***
– Я верно вас понимаю? – весь вид Шона кричал о том, что он напуган и в то же время раздражён. – Вы собираетесь обратить нас в птиц? – Да, – слова давались Агате тяжело. – В воронов. На время, пока всё не уляжется. Но когда вы вернётесь в человеческий облик, останутся небольшие последствия. Зато вы останетесь живы. – Я бы предпочёл умереть человеком, – сухо заметил он. – Ваше право. – Этот разговор начал утомлять ведьму. Она нашла выход из ситуации, но не получила даже мимолётной благодарности за своё предложение. Нуала начала заламывать руку, желая что-то сказать. – Можем ли мы... Есть ли у нас ещё время... чтобы обсудить? – наконец спросил она. Агата кивнула. – Я понимаю. Обсудите это меж собой. Но могу сказать одно: после полудня будет поздно. Я не знаю сколько времени займёт у меня приготовление зелья и когда именно люди Сивини появятся здесь. Она вышла из комнаты, но обернулась и добавила: – Когда-то я сама испытала птичье заклятье, и как видите успешно вернулась к человеческому облику. Если не разделяете мою идею, покиньте мой дом после полудня. Оставив супругов с тяжелым разговором, ведьма поднялась к себе в комнату. За окном пошёл редкий снег. Она пересекла комнату и опершись о подоконник, опустила голову и закрыла глаза. Глубоко вздохнув, Агата хотела улечься на кровать – бессонная ночь, наполненная тревогой, давала о себе знать – но тут раздался стук. За оконным стеклом чернела фигура Двейна. Ворон неторопливо постукивал по раме, мигая и ёжась от ветра и снега. Девушка жестом показала, чтобы птица слетела вниз, а сама быстро одевшись, вышла на крыльцо. Двейн сидел на перилах и встрепенулся, увидев ведьму. Он спешно перелетел на выставленную руку и закаркал. – Стой. Подожди. Не части, – одёрнула Агата, силясь разобрать. – Ещё раз: Сколько их? Ворон описал группу из шестерых человек. Считать Двейн умел, но запомнить как называется определённое число в человеческом представлении, мог с трудом. – Хорошо. Где? В смысле, это лес или дорога между двумя городами? Двейн замолк. "Полоса... Дорога. Лошадей ведут". – Ты видел их на дороге в наш город или на пути в сёла? Ворон обернулся на лес. Затем неуверенно каркнул: "Там. Где дорога. Трескается". – Значит, на развилке, – Агата закусила губу. Если дух не соврал, слуги Сивини сначала заглянут в ближайшее село, а после воротятся и направятся в их сторону. Ведьма ласково провела ладонью по перьям, благодаря своего помощника, сама же пыталась придумать, как распорядиться временем. Она вернулась в дом. Двейн напросился с ней, и теперь восседал на её плече, жалясь на уличный холод. Девушка открыла гримуар и, проведя нехитрый обряд активации, попросила открыть ей рецепт Corvus Forma. Если её воспоминания правдивы, маме потребовалось не так много времени на создание зелья для неё и сестры. Внезапная мысль пронзила Агату – что если у неё не найдётся нужных ингредиентов? Ведьма пробежалась взглядом по списку. – Thýmus vulgáris, Betonica officinális... Что ж, эти травы были ей знакомы. Тимьян он знала ещё с детства. Буквицу научилась определять под руководством Эзгеля. Остальные травы росли в округе, а значит, вероятно, попали под ежегодный лекарственный сбор. Агата прочитала последнюю строчку: Flos Caeruleus. – Слёзы Марианны, – ведьма забарабанила пальцами, на что Двейн каркнул что-то неразборчивое. – Слёзы Марианны, – повторила она, просматривая полки и ящики. Эта маленькая травка не была редкой, но использовали её не часто. И оттого были годы, когда колдун и ведьма не собирали голубые цветки. Всё-таки для трав требовалось много места, и иногда приходилось делать выбор в пользу часто используемых. Спустя десять минут несколько засушенных бутонов отыскались в маленькой коробочке на задворках полки. Они были сложены цветок к цветку и на удивление не потеряли яркость лепестков при сушке. Агата бережно вынула один бутон, повернула несколько раз, любуясь, и положила на ладонь. Цветок, как слеза то ли радости, то ли горя. Девушка понесла ладонь к носу. От бутона исходил еле слышимый аромат. Уголки губ неосознанно потянулись вверх, но улыбка быстро слетела с её лица, стоило ей только вспомнить, зачем она затеяла это всё. И сразу разглядывание