Право отказа

      Всё началось с шутки. Ею могло и остаться. — А ты женись! Да не из наших ищи — из людей. Наши-то что? Любая под венец побежит, только прикажешь. Какой в том интерес?       Право слово, идею для борьбы со скукой можно было найти и получше. Тогда ему показалось, что это единственное, что он ещё не пытался сделать. Оглядываясь назад, он не раз задавался вопросом: «Почему?»       Почему нельзя было просто отмахнуться от слов явно безумной на старости лет людоедки? Пойти домой, налить вина и всю ночь смотреть на луну. Или вскочить на Крылатых и рассекать облака над бесцветным, но таким тихим в эту пору миром. Ну зачем он ввязался во всё это.       Первые несколько, надо признать, действительно были ему симпатичны. Тогда он ещё пытался ухаживать. Но белоликая царевна отказала прямо, принцесса с Запада упала в обморок от одного его вида, а принцесска с Востока приказала поставить у дверей и окон лучшую стражу. Достаточно ясный отказ, чтобы быть понятым. Это задело его самолюбие. Они простые смертные. Как смеют они отказывать Бессмертному? Он искал ответы, он посвящал этому дни и ночи, он пытался снова и снова. Кажется, даже тоска стала уходить на второй план. Вместо неё выступала вперёд одержимость. А за ней — гнев. «Как так?!»       Он всегда знал за собой вспыльчивость, как и помнил, к чему это порой приводило. Но когда в порыве досады и гнева он подумал превратить очередную девицу в лягушку — чтобы поквакала да подумала, он даже почувствовал некоторое удовлетворение. Туда и дорога. Заклятье само развеется через пару недель.       Он всё не мог понять, почему даже смерть кажется им приятнее, чем сама возможность быть с ним. Это действительно так страшно? И после всего, единственное достаточно жизнеспособное предположение заключалось в том, чем он был. Злом. Каждая из них и любой встреченный живой человек видели в нём лишь тёмного мага, поддавшегося самым низким желаниям. Было ли это так? Кто знает…       И никогда, никогда ничего даже похожего на «Может быть» или «Дай мне время». Всегда чёткое и резкое «Нет».       Только эта мысль постепенно выжигала душу, и со временем поиск невесты стал не более чем отчаянной попыткой доказать самому себе, что это не случайность, а правило. Что так и должно быть. Пока в один момент он не сломался. Никто. Не полюбит. Его. Точно не как мужчину. Пора принять. И забыть, как страшный сон. Может быть, это просто не для него. Вот и всё. Спасибо за совет, Яга.       Когда пришла Мара, он даже подумал, что, кажется, понимает их: если они видели в нём то же, что и он — в Маре, то не удивительно. Хотя всё равно обидно.       А потом появилась Она. Воительница. И разметала, как весенняя буря, все прежние годы. Ударом ветра — в самые рёбра, туда, где должно быть сердце. Вышибая дух и страх. Чистым дождём — меж пластин брони, по высохшей коже. Жаром и холодом, и тревогой, и робостью. Ясным солнцем — в привыкшие к ночи глаза.       Потому, наверно, и не разглядел, что лжёт, говоря, что уходит. Не услышал, оглушённый грохотом вышедших из берегов рек. Впервые в жизни по-настоящему готовый принять отказ. И признать право другого выше своего собственного. Что-то изменилось в тот день. Он был зол — по-настоящему зол. Он даже мог, действительно мог, броситься вперёд и забрать её, выбить из рук старого царя, по какой-то Вселенской глупости заполучившего Иглу, но… Она сказала «Нет». Значит, ничего не попишешь. Можно сколько угодно вымещать злость на замке и обитателях. На ней? Никогда.       Её право. Её власть.       Его любовь.       Дальше всё как в тумане. Только Колобок проболтался. Выдал самую главную тайну: она тоже любила и любит. А значит, плевать. Чего бы это ни стоило, Варвара не станет пленницей ненавистного брака.       Ко мне, Крылатые!