прости.

вы встречали когда-нибудь ту, что в холодный ноябрьский вечер, ради вашей немыслимой встречи, хоть босой побежит в темноту?

странно получается.

таня всегда лучшая, отличница и гордость семьи. вечно сидящая за учебниками до глубокой ночи, капающаяся в ноутбуке до слипающихся от усталости глаз. дела тютелька в тютельку, одета с иголочки, слушается родителей и всегда знает где «хорошо», а где «плохо». на экране образ хорошей девочки не спадает, режиссёры хвалят и дивятся: актриса умеет с проницаемой точностью играть и передавать то, что они требуют. «вика» в сериале хорошего друга андрею сыграть хочет, мягкие руки на скованные плечи складывает, по спине гладит и обнять пытается. вот только «не по сценарию» недовольные наблюдатели совместные кадры вырезают, вику на дашу меняют и «не смотритесь вместе» выдают. таня истину от других прячет, улыбку снимает, возвращаясь в пустую съемную, на диван обессилено падает и моменты не вставленные в эфир стереть пытается. она знает — в жизни играть, как на экране, не получается, отвратной актрисой себя считает… ведь чувства к лёше не пройдут после фразы «снято». студенческие годы из головы не выходят, лишь больно давят на виски и возвращают к ненужной реальности, где он — мальчик с принципами и девушкой, в каждом интервью, даже если не спрашивают, кричит: у меня есть девушка, и у нас всё хорошо. вот только коряковское хорошо кончается ровно там, где из холодной постели он вскакивает за сигаретой после мутного сна и бушующих внутри фразах: я всегда буду рядом. глупо отрицать, но она была его панацеей. тем самым лекарством от всех болезней, обезболивающим, которое мгновенно давало эффект. таня на первый курс поступившая с лешей общий язык быстро находит, в комнате его зависает, песни под гитару хриплым голосом поёт и маме радостно по телефону рассказывает: тут такой мальчик, мам. я с ним словно дома. холод его аккуратно руками ловит и хочет раздавить или выбросить. только он сильнее под кожу входит, острыми уколами проникает и что-то внутри в ледышки превращает. космачёва терпит, когда лёша на пары реже ходить начинает, глаза на сменяющихся пассий закрывает и вечно за ним таскается, неумолимо спросить желает: что с тобой происходит? что с нами происходит? а потом он тащит её в клубы, где она ещё не бывала. взгляды чужие на ней ловит и показать всем пытается — моё. пальцы тонкие по талии скользят, сильнее к себе припечатывают, бабочек оживляет, тревога растёт. но на неё забивая, таня целует жадно, выпивает много и моменты на репит ставит. и судорожно глотая воздух, в бессвязной попытке проснуться, он ищет её во сне и от того сильнее прижимает к себе, боясь потерять. нежно зацеловывает и закрывает одеялом. с ней его никогда не мучают кошмары, утро становится добрым, а мысли, туманившие разум, рассеиваются быстро и незаметно. «я никому не доверяю, ведь даже друг в один день может стать врагом.» — убеждает себя лёша, а после, окончательно растворившись, делится проблемами, утыкается в грудь и принимает ее поддержку. а она гладит его волосы, перебирая в руке и неосознанно отгоняет его боль. она всё прощает, потому что это он. терпит проблемы с деньгами, покупая на последнее что-то вкусное для них двоих. смотрит с ним глупые фильмы, гладя по груди и получая поцелуи в лоб. пытается оправдать его неугасаемую ревность, что сочится сильно, словно кровь из раны. ценит встречи, что становятся неумолимо редкими, в каждую из них крепко вцепляется в него и не может отпустить. отпускать не всегда правильно, но всегда болезненно. он держал её за руку будучи на самых первых пробах, когда закрытая школа была ещё интернатом, лёша в роли максима и таня пыталась стать дашей. их последняя снятая сцена в комнате. та самая. она плечи его гладит, к себе прижимает и отпустить боится. он в грудь утыкается, аромат словить хочет, который ещё из института помнит. — я остался совершенно один. — почти беззвучно, только губами. — ты не один, слышишь? у тебя есть я. — таня не играет, правду вкладывает в реплики. а дальше поцелуй. тёплые родные губы. жадные руки на шее, коварные пальцы в волосах. языки сцепляются, температура закипает, воздух кончается, а остановиться нельзя. стоп.