета. Она была одной из тех деловых женщин с короткими седыми волосами, что предпочитают поменьше макияжа и брючный костюм-форму Звёздного Флота. Обычно её образ смягчала улыбка, но в этот раз она сидела сухо, нахмурив брови и пытаясь сдержать раздражение. С правой стороны стола в окружении трёх вулканцев стоял пожилой мужчина. Он выглядел немного странно: неопрятные седые волосы и борода, большой живот, подчёркнутый слишком высокими в талии брюками. — Вы точно знаете, о чём я говорю, но всё равно делаете вид, что... — Профессор Гелиум, — ответила Дорис, — я всё ломаю голову, но, скажу честно, понятия не имею, на что вы намекаете. Два других человека рядом с ней кивнули и пробормотали что-то в знак согласия. Вулканцы не пошевелились, но при этом не произнесли ни слова. Гелиум улыбнулся. — Он прикоснулся к ней у всех на глазах. Он взял её за руку и слегка пожал. О, это было так мило. И вы заметили, как он смотрел на неё в тот момент? — И ваше обвинение в неподобающем поведении инструктора и кадета, ставящее под угрозу карьеру и репутацию их обоих, основано на том, что он слегка коснулся её руки и, возможно, по-доброму посмотрел? — голос Шарптон был низким, но ровным и вполне сдержанным. Однако глаза её метали молнии. — Вы знаете, я ни за что бы не сделал такого предположения, будь он человеком, — сказал Гелиум. Его голос смягчился, на лице мелькнула ухмылка. — Но, лейтенант, под подозрением не человек, а вулканец. Вот почему я потребовал присутствия Вулканского совета Звёздного Флота на этом собрании. Один из людей, сидящий рядом с Дорис маленький, плотный человек около сорока, взорвался: — Да что это за охота на ведьм, чёрт побери?! Дорис согласно кивнула. — Вы абсолютно точно выражаете мои чувства, лейтенант-коммандер О'Хара. Я уверена, что наши гости с Вулкана просто сбиты с толку этими обвинениями, как и мы с вами. Женщина перевела взгляд на пожилого вулканца из группы, ожидая, что тот подтвердит её предположения. Однако ей пришлось жестоко разочароваться. — По сути дела, — начал старший вулканец, — мы считаем, что это публичное действие крайне неуместно по своей природе. Не только как физический контакт у неженатой — не связанной по-вулкански — пары, но и как произошедшее между начальником и подчинённым. Более того, это происходило в общественном месте. Это было беспрецедентным проявлением эмоций, которое предполагает интимные отношения сверх того, что является приемлемым. Мы считаем, что его логика и рациональность скомпрометированы. Дорис мысленно вздохнула. Вообще-то межвидовые консультанты были призваны защищать представителей своей расы в случае культурных недоразумений. Именно поэтому они и обязаны были присутствовать на таких судебных процессах. Чёртовы вулканцы и их чувство приличия! Ещё один член команды людей, аккуратный мужчина японского происхождения, также около сорока, ответил: — Д'Зорак, он наполовину человек и жил с людьми в течение семи лет. Возможно, он перенял некоторые человеческие манеры? Д'Зорак смерил его холодным взглядом. — Профессор Мацумура, он родился и вырос на Вулкане. Независимо от того, что его генетическое наследие несколько иное, то, что он сделал, неправильно согласно его воспитанию как вулканца и его родословной. Кроме того, вулканцам непросто отказаться от привычного стиля. Только осознанно, после долгих часов медитации, они выбирают для себя такого рода поведение, с осторожностью принимая решения о демонстрации эмоций. Одобрение подобного эмоционального проявления может привести к серьёзному упущению со стороны ведущих разбирательство. И это особенно тревожно, так как его выбор и рекомендации окажут влияние на будущее кадета. Доктор Гелиум тут же вскочил. — Видите, Дорис! Ваш вундеркинд — колосс на глиняных ногах*, — затем он добавил: — Полагаю, Д'Зорак пытается сказать, что было бы ужасно, если бы неквалифицированный кадет, получивший продвижение через постель, впоследствии подверг риску жизнь своих сослуживцев на борту звездолёта. — Это