гербария превратилось из приятного занятия во что-то неловкое, стыдливое. Будто бы ведьма улыбается не красоте засохших цветов, а радуется их свойству, что подойдёт для зелья. Взгляд её упал на гримуар и строчки заговора. – Послушай-ка, Двейн, – начала рассуждать вслух Агата. – А ведь если я не произнесу заговор, зелье будет не больше чем обычный травяной отвар. Что если я заранее приготовлю его, не шепча? А если они согласятся, то просто произнесу заветные слова позже? Ворон закивал, правда, не сильно понимая о чём она. И ведьма принялась за дело так, словно кто-то подгонял её. И хоть движения были привычны, а приёмы давно знакомы, во всех мышцах звенело напряжение, а в глубоко в грудь словно заместо сердца заложили камень. Она быстро растирала сухие травы в порошок, надеясь, что они не будут хуже свежих. Тревога снедала её разум, ожидая какого-то подвоха. Что если чего-то не хватит? Что если ищейки появятся у её дома раньше? Что если чета Рейд откажется от её помощи, а она будет чувствовать вину, если их постигнет несчастье? На изготовление зелья ушло меньше часа, хоть и рецепт ей был мало знаком, но особых познаний в приготовлении жидкого проклятья не требовалось. И теперь склянка с почти прозрачной жидкостью покоилась в центре стола на специальной подставке. Агата вновь пробежалась взглядом по строчкам заговора, замечая насечки над ними – значит, нужно читать с напевами, выделяя определённые слова. Ворон скачками пересёк комнату, запрыгнул на стол и важно заглянул в гримуар. "Человек. В перьях", – заметил он, неодобрительно покачав головой. –"Не птица". – Но может стать ей, – ответила ведьма, оборачиваясь на дверь. В соседней комнате решали свою судьбу беглецы. "Чушь. Давай. Еду. Голодный", – прокаркал Двейн, перелетая к девушке на плечо. Агата повела плечами, размяла кисти рук. Девушка налила чистой воды в котёлок, разожгла под ним огонь. Проверила пропорции по книге. Заранее достала все ингредиенты, и, пока вода закипала, расположила их в том порядке, в котором их следует заложить. Ведьма бросила несколько трав, надеясь, что в горячей воде они отдадут свои свойства быстрее. Их листья медленно раскрывались, вращаясь и врезаясь в деревянную ложку, украшенную рунами. Зелье приобретало цвет травяного чая. Агата осторожно потянула носом. Лёгкий запах леса, луга наполнил лабораторию. Ведьма сняла котёлок с очага. Она с большой осторожностью наполнила одну из пробирок серебряным половничком. Поболтала получившуюся жидкость, рассматривая цвет. Даже ворон перелетел со стола на плечо ведьмы, наклонился и раскрыл клюв в удивлении. В нежно зелёном зелье под лучами света словно возникали маленькие жёлтые и голубые искорки. В это мгновение в дверь лаборатории постучали. Агата оставила зелье на подставке, приблизилась к двери и открыла. В коридоре стоял Шон. Вид его вызывал необъяснимое сочувствие: хоть внешне он казался невозмутимым, то с каким тоном говорил и с какой силой сжимал кожаный кошель в руке выдавало в нём сильное волнение и страх. – Мы... – он сдался, вздохнув протянул ей кошель. – Госпожа ведьма, мы нуждаемся в вашей помощи. Если другого выхода нет, то мы согласны. – Зачем это? – У нас практически ничего нет, но эти несколько монет... Как гарантия того, что мы выживем... и когда-нибудь вновь станем людьми, – произнесла подошедшая Нуала. – Кроме того... вы приютили нас, зная, что за нами высланы ищейки. Женщина поклонилась. Шон тоже склонил голову в почтении. Агата приняла кошель, но сразу отложила на стол, словно он жёг руку. – Прошлой ночью я прибегнула к... способам заглянуть в будущее, – начала ведьма, следя за выражениями лиц. – Даже после превращения в птиц и ухода ищеек вам всё ещё будет грозить опасность от людей Сивини. Я предлагаю вам остаться здесь, и по возможности помогать мне до тех пор, пока не станет ясно, что угроза исчезла. Я не знаю, сколько дней это продлится. Оттого спрошу вас ещё раз: вы согласны сменить облик на птичий? Супруги переглянулись. Шон накрыл ладонь Нуалы своей. – Если это единственный путь спасения... то да, – решительно произнёс он. – Тогда поговорите с вашим сыном. Как будете готовы, возвращайтесь в эту комнату. Я буду вас ждать. Муж