Залеплен гневом и штукатуркой, Белесый сумрак промолчал в рукаве… Напрягался мускул, ослабли вены, Нажали кнопку — размякли мозги… А тем, кто ни разу не видел, Закройте глаза равнодушной рукой… Ведь никто не хотел умирать! Ведь никто не хотел умирать! Ведь никто не хотел умирать! О-о, никто не стал выбирать! О-о, никто не смог выбирать!
— Егор Летов. «Никто Не Хотел Умирать»
«Каташи Като — совсем зелёный молодой побег детектива, который от неча делать взялся сразу за дело посложнее, и что ожидаемо, скоро обвалится» — именно такую характеристику я получил от нашего старого хрыча Акеми Читанда, когда решил с первой попытки устроить встряску всему отделу, который перед делом Хикигаи Хачимана просто опускал руки. Везде только и разговоры, что о нём — почему-то найти его было очень важно для начальства, все силы были брошены на него, хотя казалось бы, просто пропал подросток. В сравнении с тем, что нам подчас попадается, это просто детский лепет. Не было ни одной зацепки, парень, исходя из услышанного мною за этот день, просто посходил с ума недельку другую, и испарился. — Какой же бред… — тяжело вздохнул я, уперев голову в ладони. Над головой визгливо мерцала флюорисцентная лампа. — Moundsville mollases… — бархатно проговорил мужчина, сидевший за другим столом. — Чего? — обратился я к нему. Марвин Эл-Джей Харви, или же просто Марвин. Эмигрант из западной Вирджинии, приехавший сюда к своей девушке, ныне женат на ней. Он носит короткую бороду, переходящую в баки и усы, и короткие волосы. Он рыжий, с ярко выделяющимися задумчивыми голубыми глазами и грязно-коричневыми мешками под ними же. Он всегда носит берет, пальто, рабочие джинсы и длинный шарф. Он работает тут больше меня на пару лет. — Не бери в голову. — отмахнулся он. Передо мной лежали протоколы всех допросов, проведенных за эти два дня. Ничего, что могло бы мне указать на возможные пути. Комачи Хикигая, Юи Юигахама, Юкино Юкиношита — все сводят к полной необъяснимости произошедшего с их близким. Мой маленький кабинет — два стола, два стула, вешалка, два компьютера, принтер с факсом, сканер, и картотеки. Сводя между собой нити зацепок, я никак не мог понять, что да как. Ничего между собой не складывалось. Глупость, сплошная глупость. И так, еще раз: четвертого августа Хачиман попадает в аварию. Его госпитализируют, и отдают хирургу Масуко Аюми. После полного излечения — резкие смены в поведении. Практически сорванный культурный фестиваль — и след простыл. За окном пасмурно. Пахло серостью, блеклым дымом кофе. — Ни в мысли. — печально заключил я. — Никаких зацепок. — Ясно… — протянул он, все так же зевая. — А ты чего заспанный такой? — спросил я, усевшись за стол. — Хах, я не знал что женщины бывают так ненасытны! — усмехнулся он, поведя бровями. На секунду в комнате повисла тишина. Марвин смущённо прокашлялся. — Като. — проговорил он. — Я тут подумал: может тебе отвлечься от этого дела? — В каком смысле? — приподнял я глаза на него. — Отдохнуть. — усмехнулся он. — Знаешь, в моих краях принято отдыхать. За всю жизнь не видел ни одного трудоголика, а у вас их полчища. В нашем захолустье каждый умел отдохнуть. — И как мне отдохнуть? — сложил я руки на груди. — Да хотя бы отвлекись от этого дела. — хмыкнул он. — К нам недавно вот поступил… — он начал что-то искать в компьютере. — Сумасшедший, он связан с местными анархистами… — говорил он. — Господи, как его… Ивато Натсу. — он вбил последнюю клавишу и повернул монитор лицом ко мне. — Местными группировками анархистов? — подъехал я к нему на стуле: у нас они на колёсиках. — Да. — кивнул он. — Нашему начальству то не нравится. Заморочки вышки, революционные настроения… — рассеяно проговаривал он, будто не придавая