было неуместно, — резко сказала Шарптон. Тут заговорил О'Хара. На сей раз его голос был холоден как лёд. И хотя отвечал он Гелиуму, но обращался к вулканцам. — И это — индуктивный аргумент. Вы не можете сказать, что он делил с ней постель только по тому, что он коснулся её запястья и как-то посмотрел на неё. Это заблуждение и... нелогично, — О'Хара перевёл взгляд непосредственно на лидера. — Не так ли, Д'Зорак? Вулканец на мгновение взглянул на Патрика, а затем повернулся к Гелиуму. — Мы согласны с тем, что его отношение слишком личное, и что его логика скомпрометирована. Но событие, которое мы обсуждаем, не может быть использовано в качестве доказательства интимной близости между ними. Мы рассматриваем публичное действие, как проявление сильной привязанности у пары. Мы можем поставить под вопрос степень доверительности отношений Спока, но то, что мы увидели, — ещё не доказательство. — Тогда почему бы нам не привести его сюда и не спросить прямо? — с ухмылкой сказал Гелиум, обращаясь к каждому. — Пусть прояснит ситуацию. Дорис подумала, что это может оказаться хорошей идеей, лишь бы заткнуть Гелиума. Было бы интересно посмотреть на реакцию Спока, обрывающего его своей холодной логикой, и дать вулканцу шанс для общественного оправдания. Но тут очень мягко заговорил профессор Мацумура. — Вулканцы довольно скрытны в подобных вопросах. Я уверен, публичное разбирательство, даже только перед нами, было бы для него крайне неприятно. Если Спок причастен по вулканским стандартам, любое расследование его поведения должно быть сделано частным путём его непосредственным начальством — это право, которое было бы предоставлено ему на Вулкане, не так ли? Из всех людей за столом Мацумура лучше всех разбирался в культуре Вулкана. Дорис помнила это, что и заставляло её сдержать порыв вызвать Спока до созыва комитета. — В самом деле, — сказал Д'Зорак, — мы бы не предложили поступить иначе. Его следует допросить о возможном недостойном поведении иного рода, но публичная конфронтация может стать слишком... показательной. При этом заявлении Дорис заметила на губах Гелиума крохотную улыбку. Д'Зорак продолжил. — Тем не менее, независимо от результата этого разговора, мы бы предложили вести за ним наблюдение, чтобы следить за его психическим состоянием. Наблюдение означало, что все движения и контакты Спока с другими сотрудниками и студентами Звёздного Флота будут постоянно прослушиваться через его коммуникатор. В зависимости от условий периода наблюдения, все его разговоры могли также стать частью публичного отчёта. Дорис испытала отвращение, увидев, что на лице Гелиума снова расплылась улыбка. — По-вашему, это не слишком для него, Д'Зорак? — спросила женщина. Вулканец склонил голову. — Я подозреваю, что после таких обвинений лейтенант Спок сам бы попросил об этом. Чтобы очистить как своё имя, так и имя кадета, а также чтобы защитить себя от возможного дальнейшего снижения своих умственных способностей. Шарптон оттолкнулась от стола и встала, нервно разглаживая несуществующие складки на брюках. — Это совершенно нелепо. Но если таково предложение Совета — чтобы его немедленно допросил непосредственный руководитель, то я это сделаю. Всех ли это устроит? — последнюю фразу она произнесла с нескрываемым ядом и буквально буравя взглядом Гелиума. Все три вулканца кивнули. Профессор Мацумура склонил голову. О'Хара, закатил глаза и пробормотал: — Да уж, чудесно, — а затем добавил: — Это хуже, чем в треклятой викторианской Англии. Дорис взглянула на единственного оставшегося члена собрания. — Гелиум? Он откинулся на спинку стула и театрально погладил бороду. C большим разочарованием Шарптон поняла, что он делает это для того, чтобы вызвать раздражение у неё и других людей в комитете... и, к сожалению, это сработало. — Что ж, вообще-то я полагаю, встреча со всеми нами была бы более уместна... Но, при условии дальнейшего наблюдения, я не вижу никаких проблем. — Ладно, — щёлкнула пальцами Дорис. — Заседание приостановлено. На