и жена скрылись за дверью. Двейн, так и сидевший на левом плече Агаты, потёрся клювом о её щёку. Девушка рассеяно потрепала его. "Ты. Грустная," – заметил ворон. – А вдруг ребёнок испугается? А что если моё зелье неверно приготовлено или я не сумею вернуть им облик? – шёпотом поделилась она. "Поешь. Сытым. Хорошо. Сытый. Не грустный", – изрёк Двейн. – Люди – не птицы. Не все проблемы можно решить едой. Ведьма взяла в левую руку пробирку с зельем, встала напротив книги. Агата глубоко вздохнула, успокаивая лёгкую дрожь волнения. Затем поднесла пробирку совсем близко к губам и прикрыла ладонью правой руки. Девушка зашептала заговор так тихо, что нельзя было разобрать ни слова – все они слились в шум походивший на змеиное шипение, а притихшему ворону они напомнили свист ветра в кронах и шуршание перьев. –...перьями чёрными укройся, птицею в небо взвейся... – бормотала ведьма, напряжённо следя за строчками в книге и боясь сбиться. Она уже повторила заговор трижды и с удивлением отметила, что приятный травяной цвет зелья постепенно меняется. При пятом произнесении заветных слов жидкость потемнела настолько сильно, что стала напоминать уголь. Читая строчки в последний – восьмой – раз, Агата не верила своим глазам: из угольно-чёрного зелье стало прозрачным. На памяти ведьмы это было единственное зелье, что за время приготовления так часто и так быстро меняло свой внешний вид. Агата поднесла пробирку к свету – ничего напоминавшего хотя бы слабый зелёный оттенок или какой-либо примеси не было видно. Даже искры исчезли. Создавалось ощущение, что в пробирку перелили чистую воду. Ведьма вздрогнула, когда дверь лаборатории скрипнула. Мальчик стоял рядом с родителями. Его лицо было бледным из-за болезни. Он едва слышно шмыгал носом. Мать обняла его руками и прижала к себе. Ребёнок закашлял. "Не так сильно, как вчера. Значит, в концентрация выбрана правильная", – машинально определила девушка. – А я правда, ну... Я буду летать как настоящая птица? – с детской непосредственностью спросил мальчик. – Или буду как курица? – А курица – не птица? – улыбнулась Агата, желая разрядить обстановку. Её попытка не возымела успеха, поэтому она перешла на серьёзный тон, объясняя, что произойдёт и что члены семьи будут чувствовать в процессе превращения: растерянность, чувство лёгкости и тому подобное. Девушка разлила в равной доле приготовленное зелье по трём пробиркам и протянула родителям. Те повернулись, ненадолго задержав взгляд на лица друг друга, пытаясь запомнить их черты. Шон коснулся губ Нуалы в лёгком поцелуе и залпом осушил пробирку. Супруга присела так, чтобы находиться на одном уровне с сыном. Она обняла его и что-то прошептала, прежде чем они одновременно выпили содержимое. Это было странно. Это было хуже, чем иллюстрации в гримуаре. Агата разко отвернулась, пообещав себе никогда больше не смотреть на чьи-либо превращения. Ей казалось, что в комнате раздался вскрик. На самом деле, она даже не была уверена, что он не принадлежит ей самой. Вскоре лабораторию наполнили крики воронов. Двейн среагировал первым. Он болезненно относился к появлению чужаков. В его голове, несмотря на недурной птичий ум, пока не укладывалось, что три незнакомых ворона были в недавнем времени людьми. Птица громко закаркала и вылетела вперёд, вклиниваясь между ведьмой и незнакомцами. Несомненно враждебными по всем птичьим приметам. Новопревращённые испуганно мельтешили по комнате, хлопая крыльями. Агата в отчаянье пыталась их успокоить. Внезапно она поймала себя на мысли, что понимает их речь точно также, как и крики Двейна. А может быть, у неё получится провернуть ещё один трюк? Ведь не всегда Двейн мог слышать свист, когда она звала его. Иногда ей требовался импульс-мысль в придачу. "Тише". Вороны притихли. Теперь Агата могла их рассмотреть. Два взрослых ворона стояли, разведя крылья, раскрыв клювы и часто вертя головой. Воронёнок скакал рядом, стремясь забиться под крыло кого-нибудь из родителей. "Чужие. Опасные", – категорично заявил Двейн. – "Нападут. Клюну". – Нельзя, Двейн, – погрозила пальцем девушка. – Это наши гости. Ведьма послала новый импульс – "Не бойтесь". Новообращённые издали неразборчивые каркающие