boyfriend

Наверное, я впервые шла против него. Не спорить, пытаясь доказать свою точку зрения, а молча, не обращая внимания на его глупые восклицания. Наш разговор зашёл в тупик и продолжать это просто не имеет смысла. Честно говоря, не помню, когда мы с ним разговаривали абсолютно нормально. Обсуждали что-то нейтральное, касающиеся работы или вели непринуждённые беседы, не пытаясь уничтожить друг друга взглядом. Когда та грань, что должна быть между боссом и подчиненным, окончательно стерлась? В момент, когда он заставил меня спать с ним в одной кровати? Или тогда, когда потащил за собой в подпольный клуб? Или когда поцеловал? Не знаю. Не могла ответить на вопросы, выданные собственным сознанием. Просто не понимала, как вести себя дальше, однако точно знала, что не собираюсь убегать. Ведь можно притвориться, что ничего не произошло, верно? 2:20 от кого: Лука [Хей, прости за позднее сообщение, но я совершенно замотался и забыл спросить у тебя о твоём самочувствии. Как ты?] Раздражающий звук уведомления на телефоне пробивается сквозь сладкий сон и заставляет открыть глаза, медленно привыкая к внезапному пробуждению. Мне пришлось остаться в гостиной: боялась, что если зайду к нему, то получу по голове вазой и тогда точно не смогу привести свои мысли в порядок. Если честно, идея была изначально дурацкой. Утром я ещё могу его опередить, притворившись, что приехала пораньше и приступила к своим обязанностям. Но если он внезапно захочет выпить воды и спуститься вниз? Тогда конец. Придётся битый месяц выслушивать от него лекции, снова получить наказание и никогда не заполучить полноценный оклад. Кажется, мой испытательный срок не закончится ещё очень долго.

2:22

кому: Лука

[Ты видел время? Мне пришлось прервать свой сладкий сон ради ответа: с И да, я так и не знаю подробностей того вечера! Зачем ты позвонил моему боссу?]