снято. и ни черта не ясно. кадры в утиль. не по шаблону, не для зрителя. нужна другая страсть. паша с агатой в эту роль идеально вписываются. играть и не приходится, любовь через экран чувствуется. на друзей аккуратно смотрят и не могут понять: почему не вместе. лёша с девушкой будущей спонтанно знакомится, думает, что так правильнее выходит. а духи ей дарит точь-в-точь танины, чтобы запах её был всегда в доме. космачева на день рождения леши приглашенная, коробку с бантиком на столе оставляет и молча уходит. он её в тайне от всех в туалете распаковывает. а там цепочка, которую он так хотел на гастролях. и фотография, давно утерянная в старых шмотках. полароид с усадьбы. банально: паша с агатой дурачились и случайно заметили их вместе, вот и защелкали. солёный поцелуй и танины щёки в слезах. — помнишь? — родной голос аккуратно по спине проскальзывает. лёша, ни капли не вздрогнув, поворачивается лицом. а там знакомый до боли профиль: тёмные волосы, смуглая кожа, аккуратные губы и зелёные глаза. зелёный — его любимый цвет. иногда они смотрят так, что внутри что-то точно плавится. — тань, а я и не забывал никогда. — ядовитый сок по всему телу. карий туман поднимается медленно, забирая с собой и её вспотевшие руки, и щёки снова в слезах, и даже горящие от желания целоваться губы. тело дрожит, он шею и плечи зацеловывает, аромат свой повсюду оставляет, воспоминания горькие побуждает. сказать боится, признаться в нелепости не решается, только снова и снова волосы её между пальцев пускает. — тань, мы уезжаем в другую страну. навсегда. — громкий удар чего-то важного о кафель. кажется, это была её последняя надежда. килограмм съеденного стёкла в горло вонзается, дыхание притупляет. его выплюнуть с кровью хочется, только уже поздно. сознание мутнеет, ноги непослушно сгибаются, на полу расплескаться хотят. — прости, что оставил тебя тогда. я всегда буду помнить всё, что было. было. прошедшее время бьёт куда-то в грудь. лёша напоследок целует, крепко-крепко обнимает и выступившие слёзы на зелёных очах тёплой рукой стирает. дверь тихо закрывается. всё внутри онемевает. таня обессиленно к зеркалу пробирается. отражение своё ненавистно оценивает. удар. и осколки повсюду. кажется, где-то рядом с ними разложились и кусочки её сердца. она руку окровавленную ко рту прижимает, чтобы никто истерику не услышал. не замечает и зашедшую агату, что с пола подругу поднять пытается, испуганными глазами уловить хочет, вот только ловить там больше нечего. и некого. жалость во взгляде читается. это самое отвратительное чувство, которое таня ненавидит ещё больше, чем собственное я. ей жалость не нужна. и поддержка тоже. быстро из уборной на выход перемещается, лицо волосами прячет и старается ни с кем не прощаться. и лишь короткий взгляд на корякова, который наконец-то можно назвать последним. а он, в компании новой девушки, приветливо рассматривает их общий домик, переезжать в него собирается. и только двое знают: они выбирали этот дом вместе. в голове что-то щелкает, словно смелость и месть включается. таня не знает этого слова, никогда им не пользуется и других осуждает. но что-то внутри звенит, кричит и просится наружу. — хороший дом, лёш, но те розовые занавески в нём мне ещё тогда не