звуки, но перестали оглядываться. Агата приблизилась к ним и, опускаясь на одно колено, аккуратно взяла воронёнка в ладони. Тот попискивая, попробовал ущипнуть её клювом. – Не злись. Я не обманула тебя. Ты подрастёшь, крылья окоепнут, оперятся и тогда сможешь летать, – мягко проговорила она. Ведьма поднялась и, задумавшись на минуту, вышла из лаборатории. Шон и Нуала запрыгали вслед. Двейн последовал за ними, замыкая процессию и недоверчиво наблюдая за новообращёнными. – Шон, Нуала, до прихода людей Сивини вам лучше остаться в моей комнате, наверху. Вам ничего не угрожает. Постарайтесь пока не использовать крылья. Вы ещё не привыкли к этому телу, это может быть опасно, – предупредила Агата. Перед лестницей она посадила Шона и Нуалу на свои плечи, чтобы им не пришлось подниматься самим. Двейн хоть и был сильно задет этим, но постарался это скрыть. Ищейки прибыли через чуть больше, чем час. Их речи не были грубыми. Наоборот, их капитан показался крайне обходительным. Но время от времени среди слов проскакивал рявкающий тон к подчинённым и острое недоверие к заверениям ведьмы. Прикрываясь заботой о гражданах и безопасности самой Агаты, он настоял на том, чтобы осмотреть дом. Пройдя несколько комнат первого этажа, капитан несколько успокоился и пустился в оправдания. – Понимаете, госпожа, – его напускная улыбка никак не спасала положение. – Часто люди поддаются на жалостливые речи беглых... беглых преступников. Они укрывают их, а затем становятся их жертвами... Здесь что? – Здесь я варю зелья, – Агата положила руку на ручку двери лаборатории. – Часто экспериментальные, поэтому... – Я должен осмотреть и эту комнату. – Если вы хотите отрастить ослиные уши или покрыться жабьими бородавками, не буду вам мешать, – девушка отступила в сторону. Мужчина открыл дверь. Едва его взгляд зацепился за пузырьки и котелок, как Двейн выскочил из-под стола и с криками устремился к нему. Ищейка захлопнул дверь и направился к лестнице на второй этаж. Но и тут его ждал сюрприз. Чета Рейд, видимо, решила испугать незваного гостя и, подражая Двейну, спикировала на нижние ступеньки, каркая и хлопая крыльями. Мужчина чертыхнулся и замахнулся на птиц, но те поспешили убраться восвояси. Не удивительно, что после этого люди Сивини поспешили убраться прочь. Хоть капитан и пообещал проверить эту местность ещё раз, Агата сомневалась, что им это предстоит сделать в ближайшее время. Она пригладила распушившиеся перья Двейна, довольно прищурившего глаза.***
Весна принесла с собой оживлённость. Ведьма, столкнувшись на рынке с бывшими клиентами, поддалась на их уговоры и вновь начала брать заказы. К слову, этому способствовали и стремительно исчезающие из кошелька монеты. Семья Рейд привыкала к своему новому облику, постепенно вовлекаясь в колдовские заботы. Пока Тиган, скача по дому и двору, тренировался, стремясь разработать крылья и приблизить момент полёта, его родители помогали Агате, выполняя мелкие поручения. После нескольких совместных походов в город вороны уже представляли, где находится тот или иной дом. Переняв почётную обязанность Двейна, стали приносить записки из переписки ведьмы и горожан. Весна принесла с собой радость. Не чистую, но лёгкую как свежий южный ветер. Радость мимолётную, но достаточную, чтобы вклинившись в сумрак тревог осветить душу солнечным лучом. Агата почувствовала, что проклятье, словно хроническая болезнь, затихло. Пусть затаившись и не исчезнув, но на какое-то время перестав давать о себе знать. Дышалось легче, кошмары являлись реже, а большего было и не нужно. Агата вышла на крыльцо. Несколько минут назад Шон прилетел с очередной запиской от женщины, мучавшейся желудочной болью вот уже несколько дней. Ведьма закусила губу, размышляя в чём может быть дело и не стоит ли ей сменить зелье на более сильное. "Кто-то. Идёт", – заметил Шон. Агата подняла взгляд от пергамента и обратила к тропинке. Действительно, из леса в направление холма шла какая -то девушка. Ведьма пожала плечами и вернулась в лабораторию, не выпуская записку из рук. Она приписала несколько строчек внизу. "Надеюсь, теперь боли ослабнут", – подумала Агата. Девушка свернула записку и прикрепила её к лапе Шона. Тот не