Последний день яблочного лета

      Металлические застёжки щёлкнули. Закрепив ими лямки чёрного комбинезона, Кася одёрнула задравшиеся рукава футболки, потом похлопала себя по щекам, придирчиво глядя на отражение. Лицо совсем располнело, кажется, теперь Кася входила в ту категорию людей, которых в школе обзывали и несчадно дразнили. А до школы оставался лишь один день. Сколько бы Кася ни пыталась сбросить вес, все её попытки проваливались максимум через неделю. Вроде и пробовала меньше есть, отказываться от сладкого, порой даже не ужинала, несмотря на мамины возмущения и просьбы оставить это баловство, но всё без толку. А зеркало давно перестало показывать Касе ту стройную девчушку с худыми руками и ногами и очаровательными щеками, нормальными, а не как сейчас. К её шестнадцати годам вес лишь неумолимо увеличивался, Кася ужасалась, смотря на весы, охала и сердилась. Однако ничего не менялось.       Скривив недовольное лицо, Кася отвернулась от зеркала и вышла в прихожую. Натянув кроссовки, она сбежала по лестнице, выскочила на улицу и захлопнула входную дверь. В полдень солнце уже вовсю светило и грело, сразу стало тепло. Пару раз прокрутив ключи от дома на пальце, Кася сунула их в карман комбинезона и весело зашагала к площадке во дворе.       Двор около Карпатской улицы все называли Карпатским, повелось так уже давно, ещё задолго до рождения Каси, кажется, так его звала ещё бабушка в своём детстве. Двор не был каким-то особенным местом, просто пространство, окружённое пятиэтажками и несколькими маленькими домиками. Здесь у Каси и появились первые друзья, сначала все перезнакомились на простенькой площадке, когда их за руку выводили гулять родители, стали постарше — начали собираться во дворе после школы и на каникулах, чтобы поиграть во что-нибудь, так со временем и привыкли друг к другу. Кто-то, правда, переехал и давно потерял связь с ребятами, но в основном все дети, жившие около Карпатского, знали друг друга и неплохо ладили. Касю даже толстухой никто не обзывал, за что она мысленно говорила: «Спасибо».       Поздние одуванчики, зацвётшие совсем недавно, желтели среди буйной травы, около узкой дорожки, ведущей к площадке, в небо смотрели высокие стебли крапивы. Пару лет назад Кася со своими соратниками браво сражалась со жгучей травой, ссекая её тонкой палкой. Сейчас её бы назвали взрослой кобылкой, вспомнившей детство, попробуй Кася опять побить крапиву.       — О, Каська притарабанилась! — весело крикнул Камиль, долговязый мальчишка, которого Кася знала ещё двухлетним малявкой.       — Привет-привет.       Её ладонь опустилась на голову Камилю и взлохматила густые каштановые вихры. Он недовольно завертелся и сбросил с себя Касину руку. Кася украдкой ухмыльнулась и взглянула на остальных.       — Во что играете?       — Пока что ни во что. Они жульничают, — категорично заявила Агнежка, ткнув пальцем в кудрявых Марика и Ксану, брата и сестру, которые переехали сюда недавно.       — Врёшь, — возразил Марик и безапелляционно задрал подбородок, скрестив руки на груди, — ты всё врёшь, сама глаза открывала, когда водила.       — Я ни-ког-да так не делала, — обиженно отчеканила Агнежка, откинув за спину жидкие рыжеватые волосы. — Я играю здесь уже десять лет, я знаю, как правильно. И сам ты врёшь.       