boyfriend

Я часто слышала фразу, что время перестаёт быть важным, стоит только стать счастливым. Но, на самом деле, время перестаёт быть важным, когда испытываешь страх. Время перестаёт существовать, словно ты находишься в огромном вакууме и не может выбраться. Голова наполняется до ужаса реалистичными картинками и убежать от них невозможно. Они преследует тебя, а когда стараешься выбросить, то накатывают с новой силой. Ощущение, словно стоишь перед огромной пропастью и прокручиваешь миллион вариантов своей собственной смерти, хотя знаешь, что никогда не прыгнешь. Не сделаешь этот шаг, не вступишь в пустоту. Ведь на то нет причин, верно? Ведь у него нет причин разбиваться насмерть? — Адриан? — слышу скрип двери и заметно напрягаюсь. В комнате стоит кромешная тьма, даже окна плотно закрыты шторами. К тому же, согласно его приказу, легла спиной к выходу и ничего не видела. Лишь прислушивалась, стараясь не пропустить ни единого звука. Мое больное воображение дополняла картинку и без яркого света. — Адриан, это ты? — Да, — его голос приглушен и хриплый, а дыхание тяжелое. Слышу, как кряхтит и медленно ступает по холодному полу. Что произошло? — Ты в порядке? — запах застывшей крови и его длительные паузы позволяют страху взять верх. Я уже чувствовала этот запах. Неприятный аромат железа, вперемешку со спиртом от быстрой перевязки. Нет, прекрасно понимаю, что с его характером попасть в подобную передрягу не сложно, но… разве это может случится? И причина не в физической подготовки или отличном телосложении. Разве в таком районе могут напасть? Или дело в работе? Вспоминаю сегодняшнее утро, и сознание сразу же выдаёт ответ. Он нарушает закон? — Адриан? — Блять, хватит болтать, раздражаешь, — он шипит и облокачивается на стену, продолжая тяжело дышать. Все ещё не вижу его, но слышу каждый шаг. Слышу и не могу помочь. — Ложись спать. — Хватит! Ты ранен?! — мое терпение лопается, и пальцы тянутся к настольной лампе, стоявшей на тумбочке. Комната освещается тусклым светом, но этого хватает для того, чтоб увидеть. Увидеть его. Адриан прислонился к стене и держал руку в правой части живота, периодически сжимая. Лицо кривилось от боли, а грудь тяжело поднималась и опускалась. Ему трудно стоять, но идти, кажется, ещё сложнее. Что произошло? Кто на него напал? Поэтому сказал ночевать здесь? Он это знал? Нет, нет, нет. Бред. Кто, в здравом уме, может знать о нападении и выйти на улицу? К тому же, когда привязан к дому и переживаешь за состояние своей маме. — Где аптечка? — Что? — Где аптечка? — вскакиваю с кровати, забывая о всех наших спорах и пререканиях. Да, Агрест раздражал и бесил, доводил и издевался, но оставался человеком. Моя совесть не позволит просто наслаждаться его страданиями и лечь спать, делая вид, что ничего не происходит. Ему больно и все может закончится гораздо хуже, если не оказать необходимую помощь. А что будет с Эмили? Нет, не позволю себе причинить ей боль. — Там? — рукой указываю на дверь в ванную и получаю утвердительный кивок. Отлично, половина проблемы решена. Здесь сложно ориентироваться. Еле нахожу выключатель и моментально жалею об этом, ведь яркий свет моментально ослепляет. Не могу медлить. Задавать дополнительные вопросы глупо, да и вряд ли сейчас получу вразумительные ответы. Я двигаюсь интуитивно: где люди обычно хранят лекарства? Или в ящиках под раковиной, или во встроенном в зеркале шкафчике. Мама чаще всего хранила все в розовых коробках и ставила на видное место, на тот случай, если её не будет дома. Не могу здесь найти ничего подобного. Пустые полки с минимальным количеством средств и идеально сложённые полотенца, лежащие недалеко от душевой кабины. Открываю ящик за ящиками, в надежде, что хоть где-то заваляется бинт или перекись. Может, он ошибся? Всякое бывает, когда человеку больно. Или я неправильно поняла? — Нашла! — кричу слишком громко и тут же кусаю губу, ругая себя за излишний шум. Его аптечка скудная: несколько бинтов, обезболивающая мазь и перекись. Судя по набору, подобное происходит часто. Ладно, это сейчас не имеет значение. Мне нужно сосредоточиться на другом. — Сможешь поднять футболку? — Молодец, Даша-путешественница, — парень ехидно усмехается, продолжая вести себя как полнейший придурок. Отлично, у него хорошее настроение. — Можешь, дашь мне сесть на кровать? Или ты любишь нестандартные места? — Я вижу, что тебе не так уж и больно, — снова не сдерживаюсь и закатываю глаза, отходя в сторону. Наверное, нужно было предложить ему помощь? Хотя мне не хватит сил, чтоб перетащить груду мышц на кровать, пусть и расстояние в несколько