медля взмыл в воздух и полетел в сторону города. Подобная почта намного упрощала лечение горожан. Агата проводила его взглядом и вернулась к рассматриванию спешащей фигуры. К ней торопилась девушка достаточно просто, но хорошо одетая. Изредка торговцы привозили подобные одежды, но они не пользовались спросом. Местным жителям были привычны другие, более дешёвые ткани да и фасон не такой приталенный. Кружевной воротник и манжеты заставляли задуматься, а не заблудилась ли эта дама? Подобное одеяние больше приспособлено для официальных встреч или танцевальных вечеров. Подол красивого платья уже был испачкан весенней грязью, и Агата искренне посочувствовала незнакомке. Вряд ли подобная модница отважилась на путешествие через лес по своей воле. Разве что случилось что-то серьёзное. Не дожидаясь, пока гостья поднимется по холму, ведьма спустилась с крыльца и подошла к ограде, остановившись у калитки. Двейн слетел с крыши и немедленно уселся к ней на плечо, желая поучаствовать в разговоре. Было заметно, что незнакомка не ожидала, что её выйдут встречать. Она стушевалась, проглотив окончание приветствия. Двейн каркнул ответ с неприятной гаркающей интонацией и ехидно распушив перья, подмигнул пару раз девушке. – Здравствуй, – улыбнулась Агата, гадая, что привело гостью в её дом. – Мучают какие-то боли? Или нужна мазь от сыпи? Девушка нахмурилась, но тут же помотала головой. – Нет, нет, благодарю. Госпожа Делла Иви Сивини приглашает вас в свой дом. Я по поручению её светлости... Чтобы препроводить вас, – заикаясь, проговорила служанка. – Сивини? – Агата нахмурилась. Эта фамилия была ей знакома слишком хорошо. Ищейки надоедали стабильно – раз в несколько месяцев появляясь на пороге дома на холме. Видимо, никак не могли успокоиться. – Графиня Ириборнских земель, – служанка сочла молчание ведьмы за забывчивость на имена. – Графиня посулила вам своё покровительство во время первого своего визита в ваш город. – Смутно припоминаю, – из вежливости откликнулась девушка. – И чего же желает графиня? – Госпожа Сивини устраивает салон и ожидает, что вы посетите его в качестве гостьи. "Скорее, в качестве главного развлечения вечера", – мрачно подумала Агата. – Передайте госпоже Сивини, что я вынуждена отказаться. У меня довольно много работы сейчас. Благодарю за приглашение. Гостья замялась. Она развернулась, чтобы уйти, но замерла. Служанка нервно начала заламывать руки, тем не менее не решаясь заговорить. – Что-то ещё? – спросила Агата. – Не молчи. – Госпожа ведьма... Госпожа ведьма, мои слова могут ненароком обидеть вас... – В жизни меня гораздо больше обижали поступки людей. Говори же. – Графиня... графиня не любит отказов. Я знаю свою госпожу. Это не тот человек, которого стоит злить. Но милость её бесценна. Госпожа Сивини щедро одаривает тех, кто попал под её покровительство, – видя, что её слова не произвели большого впечатления, девушка замолчала. Ворон на плече ведьмы начал перебирать ногами. "Мы. Идём. Гулять?" – спросил Двейн. – "Гулять. К людям?" – Скажи, графиня Сивини не приходится кем-нибудь мэру Ирибора? – промедлив, поинтересовалась Агата. – Разумеется. Госпожа Делла Иви младшая дочь графа Симаса Сивини. – Что ж... – ведьма довольно улыбнулась и голос её приобрёл вкрадчивые нотки. – Задана ли главная тема для салона на сегодня?***
Агата надела не самое подходящее платье. Его с большой натяжкой можно было отнести к бальным. И это было простительно, ведь девушка до этого момента и не рассчитывала когда-нибудь попасть на мероприятие подобного рода. Не было в ней ни чего-то потусторонне-ужасного, ни греховно-обольстительного. Но, пожалуй, взглянув на её, любой с уверенностью заявил: "Ведьма!" Чёрные, серые и красные ткани перемежались меж собой причудливым узором, словно ещё раскалённые угли притаились в очаге среди золы. Серебристой нитью был расшит корсет. Кружевной воротник привлекал внимание, обрамляя бледную шею. Девушка заткнула за манжеты пару карт Таро. Две серебряные цепочки удерживали амулет из пары перьев и небольшого кристалла. Совсем скромные чëрные туфли были спрятаны под подолом, но их небольшие каблучки не преминули громко заявить о себе, стоило Агате пересечь порог дома