Дорогой дневник..

На тебе я чернилами алыми Запишу свой кровавый закат © Говорят, что мысли и чувства стоит излагать на бумаге.. Тогда станет легче. Проще. Тише. Тише и в голове, и в душе, и там, куда, кажется, не добраться даже самому опытному психологу - в сердце.. Говорят, нужно иметь личный дневник, чтобы не сойти с ума и не захлебнуться в собственных чувствах.. У Вадима личного дневника не было. У него была она.. Обычно он приходил к ней примерно раз в месяц, хотя иногда такие визиты случались даже чаще, или, наоборот, реже.. От чего это зависело, Вадим и сам не знал. То ли банально от настроения, то ли от степени загруженности проблемами, как-то связанными с работой или семьей - с Мариной. На удивление, именно о ней он говорить нисколько не боялся, пусть врач и строго-настрого запретил затрагивать триггеры своей пациентки. А Марина таким триггером определённо являлась... - Знаешь, мне иногда кажется, что она меня и слушать не хочет. Что я ни скажу, всё пропустит мимо ушей. Это вроде бы нам и не мешает, но мы будто бы стали отдаляться друг от друга, понимаешь.. Я хочу от неё ребёнка.. Быть может, это что-то изменит.. В ответ Вадим не слышал ни звука. Никогда не слышал, хотя приходил в психбольницу, в эту палату уже далеко не первый год. И, наверное, именно это заставляло его раз за разом тащиться сюда и изливать душу женщине, которой за все время их совместной жизни он не сказал ни слова о своих чувствах. Одно лишь сухое, но всё же вполне правдивое: "люблю" на её бесконечные признания и монологи о вечном. Сейчас не слышать её было всё ещё чем-то невероятным, но уже достаточно привычным, чтобы говорить, не задумываясь о том, какой можешь получить на это ответ. Вадим любил всё контролировать. Но в этом разговоре контроль был не нужен. Нужна была только правда... И он говорил эту правду... Говорил, будто вырывая её из собственной души и насильно проталкивая через гортань наружу... Иногда он задыхался.. То ли в этой самой давящей правде, то ли в летящих замкнутым кругом мыслях. Будь у него тот самый дневник, он бы размашистой линией просто зачеркнул бы всё, что вылил на лист из глубины собственных невзгод за этот бесполезный и бессмысленный день.. Но зачеркнуть он не мог, память ошибок не прощает.. Поэтому в такие моменты он просто замолкал, нарушая тишину одиночной палаты одними только громкими вздохами, отдающимися эхом чуть ли не по всей лечебнице.. И она это замечала.. Чуть заметно распахивала глаза и ловила худыми пальцами его холодную руку в попытке то ли успокоить, то ли сжать её до хруста костей.. И, как ни странно, это действительно помогало. Тяжесть уходила, и будто бы даже на секунду возвращалась ясность мыслей.. Но только на секунду. А дальше вновь приходил бесконечный круговорот из частичек человеческого подсознания. И он снова начинал говорить, теперь уже без перерывов.. Руку его она не отпускала до того самого момента, пока он сам не вставал с койки и мысленно не прощался с ней.. "До свидания, дорогой дневник".. - Будь осторожен, Вадик, - каждый раз говорила она, ловя его взгляд пустыми, как колодцы, глазами.. Это были единственные слова, которые она когда-либо произносила при нем в этой лечебнице.. Других не было и быть не могло. Врачи сказали, что даже при том, что пациентка почти не воспринимает информацию, она может выдавать фразы, которые так основательно засели в её голове, что даже самые сильные препараты не в состоянии повлиять на эту часть её памяти. Это могут быть фразы, которые она часто произносила, возможно, даже чаще самых банальных речевых оборотов.. "Будь осторожен, Вадик" - те самые слова, с которых начинался каждый день Вадима, пока они ещё были вместе.. Стоит ли говорить, что "Вадиком" он был только для неё. Он не позволял называть себя так даже Марине, хотя она и здесь напрочь отказывалась его слушать.. За всю жизнь Вадима слушал только один человек. Тот, кто раз в месяц сидел напротив него на больничной кровати и смотрел прямо в душу такими выцветшими, безжизненными глазами... Сейчас она не слышала толком да и не понимала его, но разве это было важно? Нисколько.. Как бы Вадим жил без этих встреч, он и представить себе не мог.. Они спасали его.. Спасали от истерик, бешенства и, быть может, от нервных и необдуманных поступков.. Выселяли горячность, которая жила где-то глубоко-глубоко и которая когда-то давно, много лет назад часто давала о себе знать.. Их своеобразные сеансы "психотерапии" обычно длились не больше часа.. Потом он уходил уже со спокойной душой и холодным рассудком, а она оставалась - измученная, будто побитая собака, и напрочь лишеннах всяких сил, но знающая.. Знающая о нем абсолютно всё.. Он рассказывал ей и о нежелании Марины самой рожать ребёнка, и о суррогатной матери, и об их дочери, будто бы совсем лишившейся головы.. Но все повторялось раз за разом.. И его приступы, и её пальцы на его руке, и пустые, глубоко израненные глаза.. И фраза: "Будь осторожен, Вадик".. И новым декабрьским утром он уже в который раз встал с больничной постели, мысленно повторил: "До скорой встречи, дорогой дневник", ожидая услышать от неё такую привычную и, на удивление, приятную фразу.. Но её не было.. Только в тишине палаты вдруг еле слышно прозвучало: - Только дай Еве выехать из страны.. А дальше делай всё, что пожелаешь.. Когда последнее слово сорвалось с её губ, в комнате снова повисло теперь уже не успокаивающее, а только терзающее душу молчание.. Вадим, уже двинувшийся к двери, вдруг замер.. Обернулся заторможено, опустил в пол взгляд.. Осознание ворвалось в его мысли вместе с ветром, влетевшим в распахнутое настежь окно.. Резко, беспощадно.. Она. Его. Понимала.. Все это время, все эти годы не только слушала, но и слышала.. Знала обо всех его пороках, радостях и печалях.. Теперь знала о нем столько, сколько не знал никто другой.. Возможно, даже он сам.. Вадим наконец поднял глаза, стараясь поймать её блеклый взгляд. Блеклый, но уже не пустой.. Быть может, одинокий, печальный, но не пустой.. На него теперь будто смотрел океан.. Всепоглощающий в своей непомерной человечеству грусти.. Этого взгляда он не выдержал.. Тихо развернулся и всё-таки направился к двери.. И только тогда до него донеслось: - И всё же.. Будь осторожен, Вадик.. .................... В следующем месяце на страницах дневника не появилось ни единой записи, только газетная вырезка с громким заголовком: "Заместитель министра по финансовому развитию РФ арестован по подозрению в убийстве", на которую смотрели полные боли и невысказанной тоски глаза.. Говорят, нужно иметь личный дневник, чтобы не сойти с ума и не захлебнуться в собственных чувствах.. У Вадима личного дневника не было, у него была только она..