— Вовремя, — громко зеваю и окончательно просыпаюсь, ступая босыми ногами на холодный пол. Заснуть заново пока не получится. Перспектива узнать подробности того потрясающего вечера побеждает желание завернуть в тёплое одеяло. Здесь невероятно холодно: отопления в Бостоне дают ближе к октябрю, так как сентябрь всегда выдаётся тёплым. Правда, этот год стал исключением. Проливные дожди и тучи лишь добавляют баллов к итак дерьмовому настроению. Может, заварить себе какао? Эмили все равно крепко спит, и её спальня находится в отдаленной части дома, а мой личный тиран на этаж выше. 2:26 от кого: Лука [Я могу тебя набрать? Там долгая история.] — Да, — стараюсь говорить тихо и включаю лишь дополнительное освещение, боясь внезапных гостей. На кухне я стала лучше ориентироваться, так что, лишних проблем к себе не привлеку. По крайне мере, на это надеюсь. — И почему ты не спишь? — И тебе привет, — у него задорный голос, и на фоне слышится громкая музыка. Да, теперь не удивлена, почему сообщения отправлены так поздно. — У нас был концерт полчаса назад. Не думал, что ты мне ответишь. — А я не думала, что ты догадаешься написать в два часа ночи, — достаю коробку с какао и белую кружку, которая теперь числилась за мной. Эмили рассказала мне, что у её сына собственная иерархия в этом плане. Большая чёрная для чая, синяя для кофе и прозрачный стакан для остальных напитков. Если перепутать или, не дай бог, выпить из него, то можно смело писать заявление об увольнение. Это в лучшем случае. — Жду рассказа. — Да, как раз об этом. Ты разве ничего не помнишь? Я думал, что похмелье не так работает. — Если бы я помнила, то точно не стала бы спрашивать, — включаю чайник и опираюсь о кухонную столешницу, нервно постукивая пальцами по корпусу телефон. — Так, и?.. — Может, встретимся? Это долгий разговор. — Тебе мало прошлой? — мое терпение медленно подходит к концу, и даже запах манящего какао не даёт нужного спокойствия. У меня не было желания видеться с ним по ряду причин. Во-первых, прошлый раз закончился весьма печально, и повторения просто не хотела. Во-вторых, все ещё помню слова Адриана. Его злобное выражение лица врезается в память, оставляя за собой шлейф неприятных воспоминаний. — Ты же знаешь, что у меня много работы. — Может, я смогу помочь тебе? В детстве я ухаживал за своей бабушкой и много чего знаю, — он стоит на своём, продолжая держать интригу. Тогда зачем звонить? — Да ладно тебе, твой босс ничего не узнает. — Мне хватает проблем, Лука. Ты позвонил посреди ночи и решил торговаться? — я не могу себя сдерживать, голос становится строже, пусть голова кричала остановиться. Сажусь за обеденный стол и потираю переносицу пальцами, не желая продолжать этот разговор. Может, и не стоит знать о том вечере. А может, лучше спросить у него. У моего главного ночного кошмара. — Если честно, я хочу спать. Давай поговорим утром, ладно? — Мари, я забочусь о тебе и х… — Да, я знаю. И я благодарна тебе за то, что ты делаешь. Но у меня много работы и очень устала. Спокойной ночи, — не дожидаюсь ответа и бросаю трубку, включая на телефоне беззвучный режим. Наверное, со стороны это слишком грубо и стоило быть более тактичной, но просто не могла. Все навалилось слишком быстро: собеседование, новая работа, постоянные упреки, пьянство и поцелуй. Казалось, что жизнь шла впереди, а мне не удавалось за неё ухватиться. Впервые за последние недели я плакала. Горькие слёзы текли по щекам, обжигая мягкую кожу и скатывались на стол, оставляя мокрые следы. Во мне что-то сломалось. Желание заработать деньги и выйти из темноты превратилось в огромный груз, тянувший меня на дно. Возникало ощущение, что мир несправедлив. Что неприятности следуют по пятам и только и ждут удачного момента. Казалось, что никто и никогда не сможет понять. Не сможет помочь. Наверное, многие скажут, что такова жизнь и не бывает только белой полосы. Тогда почему вечно стою на чёрной? После смерти мамы всё окружающее потеряло краски. Всё стало пресным, серым, унылым. Состояние тревожности не покидало мое тело и сознание ни на секунду, каждый раз подкидывая новые причины для беспокойства. Я пыталась убежать. Залезть в купол, представить, что все происходит не со мной, что это лишь временный эффект, и в конце обязательно все будет хорошо. Ведь у хороших людей не бывает плохих финалов, верно? Бред. Моя жизнь — не сказка и не сценарий к очередному фильму про исполнение желаний через трудности. Всё собралось в единый снежный ком, готовый убить меня в любую секунду. — Маринетт? — поворачиваю голову и вижу Эмили. Её беспокойный взгляд разглядывал мое опухшее лицо, отчего мне становится стыдно. — Почему ты плачешь? Что-то случилось? — Все хорошо, просто… вспомнила грустную книгу, — да, книгу про свою жизнь. — Я вас разбудила? — Нет, просто хотела выпить немного молока. И кажется вовремя, — она подъезжает ко мне и снова улыбается, стирая остатки слез с щеки. Её прикосновение такие нежные и заботливые, что хочется плакать ещё сильнее. — Адриан опять тебя обидел? — Нет, все в порядке. Давайте я подогрею молоко, — тяжело выдыхаю и поднимаюсь, стараясь скорее успокоиться. Не хотелось нагружать женщину своими проблемами. В конце концов, мне нужно ей помогать. А не наоборот. — У нас прям клуб полуночников. — Я рада, что у меня такая компания. Как прошёл твой вечер? — Насыщенно, — оставляю кружку в микроволновке и больно прикусываю губу. Врать тяжело. — Много впечатлений. — Ты в первый раз увидела бои, да? — её улыбка становится ещё шире, а мои зрачки увеличивается в несколько раз. Что я только что услышала? — Что? Ты думала, что я не знаю? — Но… как? То есть… я не понимаю. Откуда? Давно? Как вы узнали? — вопросы лились рекой и забыла о том, что собиралась делать несколько секунд назад. — Мне трудно это принять. — Я — мама, Маринетт. Адриан слишком сильно меня оберегает, но я знаю обо всем с самого начала. Просто, не стала ему об этом говорить. — Но он думает, что вы не знаете! — Не выдавай меня, — женщина подмигивает, прикладывая палец к губам. Снова секреты. — Его бывший друг проболтался. — Бывший друг? Я думала, он дружит только с Дрейком. — Нет, Адриан дружил с ним с детства, а потом они крупно поругались. Я не знаю почему. Кажется, теперь он играет в группе. Мы даже подарили ему гитару. Синюю. — Синюю гитару?