рядом с рыночной площадью. Слуги с готовностью подскочили ко входу, но отшатнулась в ужасе, узрев ряд рун, нанесённых на руки и лицо колдуньи, и чрезмерно деловитого спутника-ворона. Любой сведущий в магии тихо, но уверенно произнёс бы: Вульгарная пародия. Ведь, как правило, ведьмы так не одеваются. Или только в крайних случаях, чтобы произвести впечатление. "Но им нужна не настоящая ведьма", – ясно осознавала Агата. – "Им нужна диковинная зверушка, что позабавит их на этот вечер. Только вот забавляться здесь буду я". Она довольно быстро нанесла ряд защитных рун. Намеренно растрепала волосы. Ей ужасно хотелось использовать старую широкополую шляпу, но Двейн пожаловался, что поля будут ему мешать. Мими, всю дорогу сопровождавшая ведьму, с облегчением вздохнула и поспешила скрыться. – Прошу вас... Прошу вас, госпожа ведьма, в главный зал, – обходительно проговорил старый слуга. Агата мило улыбнулась ему, а ворон поклонился, вызывая у слуг новый удивлённый вдох. Девушку провели по коридору, в лучших традициях обставленному по такому принципу, чтобы проходящий по нему гость мог сложить какое-то первое впечатление о хозяине дома. Ведьма вскользь пробежалась взглядом по двум портретам, нескольким богато украшенным статуэткам и одной книге на золотой подставке. Всё так и кричало о страстной любви к искусству и полном отсутствии вкуса: создавалось ощущение, что всё предметы расставили в спешке, не задумываясь о том, какую картину они составят в целом. А в зале звучала музыка. Как только перед Агатой распахнули двери, она обрушилась на девушку, заставляя задержаться на месте. Ведьма успела насчитать с дюжину человек, прежде чем кто-то обратился к ней. – Агата, крайне рада видеть вас на этом вечере, – поприветствовала госпожа Лилит, владелица ателье. – Поверьте, это взаимно, – откликнулась девушка. Подобные знаки внимания оказали и две другие важные персоны, что в тайне пользовались услугами ведьмы. Агата улыбнулась всем троим, но поспешила укрыться от досужих разговоров в дальнем углу зала. Проходя мимо незнакомых ей лиц, она ловила удивлённые взгляды. А Двейну нравилось такое внимание. Ворон охотно комментировал происходящее со свойственной ему птичьей непосредственностью. "Блестит. Много. Глаза. Режет" – сделал он вывод и потянул ведьму за прядь волос, заставляя повернуть голову. – "Давай. Возьмëм. Это". Девушка легонько взяла птицу за клюв и поводила из сторону в сторону. –Много и попусту болтаешь, – беззлобно прошептала она. Лишь только Агата закончила, как двери в зал распахнулись и взорам гостей предстала хозяйка салона. Графиня широко улыбнулась и с почтением легко поклонилась, видимо, наиболее важным приглашённым персонам. Она плыла по залу, обмениваясь репликами, воркуя комплименты дамам и их кавалерам. Агату хозяйка заметила не сразу, но как только взгляд её упал на ведьму, как Сивини всплеснула руками. – Ах, вот и вы! – она промедлила, задумавшись, что бы такого добавить. – Безмерно рада, что вы посетили нас. О, и, конечно, чрезвычайно любезно, что вы захватили вашу дрессированную птицу. Думаю, нам всем будет интересно посмотреть, что она умеет. – Благодарю вас за приглашение на этот чудесный вечер, – голос Агаты звучал ни чуть не теплее того тона, каким доктор выписывает лекарство. – Однако, не могу гарантировать, что мой помощник поразит вас каким-то особым трюком. Каждый ворон, как и человек, обладает своим характером. И чертой его характера является порой непоколебимое упрямство. Госпожа Делла Иви Сивини расхохоталась. –Вы только что подтвердили моë мнение, что пригласить вас было хорошей идеей, – только и произнесла она, прежде чем скрыться среди гостей. Вечер показался Агате скучным. Разговоры крутились вокруг трёх тем: нового дома графини, философских рассуждений о грядущем будущем и кулинарных способностях повара. Музыка, звучавшая на вечере, не отличалась разнообразием репертуара. Три часа спустя девушка почувствовала, что у неё начинает болеть голова, но отчего-то уйти ей не представлялось возможным. Иногда гости просили Агату погадать им. Она гадала от скуки, не смея огласить дурное. Мелкими хорошими новостями все были крайне довольны. К концу пятого часа гости