следующий день женщина уже шла по коридору в кабинет Спока. Чувствовала она себя отвратительно: лейтенант был невиновен, и, вероятно, в лучшем случае обвинения могли бы вызвать у него чисто интеллектуальный интерес... Но всё же её беспокоило, что вообще придётся поднимать эту тему. У неё не было сомнений в мотивах Гелиума. Спок действительно был вундеркиндом. За несколько лет в Академии Звёздного Флота его успех был стремительным. В немалой мере её усилиями он перемещался быстрее через лабиринт бюрократических преград. И именно она убедила выделить ему собственную лабораторию в рекордно короткие сроки. Единственным препятствием, с которым она была не в силах ему помочь, было его назначение, как самого младшего офицера и инструктора на кафедре, на должность преподавателя «Науки передачи сигналов в суб- и несубкосмическом пространстве» у студентов-ксенолингвистов. Она вздохнула. Двадцать лет назад Кафедра Ксенолингвистики потеряла своего профессора во время командировки того на USS «Кельвин». К сожалению, временное назначение одного из её коллег преподавателем на курс оказалось настолько успешным — по крайней мере, в части финансирования кафедры, — что в положенное время он не был заменён. Спок быстро оправдал её усилия по продвижению. Его открытия в области радиопередач подпространства помогли Академии Звёздного Флота встать на один уровень с Вулканской Академией Наук. Более того, его открытия заставили пересмотреть и земные учебники истории. Хотя, как мысленно поправила себя Дорис, Спок всегда поспешно добавлял, что исторические последствия его исследований в значительной степени были обусловлены любопытством его помощницы — кадета Ухуры. Дорис всегда мыслила логически, никогда не самовлюблённо, в отличие от Гелиума. Когда-то Гелиум сам считался вундеркиндом. Но большинство его теорий были опровергнуты или ушли в тень. До последнего времени исследования Гелиума были бессистемными и неясными... Впрочем, он, казалось, всё ещё думал, что его новая работа была достаточно значительной. Для того, чтобы компенсировать отсутствие профессионального внимания, Гелиум во многом жил для привлечения внимания личного — петушась, расстраивая других и вообще ведя себя как неприятная и назойливая личность. Она покачала головой, не в первый раз молча проклиная академическую традицию пребывания в должности. Вулканское поведение Спока с самого начала было отталкивающим. Сейчас Дорис вдруг осознала, что за четыре года и вправду ни разу не беседовала с молодым исследователем лично. Но постепенно она и другие сотрудники кафедры стали относиться к нему теплее. Да, он был холодным, эмоционально отстранённым вулканцем, но он был их вулканцем. Спок всегда был готов принять участие в интеллектуальной беседе. Он мог обнаружить практически любой логический изъян в теории, но его критика никогда не была эмоциональной. Он был замечательным приобретением — особенно если вы исследователь, который обнаружил себя загнанным в угол... Существуй логический выход из положения, он мог увидеть его. Не удивительно, что его мнение часто спрашивали и всегда уважали. И, к счастью, Спок знал, что его поведение было проблемой. В свои первые годы в Академии он провёл немало времени за изучением человеческой психологии и культуры. Он сделал всё, чтобы уважать эти тонкости, и в последние полтора года или около того стал намного лучше воспринимать человеческие слабости. В пользу логичного поведения Спока было и то, что он, несомненно, принял бы эти обвинения со своей обычной холодной отстранённостью. Но это вовсе не значило, что Дорис не будет тошнить, когда она выскажет их ему. Женщина подошла к двери в лабораторию Спока. Та, конечно же, была открыта. Как и всегда. Шарптон не видела его возле симуляционных консолей, но из открытой двери в его кабинет доносился смех кадета Ухуры. И Дорис остановилась... потому что услышала то, что, как ей казалось, никогда не сможет услышать от Спока. На мгновение она замерла в нерешительности.