Кася поджала губы. Опять ссорятся. Вроде и дружная компания, могут вместе подолгу смеяться над сущим пустяком, знают друг друга с детского сада, проводят вместе целые дни. Но как только случиться какая-то мелочь, пусть даже самая обыденная — не поделили пачку сухариков поровну или воду выбрали не того — всё, ближайшие минут пять надо перетерпеть разборки, желательно ещё проследить, чтобы никто не подрался. Агнежка хоть и девчонка, но пальцы у неё цепкие, ногти острые, лицо может расцарапать так, что мало не покажется. Ещё и драться начинает без предупреждения, накидывается, сбивая неугодного на землю, а потом кусается и царапается. Не раз на неё жаловались в школе — Кася знала, учились вместе — а знаете, Вицынски опять за своё, да-да, та высокая рыжая, Агнежка Вицынски, со старшеклассником поспорила, в результате оба в медкабинете, ну и девчонка, поскорей бы выпустилась. А Марик… Ему просто не нравилось, когда с ним спорили. Он начинал покачивать кудрявой головой, уголки его губ насмешливо поджимались, а в глазах было видно, как внутри него закипает злоба. Младшая Ксана наверняка встала бы на сторону брата, и тогда Агнежка, возмущённая нечестным двое против одного вспылила бы. А после началось бы…       — Всё, подождите, никто не врёт, — сказала Кася и примирительно вскинула руки, встав между ними. — Вы в «Крота» играли? Давайте во что-нибудь другое тогда. В прятки?       — Да ну, это скучно, — вздохнул Камиль и цокнул языком, — надоели они. Может, в «Казаков-разбойников»? Вроде давно не играли.       Агнежка пожала плечом, делая безразличный вид. Марик и Ксана ответили тем же, демонстративно не смотря на девочку.       — Вот и договорились.       — Ой, ну тогда делимся, — решила белобрысая Стефания и озадаченно окинула ребят взглядом. — Кто хочет быть казаком?       — Я разбойником хочу! — воскликнула Агнежка, воинственно мотнув головой, от чего рыжие волосы рассыпались по плечам.       — Я тоже, — заявил Камиль, уставив руки в бока.       — Но мы тоже…       Над площадкой повисло молчание. Ребята отводили взгляд, поджимали губы, словно ученики, опасающиеся, что учитель сейчас спросит их. Самый младший здесь Юстин свёл к переносице тёмные брови и приобрёл весьма хмурый вид. Кася тоже не горела желанием становиться казаком. Во-первых, бегала она не очень, как любезно выразился Камиль — словно пингвин. Во-вторых, многие ребята уже подросли и стали на порядок ловчее и быстрее, чем в детстве, Кася уже с трудом могла догнать ту же Стефанию, которую года три назад легко обгоняла. В-третьих, она точно никого не поймает, а она была здесь самой старшей. Её неповоротливость даже тоску навевала.       — Ну… Тогда на считалочку, — пробормотала Стефания и пожала плечом. — Давайте, сюда подходите.       Только ребята собрались в круг, девочка затараторила считалку, тыкая по очереди в каждого пальцем. Марик, которому таки досталась роль разбойника, довольно захихикал, но после того, как к нему присоединилась Агнежка, вид у мальчика сделался страдальческий. Когда палец указал на саму Стефанию, сделав её казаком, девочка поморщилась. А после очередь дошла и до Каси. Казак. Ну, не сказать, что она рассчитывала на иное, с везением у Каси всегда отношения были натянутые.       — Всё, закончили! — звонко крикнул Камиль. — Братья разбойники, прошу сюда, нам ещё слово придумать надо.       Кася, словно проигравшая, отошла в сторону к остальным товарищам по несчастью. На её стороне были Стефания, Ксана и маленький Юстин, не сказать, что у них большие шансы на победу, но всё-таки… А на стороне разбойников ещё и быстрый сильный мальчишка Стефан, такого поймать Касе вообще не представлялось возможным.       — Мы придумали, считайте! — дала отмашку Агнежка.       Кася закрыла глаза и принялась громко считать вслух. Послышался топот детских ног. Кася честно не открывала глаз, однообразно проговаривая: «двадцать два, двадцать три…». Досчитав до тридцати, она развернулась в сторону, откуда полминуты назад доносился топот. Никого, а что Кася хотела?       — Ну, пошли искать, — неуверенно пробормотала она.       — Я за тем домом проверю, — сказала Стефания. — Юстин, пошли, поможешь.       