начали понемногу расходиться, прикрываясь неотложными делами. Когда ведьма направлялась к выходу, её внезапно остановила служанка. Она попросила проследовать за ней. Можно ли сказать, что уставшая от общения девушка, была обрадована такой новости? Тело тосковало по уютной постели, а веки отчаянно просили дать глазам отдых. Сон, хороший сон, пошёл бы сейчас на пользу. Весьма скромная дверь вела в довольно аскетично обставленную комнату. Хозяйка, снявшая изрядную часть украшений, растирала руки и шею каким-то маслом. – Благодарю, Мими. Можешь быть свободна, – сказала она, бросая взгляд на вошедших. Мими быстро поклонилась и юркнула в коридор. Графиня устало вздохнула. – Как вам понравился сегодняшний вечер? – поинтересовалась она. – Мне не с чем сравнивать, – просто ответила Агата. – Вы мало говорили. Я не заметила, чтобы у вас с кем-нибудь удалось завести продолжительную беседу, – заметила Делла, не глядя на собеседницу. – Это плохо? Вам было важно, чтобы я заняла гостей? – Нет. О, нет, вы не так поняли, – усмехнулась графиня. – Мне самой не нравится то общество, что удалось собрать. За весь вечер мне повезло найти лишь двух-трёх интересных персон... И вы входите в их число. – Мне это льстит. Заскучавший ворон, набравшись смелости, слетел с плеча ведьмы, прежде чем та успела его остановить. Двейн спланировал на стол, за которым сидела хозяйка дома. Он прошествовал с предельной аккуратностью и важностью мимо флаконов и заглянул в открытый пузырëк с маслом. – Занятная птица. С характером, как вы выразились. Двейн каркнул "Да. Это. Я" и распушил перья. Он раскрыл клюв и мигнул глазом, рассматривая человека перед собой. Внезапно графиня изменилась в лице. Её руки сжались в кулаки, и она с силой стукнула по столешнице. Ворон подскочил. Звякнули флакончики, сталкиваясь. Ведьма вздрогнула. – Госпожа... Агата, могу я перейти с вами на "ты"? Ибо то, о чём я посмею сейчас просить, будет очень личным, – надломленным голосом произнесла Делла. – Он касается вашего ремесла. Агата не понимала. Пять минут назад она следовала за служанкой, слепо повинуясь, чувствуя, что должна играть по чужим правилам в силу этикета и здравого смысла. Сейчас же расстановка сил как будто бы изменилась. Не было больше графини и девушки из простых. Сейчас в этой комнате ведьма и её клиент, что готов безпрекословно слушать. – Да, если вам будет так удобнее. – Агата, ты ведьма, а ведьма сведущи в ядах, ведь так? – видя, что она неопределённо пожала плечами, Делла продолжила. – Можешь ли ты изготовить яд для меня? В комнате воцарилась тишина. – Могу я спросить, зачем он вам? Для кого? – очень осторожно спросила Агата. – Есть ли разница? – графиня поджала губы, безразлично поправила несколько флаконов на столе. – Да. От этого зависит дозировка, концентрация... – Я всё время забываю, с кем говорю, – грустно улыбнулась хозяйка дома. – Я хочу отравить отца. Он стар, но не торопится покинуть этот мир. Старик упрям, но я не хуже. Графиня поднялась. Обхватив себя руками, приблизилась к окну. – Он испортил жизнь нам троим, но, в отличие от сестёр, я знаю, как можно исправить положение. – Вряд ли его смерть способна исправить произошедшее, – попыталась возразить ведьма, но была грубо прервана. – О, Агата, не тебе о том судить! Смерть ещё милосердна после всего, что он сделал. По крайней мере, моя душа наконец успокоится. Чувствуя, что голос переходит на крик, графиня умолкла. Делла держала ком в горле, не зная, не ошиблась ли она в человеке, перед которым сейчас открылась. – Хорошо, – разрывая молчание, ответила Агата. – Вам нужен какой-то конкретный яд? – На твой выбор. Важно лишь то, чтобы его можно было отослать посылкой и он не потерял своего свойства. – Хорошо, – повторила девушка, не зная, стоит ли ей покинуть комнату или ещё задержаться. Графиня была неподвижна. Ворон так не кстати занялся разглядыванием мелочей. Мысленно приказав ему вернуться, Агата подняла согнутый локоть. Шорох перьев вывел Деллу из оцепенения. – Сегодня я искала способы отвлечься от собственных мыслей. Но ни один из гостей не смог настолько увлечь меня разговором, – девушка обернулась, и ведьма заметила, что по щекам её текут слëзы. – Смею ли я