этому значения. — Просто эти ребята копают под нашего префекта — Хирото Юкиношиту, и видимо, до чего то докопались… — это был то ли мужчина, то ли молодой парень: в нем сочеталось все это. Тоже рыжий, но бородой и усами взрослого мужчины немного напоминал Марвина, что было странно. Лицо совсем иное — было в нем что-то от солнца, в улыбке, в глазах. Волосы у него опускались ниже плеч. — впрочем, не наше дело. Его допросить некому, ведшая его дело дама… как её… Харуно кажись… дочка префекта короче, дело почему-то поручили ей. Так вот, она сейчас то ли в санатории, то ли еще где, она же полгода где-то назад чуть не все — на нее нападение заказывали. — Вот как… — удивился я. — А я и не знал. — Ты много чего не знаешь, это обычно не распространяется. — усмехнулся Марвин. — Через нее хотели надавить на префекта. С тех пор она то и дело девается в санатории и прочие оздоровительные места. Или просто батек старается поддерживать для своей наследницы презентабельный вид. — его лицо расплылось в ехидной улыбке. — Вот как… — протянул я. — Что ж, смена деятельности — это и есть отдых. — Смекаешь. — похлопал он меня по плечу. — Этот прямо сейчас в камере. Всё уже подготовлено для допроса, надо только провести его. Сейчас принесу тебе все нужные бумаги.***
— Итак… Ивато Натсу? — произнес я, еще раз проходясь глазами по листу с вопросами. Комната допросов это практически пустое помещение с двумя стульями и столом. Голые стены, сбоку относительно нас было окно одностороннее. — Натсу-сан. — коротко ответил допрашиваемый. Велась аудио и видеозапись, на входе в помещение стояли охранники. Ей Богу, такое ощущение что держат какого-то шпиона. — Хорошо, Натсу-сан… — прокашлялся я. — Когда, с кем, и как вы оказались на месте преступления? — Был одинешенек три дня тому назад, ездил на электричке, товарищ майор. — проговорил он, и своим голосом немного выбил меня из колеи: противоестественно глубокий и бархатистый тембр, я не привык слышать такое от парней такого возраста. Или не его возраста? И товарищ майор? Интересная шутка. — Я так понимаю, подтвердить ваши показания никто не может? — Никто. — покачал он головой. — Хорошо. — я пробежался по следующему вопросу. — Какое отношение вы имеете к анархисткому движению джей-энэкси? — Да прямое. — махнул он рукой, добродушно усмехаясь. — Будьте добры изложить поподробнее? — постучал я ручкой об лист. — Да крутится тут активная молодежь, вот я как-то к ней и прилепился. — пожал он плечами. — Зря вы их так, они хорошие ребята, просто честные. Немного агрессивные правда, но они ведь молодые еще совсем, это их возраст. — Вы не ответили на мой вопрос. — мой голос стал чуть тверже. — как вы с ними столкнулись? Есть ли у вас какая-то информация о членах, местах сборов? — О, они везде, товарищ майор, везде. — рассмеялся он. — Любой думающий отрок или юноша если не у них, то очень быстро станет их. — Вы не ответили на мой вопрос? — снова дал твердости: он уходит от прямых ответов. Этим и раздражает. Но злится, глядя на него было сложно. Блаженный, что еще сказать. — Стены вам ответят. — он размашисто махнул обоими руками, будто пытаясь зацепить как можно больше пространства. Будто пытается обхватить дерево. — Они все помечают знаком Марабу. Птица такая, слышал? — я кивнул. — Вот и все. Предзнаменаменования аистов Марабу. — он опять рассмеялся. Мне что то припомнилось, но не мог до конца понять что. Что-то будто щелкнуло. Вроде мой племянник зависал на каких-то таких сайтах. Я точно помню силуэт аиста на красном. Голова выходила вверх, а шея извивалась как у змеи, нечто вроде знака вопроса. По обоим краям симметричные крылья. Они были обозначены только толстыми уловатыми контурами, будто мозайка. Черное