метров, — Ты отлично справляешься. — О, комплимент от официантки, — он садится на самый край и пытается расслабиться, однако, ситуация явно к этому не располагает. — Я не буду отвечать на вопросы. — Я и не собиралась их задавать, — конечно, вру, но не хотела показаться любопытной идиоткой и проявлять интерес. Аккуратно приподнимаю белую ткань футболку, осматривая масштаб трагедии. Рана не такая страшная, как рисовало мое воображение: неглубокий порез, наспех залитый обильным количеством спирта. Кровь засохла, хотя боль, скорее всего, не стала меньше. По крайне мере, не придётся зашивать, а то история про медицинские курсы распадётся, как карточный домик. Просто легкая перевязка и несколько таблеток обезболивающего. Или алкоголя. — Потерпишь пару минут? — Такая быстрая? — Агрест вопросительно изгибает бровь, оставаясь непоколебим, не смотря на всю абсурдность происходящего. Я не устраивалась семейным врачом и утром была почти уволена. — Хочешь заработать себе на отпуск? — Я не буду на это отвечать, — аккуратно наношу на ватный спонжик перекись и прохожусь по его коже, убирая застывшую кровь. Нужно тщательно обработать каждый миллиметр и проходится несколько раз. Его глупые реплики и сарказм остались позади. Внимание сосредоточено на помощи, а не на попытках ответить и выиграть в очевидно проигрышной битве. Я не смотрела на время. Не помню, во сколько легла и когда он вернулся. Трудно смотреть на часы, когда трясущимися руками пытаешься открыть тюбик с мазью и помочь своему кошмарному начальнику. Если после этого будет говорить что-то о моих курсах, то точно придушу ночью подушкой. Ведь теперь у меня появилась такая возможность, верно? Сесть за убийство в этом случае даже благородно. Человечество скажет мне спасибо и оправдает, зная от какого монстра их избавила. — Готова, — завязываю узел и мысленно выдыхаю, радуясь, что сделала все без единого происшествия. Удивительно, но за последние пять минут не услышала ни одной неприятной шуточки или оскорбления. Это новый рекорд? Отличное начало нового дня. Правда, уже ночь, — Стало легче? — Легче, — он падает спиной на кровать и закрывает глаза, облегченно вздыхая. В воздухе перестала летать напряжение? Нет, это точно похоже на сон. — Не говори об этом маме. — Я и не собиралась, — убираю остатки перекиси и мази на рядом стоящую тумбу и окончательно сажусь на пол. Если честно, ночь с ним на одной кровати не самая лучшая идея и сейчас, внутри меня, появилась надежда на то, что наш утренний уговор перестанет иметь силу. В конце концов, наш счёт сравнялся и теперь можно забыть о том пьяном дебоше. В лучше случае, больше о нем не говорить. — Ты лежишь? Я, наверное, пойду в комнату для гостей. Не буду мешать. — В смысле? Ты что, забыла наш уговор? — Адриан вмиг приподнимается, а его взгляд испепеляет раздражением. Черт, только поверила, что внутри него ещё осталась человечность. Очередная манипуляция! — Или спишь здесь, или можешь больше не приходить. Заказать тебе такси? — Но я помогла тебе! Я… — Я не просил тебя об этом, Принцесса. В конце концов, у тебя есть выбор, правильно? — блондин окончательно поднимается на ноги, преодолевая дискомфорт и боль. Не удивлюсь, если его ранили бывшие сиделки. Уже нашла сто и одну причину для убийства. — Можешь уходить. — Ладно, — мой голос тихий неуверенный и едва слышен. Во мне сломалась последняя надежда на то, что смогу работать нормально. — Ты расскажешь мне. — Что расскажу? — Расскажешь мне почему пришёл в окровавленный футболке и с царапиной на полживота. Ты расскажешь мне, где работаешь, — мне больше нечего терять. Или идти на своих условиях, выполняя его, или возвращаться на кассу в супермаркет. — Или я расскажу обо всем Эмили. — Не расскажешь, — он злиться. — Иначе я тебя уволю. — Давай, а я ей расскажу о причине моего увольнения, и как её драгоценный сын пришёл посреди ночи в помятом виде и еле живой! — злюсь, поднимаясь вместе с ним. У меня недостаточно роста для того, чтобы быть с ним наравне, но сейчас это не имеет значение. — Кому она поверит? — Заткнись. — Расскажи, и я буду делать то, что ты скажешь, — складываю руки в замок и не отрываясь от него. Меня это раздражает. Мы ругаемся, в очередной раз, но я не дам ему выйти победителем. Не в этот раз. — Нет. — Да. — Ты в своём баре научилась ставить условия? — Адриан подходит ближе, убирая пальцами выпавшие на лоб пряди. Переход границ? — Окей. — Что? — мне не послышалась? — Ты согласен? — Да, — он усмехается, а я чувствую, как попадаю в капкан, — Я даже покажу тебе, Принцесса. Вижу, ты достаточно боевая. Подлатаешь меня в следующий раз, м?