Мальчик согласно кивнул, и они со Стефанией бросились к кирпичной пятиэтажке.       — Тогда нам туда, — сказала Кася и махнула в противоположную сторону. — Пойдём, может, они оббежали с той стороны, сейчас как раз их и найдём.       Никакой уверенности в сказанном не было, но Кася знала уже все возможные дороги, как свои пять пальцев, сама же вдоль и поперёк избегала их за своё детство. Они с Ксаной быстро добрались до зарослей сирени и какого-то особенно пышного кустарника, пробежали всего ничего, а Кася уже успела запыхаться. Она остановилась, тяжело дыша, и опёрлась ладонями на колени. Послышался треск. Глубоко вдохнув, Кася обернулась, пытаясь заметить среды листвы чью-нибудь одежду. Вроде никого, но ветви снова затрещали.       — Кась, не тупи, — цыкнула не пойми откуда взявшаяся Агнежка. — От тебя даже убегать не надо, хоть на месте стой, всё равно не найдёшь. Так не интересно.       Оторопев от неожиданности, Кася замерла на месте. Ксана оказалась более сообразительной и с криком бросилась за Агнежкой. Девчонки исчезли за сиренью. Опомнившись, Кася тоже сорвалась с места. Упругие ветви хлестнули по лицу, наверняка расцарапав кожу. Ну ничего, оставалось продраться сквозь кусты — и свобода. Но зелень вокруг не спешила заканчиваться, а становилась лишь гуще. Хотелось снова остановиться, чтобы отдышаться как следует, но тогда Агнежка точно убежит, ещё потом дразниться будет, мол, ты, Каська, совсем улитка. Стало совсем темно, Кася даже успела удивиться, почему в их дворе, который она знает с малолетства, вдруг появились такие заросли, как вдруг зелень закончилась. Кася вылетела из кустарника, солнце ударило в глаза, девочка машинально зажмурилась и вскинула перед собой ладонь.       Земля под ногами неожиданно оборвалась, и Кася поняла, что падает. Беспомощно всплеснув руками, она вскрикнула. В солнечном свете внизу что-то блеснуло, а потом Кася врезалась в водную гладь. Вверх взметнулись брызги, а девочку с головой накрыло холодной пресной водой. Кася ударилась обо что-то головой, тупая боль тут же расползлась по затылку, темени и вискам, в глазах потемнело. Кася беспомощно замолотила руками, пытаясь всплыть, но, кажется, дно здесь было глубокое, а упала она со всего размаху. Вихрь мелких воздушных пузырьков пробежался по коже и затанцевал вокруг, поднимаясь к поверхности. А Кася, наоборот, тонула. Некстати она вдруг вспомнила, что плавать не очень-то и умеет. Так, плескаться в прибрежной воде, это каждый сможет, но заплывать на глубину она никогда не рисковала. А сейчас в родном Карпатском дворе откуда-то взялась то ли река, то ли озеро. И Кася совершенно точно тонула, уходила вниз, ко дну. Солнце, так ярко сиявшее на поверхности, уже с трудом пробивалось сквозь толщу воды, светлое пятно и блики тускнели.       Помогите, хоть кто-нибудь!       Чтобы не было так страшно, Кася снова зажмурилась. Погибает в озере, которого даже не было в их Карпатском дворе… Глупо, скажите? Но всё-таки Касе больше хотелось бы оказаться глупой, чем мёртвой или всё сразу.       Спиной она коснулась чего-то твёрдого. Кажется… Дно! Сознание снова очнулось и зажглось, отбрасывая плохие мысли. Кася напрягла ноги, оттолкнулась ими, что было сил, и повисла в воде, отчаянно болтая руками и пытаясь всплыть. А на большее её не хватило. Касе стало действительно страшно.       Сверкающая водная гладь вдруг стала тёмной, будто кто-то закрыл солнце. В воду что-то опустилось и потянулось к Касе. Или её погасающему сознанию просто почудилось. Кажется, её рук что-то коснулось, но Кася уже почти ничего не чувствовала, даже боль от удара притупилась. Темнота расползалась перед глазами, застилала разум и уносила последние мысли с собой в бурном потоке, как река, в которой тонула Кася.