на красном фоне. Снизу надпись. Надпись. — Хорошо… предположим, вы ответили… что вы знаете о цэ-шестьдесят два и девятнадцать. чего… — запнулся я. Это что еще такое? — Повторите пожалуйста? — прищурился он. — Что вам говорят цэ-шестьдесят два и девятнадцать сотых? — снова спросил я. Что это ещё за шифры такие? Допрашиваемый нахмурился, будто что-то вспоминая, и ударил себя по колену. — О, вспомнил! — сказал он. — Этими числами значился мой диагноз в лечебнице. — Что вы знаете об этом… диагнозе? — подбирая слова, спросил я. Хоть идея и бредовая, но мне кажется, я начинаю понимать, почему этот допрос должна была проводить аж дочка префекта. Как там Марвин сказал… Заморочки вышки? Стойкое ощущение будто я сую свой нос туда, где меня быть не должно. Секретные документы, секретные файлы, секретные допросы, секретные пациенты, секретные шифры для обозначения секретных болезней, всё это… кажется, я открываю чей-то шкаф со скелетами. — Я не углублялся в принципе-то, но хворь такая психологическая. — начал объяснять он. — Ею болеют от силы еще пара человек, я с ними по палатам сходился. Один парнишка — Хикигая Хачиман, ну и девушка, Харуно Юкиношита. — парнишка, значит… все говорили что он лежал в травмотологическом, и после лечения Масуко Аюми быстро пошёл на поправку, так причём здесь психиатрия? Всё это чертовски странно. И Харуно? Точно, нападение… она выходит, тоже? И она же проводит допрос. Санаторий, санаторий, секретный допрос, секретное заболевание, черт… — Она по разному проявляется, как я знаю, у нее нет определенного механизма действия, просто вносит искажение в работу мозга. У тех ребят было очень нестабильное поведение, будто в одном теле по нескольку человек сидело. — А у вас? — заикнувшись, сказал я. — Чего-чего? — переспросил он, вздрогнув. — А у вас? — повторил я. — Товарищ майор… — он попытался спрятать взгляд. Мне показалось, или он чего-то испугался? — А у вас? — повторил я. — Товарищ майор… — он отклонился на стуле. В его глазах мне чудился страх. — А у вас? — вновь повторил я. Он промолчал. — Хорошо, опустим это. — мои глаза виновато опустились, будто я расковырял чью-то рану. — До недавнего времени вы находились в психологическое лечебнице? — Точно. — кивнул он. — И сбежали из нее? — Тоже точно. — Как вы сбежали? — Да чего стоит-то? — усмехнулся он. — Окно выбил и все. С нами по палате один бугай сидел, мы его все индейцем называли, помог мне. — Чем вы занимались в период от побега до того как вас взяли? — На электричках катался. Дал концерт. Слышал про Минкан Бёей? — рассеяно проговорил он. — Вроде. — неуверенно проговорил я, бегая глазами как загнанная в угол мартышка. — Племянник такое слушает. — Вооот. — протянул он. — Этим и занимался. Чем больше я его слушал, те больше у меня становился вопрос… — Простите, а за что вас взяли? — этого вопроса не было в листе, но я решился его задать, так, что бы только он услышал. С виду абсолютно безвредный и адекватный парень, на все вопросы отвечает, не буянит, не дерзит, ничем противозаконным кроме сомнительных знакомств не занимается, так какого черта прямо сейчас мы тратим на него время? Как и на самого Хачимана… Скелеты, скелеты в шкафах выходят, подвешенные на веревочках как марионетки. Или я просто параною. Да, я просто параною. Параноик. Если ты параноик, это не значит что они за тобой не следят. Если ты думаешь что тобой не управляют, значит, тобой управляют очень хорошо и со знанием принципов работы сознания. Хммм, получается, конспирологи тоже управляемы? А кто управляет мной? Я узнаю об этом хотя бы? Черт, Като, приди в себя. Ты об этом узнаешь. Они придут за тобой. Надо выпить успокоительное после допроса. Сфокусируйся на допросе. Натсу-сан странно смотрел на меня. — Повтори, пожалуйста, что ты сказал? — переспросил я, стараясь состроить доброжелательную улыбку. Черт, насколько долго я просидел в своих мыслях? — Да я сам черт знает. — развел он руками. — Я же сумасшедший вроде как. — Черт, ну и дерьмо… — прошептал я. — пожалуй, на этом вопросы заканчиваются… — Прощайте, товарищ майор. — кивнул он мне. — И тебе не хворать. — бросил я в ответ.***