задержать тебя ещё ненадолго, чтобы наконец произнести то, что давно будоражит мой ум? Агата кивнула, теряясь в догадках о теме разговора. Графиня принялась медленно вышагивать из угла в угол, заламывая руки. Грудь её часто дышала. Создавалось ощущение, что вот-вот разразится рыдание. – Отец обошёлся с нами несправедливо. Он подыскал каждой мужа удобного ему. Каждая свадьба по расчёту. Старшую выдал из-за капитала. Среднюю из-за связей. Меня он собирался продать за торговый договор... Но я оказалась неугодной. Не настолько хорошей невестой, чтобы понравиться родне жениха. И что же отец сделал? – голос Деллы дрогнул. – Отослал меня подальше. С глаз долой. Неудачная сделка. Карта, что пока не удобна игроку. Что портит расклад. Девушка зло выдохнула и топнула ногой. – Отослал сюда. В глушь! Дремучий лес, где обитают только медведи и дровосеки, – не выдержив, она вскричала. – Даже поговорить здесь не с кем! Жеманницы и льстецы. Прикрывают беспросветную глупость за любезной улыбкой. Для всех я только фигура, сыграв с которой, я принесу выгоду. Я словно... я словно... словно... Графиня опустилась на стул. Злость покинула её тело, оставив усталость. Агата не смела ни двинуться, ни заговорить. Делла подняла взгляд от пола. – По-твоему, я сошла с ума? – спросила она. – Я понимаю вашу злость. Но не понимаю, отчего вы это рассказали мне? Мы практически не знакомы, – заметила ведьма. – Ты первый человек в моëм окружении, что не раболепствовал при моëм появлении. А ещё ты не служишь моему отцу. Оба качества я очень ценю. Агата понимающе кивнула. – Хорошо, – в третий раз повторила она. – Я всё сделаю.***
Лето началось с дождей. Редкий день выдавался таким ясным. Шон и Нуала до сих пор жили в доме Агаты. И по всей видимости, полностью приняли облик воронов. Их сын подрос и окреп. Всё шло своим чередом в доме на холме. После долгого дня работы ведьма наслаждалась прогулкой до дома. По пути она навестила могилу Эзгиля. Двейн терпеливо ждал, пока девушка расскажет всё, что тревожило и попросит совета. Который, разумеется, никто не мог ей дать. Ворон не понимал, отчего люди так любят вспоминать ушедших. Но если ведьме это было важно, то он готов был ждать, умостившись на надгробье. Лес радовал взгляд. Всё зеленело, обновлённое. Агата потрепала веточку молодой сосны и вдохнула аромат, прикрыв глаза. Для неё не было роднее запаха, чем запах хвои. Что бы не творилось сейчас в жизни Агаты, приходя в лес она снова становилась той юной ведьмочкой, чьи дни были наполнены открытиями и радостными моментами. Она не была одинока в своих прогулках. Их было трое. Кроме Двейна, спутницей Агаты был призрак маленькой девочки. Ахана отчего-то так и не покинула этот мир, что бы Агата не предпринимала. Симас Сивини получил своё. Нет, он не умер, но болезнь медленно снедала его тело. Дочь Делла вполне была довольна и таким результатом. Графиня то и дело обращалась за услугами ведьмы, но теперь более безобидными вроде гадания или краткосрочных приворотов. – Морн тебе не друг, Киф с тобой молчит, Эл тебе не враг, а Сол твой проводник, – тихо пропела девушка, выходя из леса. – С камнем разговор, с ветром уговор. Имя назови и отказ прими. Да, у неё пока не получилось разгадать ту загадку, что подкинул дух. Но она ещё не поддалась желанию бросить попытки. А слова крепко врезались в память, ожидая, когда обретут смысл. Дом на холме встречал её вороньим карканьем. Агата остановилась на минуту, оборачиваясь на закат. Солнце разливалось над верхушками леса, окрашивая полнеба в алый цвет. "Агата. Смотрите. Агата" – позвала Нуала, подлетая к ней и тут же возвращаясь на крышу. Ведьма проследила за полётом. На самом краю крыши притаился Тиган. Девушка быстрыми шагами пересекла оставшееся расстояние. Сердце её сжалось от мысли, что мальчик может разбиться. "Агата. Я. Научился" – воскликнул Таган. – "Я. Научился". Время словно застыло. Ведьма со страхом наблюдала, как воронёнок подходит к краю, расправляет крылья и неловко машет ими. Она видела, что он боится сильных порывов ветра, но, слыша голоса родных, испытывает себя на прочность, в одиночку бросаясь вниз. И наконец отправляется в свой первый полёт, принимая свою судьбу сполна.