понравились. — музыка в моменте сменяется, разнося её слова по всему залу эхом. гости, переводя ошарашенные взгляды то на таню, то на девушку, то на закрывающего лицо рукой корякова, наблюдает за свежей драмой. стекающие струйки крови от недавнего удара по зеркалу, смазанная тушь по щекам и звенящая пустота вокруг. красиво. стыд — чувство сильного смущения от сознания предосудительности поступка. раз, и они втроём рассматривают фото с телефона космачевой, где на фоне проклятых занавесок он целует её в щеку. два, и девушка сбегает опозоренная на улицу, вырывая свои руки из рук молодого человека. три, и агата улыбается единственному смелому поступку в жизни подруги. паша тихо смеётся, утыкаясь в плечо брюнетки. что-то чувствуется в ней от даши из закрытой школы. четыре, и любимая сигарета между губ зажата, чёрная зажигалка из кармана ловким движением руки. огонь. и по телу снова проносится тёплая легкость. таня никогда больше не будет правильной, ведь это скучно и никем не ценится. ей всё равно на «хорошо» и «плохо», на чёрные и белые полосы в жизни. ей нравится винстон с двумя вкусными кнопками, делать глубокие тяжки и отравлять организм. нравится тяжелый кашель с непривычки, обещать себе бросить и всегда носить в сумке одну пачку. нравятся большие серёжки кольца в ушах, чёрные вещи и быть в компаниях клоуном, что не говорит о чувствах и притворно отшучивается. нравится мечтать о чёрной маленькой котёнке с голубыми глазами, которому бы она подарила все свои накопившиеся чувства. а ещё ей нравится лёша коряков. все проклятые годы с института. однажды карие глаза подарили надежду и тут же её безрассудно растоптали. и она полюбила только этот чёрный омут. как любить его правильно знает только она, и никогда этому никого не научит. чёрное такси подъезжает к главному входу дорогого ресторана, брюнетка вваливается в него, как к себе домой, а после, растекается с улыбкой в смесь со слезами на заднем сидении. таня любит тратить последнее на такси и сигареты. и ненавидит чувствовать его аромат повсюду. дым по-прежнему душит, но она продолжает в нём тонуть. громкий звонок в дверь, но космачева не ждёт гостей. комната в тёмных тонах не освещена ничем, кроме мобильника, которым зеленоглазая подсвечивает путь, пробираясь босой по полу. левая лямка белой майки обыденно падает на плечо, а шелковые штаны прикрывают замерзшие пятки. она отворяет дверь, от неожиданности делая шаг назад, и вскидывает брови. лёша коряков собственной персоной с букетом белых пионов. её любимых цветов… глаза на миг затуманиваются. это правда он? — тань, я идиот, — как часто она слышит эту фразу на протяжении их знакомства? наверное, каждый проступок. — я знаю. — по-родному и до боли приторно. — я тебя больше никогда не отпущу. — шёпотом медленно каждую буковку вырисовывает. растаявший шоколад по губам — их крепкий со слезами поцелуй. — я люблю тебя. — уколом под ребра. она никогда не слышала этих слов от него, предназначенных хоть кому-то живому. любовь — чувство самоотверженной, сердечной привязанности. где-то совсем близко, за парнем, слышится тихое «мяу», а он, улыбаясь смущенно от собственной забывчивости, наклоняясь, достает коробку из-за двери. чёрную… с чёрным котёнком. как.она.мечтала. — и это тебе, — его глаза горят, как самый яркий пожар. он вовремя понимает, что чуть не совершил самую большую ошибку. и пытается исправить её, пока не поздно. зелёные очи вспыхивают в такт с лешиными. она аккуратно забирает чёрный комочек из коробки, прижимая крепко к груди. броня, построенная от него, даёт трещину. два кота в её жизни. теперь её и оба любимы.

таня, как глупая мышка, попавшая в капкан. она знала: мышеловка её убьёт, но настолько любила «сыр», что была готова умереть.