— Черт, Марвин, это какой то пиздец… — уронил я голову на руки, когда вошел в кабинет, и сел за стол. Я налил себе чашку воды и взял пластинку: успокоительное, которое выписал мне врач, действует довольно быстро, работает на расфокусирование и успокоение нервной системы. Побочные эффекты — сонливость, заторможенность мышления. Лучше чем ничего. У меня случаются приступы, одна мысль глотает сознание как наркоман таблетку. Я не параноик, но тревожность есть. Я бывает не могу себя контролировать. Мысль разгоняется, разгоняется до невозможных размеров. Главное вовремя одернуть себя. — В смысле? — удивился он. — Я вообще не понимаю, что происходит. — говорил я в руки. — Появляется ощущение что я попал в какой то фильм о заговорах. Какие то числа, хуисла, коромысла… — Успокойся. — сказал он. — Что еще за числа? — Цэ-шестьдесят два и девятнадцать сотых… болезнь так обозначают. — безнадежно усмехнулся я. — Может быть это просто номер болезни, а не шифр? — хмыкнул Марвин. — Просто этот сумасшедший не то запомнил. — Я знаю что ли, как у этих лекарей всё работает? Голова уже кругом идёт… — Какие числа говоришь? — Цэ-шестьдесят два и девятнадцать сотых… кажется так. — я поднял на него глаза. — А ты что собрался делать? — Предлагаю тебе пробить их по МКБ. Очень похоже на их обозначение. Авось найдёшь что. — глотнул он кофе. — Уверен? — спросил я. — Не убудет. — Хорошо… — я придвинулся к компьютеру, открыл браузер, и ввел туда эти числа. Высветилось незнакомое название. Те-ра-то-ма. — Чёрт, а ведь выдало что-то. — И что же это? — проговорил он удивленно, подъезжая ко мне. — Выдает тер… тера… тератому. — запнулся я несколько раз. Самое близко — тератома. — я прокашлялся. — опухоль, образующаяся из гоноцитов, наиболее часто в яичниках у женщин, в яичках у мужчин, в крестцово-копчиковой области у детей, а также в мозге. Представляет собой ткань или даже орган, нетипичный для локализации опухоли: в тератоме могут присутствовать волосы, мышечная ткань, костная ткань, реже более сложные органы — глаз, туловище и конечности. Согласно гипотезе, основывающейся на клиническом феномене Fetus in fetu… — я запнулся. — Эмбрион в эмбрионе проще говоря, по крайней мере в некоторых случаях, причиной появления тератомы является крайне недоразвитый паразитический сиамский близнец, образующийся в результате нарушения координации во взаимоотношениях между стволовой клеткой и её микроокружением — так называемой нишей на одной из стадий эмбриогенеза… — я выдохнул. — Матерь Божья, вот жешь… — начал Марвин, он на секунду остановился, подбирая слова. — что называется, ебала-кабала. Он прыснул от смеха. Я вслед за ним. — Но ведь тератома это цэ-шестьдесят два и девять десятых. — задумчиво проговорил я, присмотревшись. — Прямо по этому найти ничего не могу. — Чтож, возможно тот сумасшедший ошибся. — Марвин продолжал смеяться, у него такое часто, раз расхохочется, потом обратно в серьезное состояние его не встроишь как минимум до следующего утра. — Но тератома это же нифига не психическое? — задал я еще один вопрос. — Брось ты. — похлопал он меня по плечу. — Я тебе говорю, он ошибся наверное. Серьезно, Като, я тебе говорю научись отдыхать. Эти несколько дней ты как на иглах. Я задумался. — Что ж, возможно, мне действительно стоит отдохнуть…