Стокгольмский синдром

– Он ужасно меня достал! Сил моих нет! – чуть не плачет король, жалуясь Адальберту. Юури редко наведывается к фон Гранцу, еще реже им удается поболтать по душам. Король всегда полон оптимизма, но, видать, вино в закромах фон Гранца слишком крепкое для мальчишки. Пары бокалов хватает, чтобы тот расклеился и выложил приятелю все свои многочисленные беды, имя которых одно – Вольфрам фон Бильфельд, наследник знатного рода, навязанный жених короля и по совместительству юнец с очень дурным характером. Обычно Адальберт не лезет в чужие дела, не то, чтобы он проникся сочувствием, но Юури столько раз выручал фон Гранца, что в память о Сюзанне-Джулии, чья душа заключена в королевском теле, он решает оказать королю услугу. – Один из моих помощников сломал ногу. У меня и без того мало людей, отправь Бильфельда ко мне, я попробую с ним договориться, – предлагает он. – Обещай, что с ним все будет в порядке, – раздумывая, просит король. – Даже не сомневайся, – обещает фон Гранц. Через пару дней молодой Бильфельд возникает в его отряде, всем видом демонстрируя недовольство, что его отправили служить подальше от замка, но в отличие от мягкотелого короля фон Гранц быстро находит управу на несдержанный характер гостя. Во время первой же ссоры, стоило мальчишке повысить голос, он просто закатил ему оплеуху. Не привыкший к подобному обращению, Вольфрам застыл на месте, испугавшись не столько насилия, сколько второго смысла, который можно было извлечь из жеста. К счастью, дело происходило на территории людей, и никто из свидетелей не знал, что он обозначает в землях мадзоку. – Не обольщайся! – грозно предупредил его Гранц. – Но, если еще хоть раз посмеешь разговаривать со мной таким тоном, я, пожалуй, воспользуюсь более серьезными методами. – Да как ты… – зашипел мальчик, закончить он не успел: повторная пощечина убедила его в серьезности намерений нового командира. Вольф дулся весь вечер, но Гранц не Юури, ему было глубоко наплевать на обиды фон Бильфельда. Что бы тот о себе ни думал, ему стоит понять, что лидер здесь только один и он не позволит устраивать в своих владениях балаган. Вольфрама хватило на пару дней. Нелепый – с его точки зрения – приказ оставаться в лагере во время очередной заварушки вызывает бурную волну возмущения молодого мадзоку. Поганый характер Бильфельда предстает перед очами Адальберта во всей красе. Гранц молча выслушивает гневную тираду мальчишки, затем резко хватает его за запястье и тащит в свою палатку. – Какого черта! – но Адальберт игнорирует вопли. Секунда – и парень плотно прижат к кровати, а его одежда задрана вверх. – Лучше не дергайся, – предупреждает фон Гранц. – Пошел ты! – шипит мальчишка. Адальберт сдергивает ремень и приводит угрозу в действие. Он не злится, но нужно показать сопляку, кто тут хозяин. И показать так, чтобы стало понятно раз и навсегда. Гранц знает, что у него тяжелая рука. Он бьет долго, нарочно не сдерживая сил и пропуская мимо ушей ругательства, крики, стоны и все прочие звуки, издаваемые вздрагивающим от боли подростком, пока постепенно они не сменяются всхлипами, а затем – тишиной. Адальберт останавливается. – Вот так лучше, – удовлетворенно говорит он. – Надеюсь, ты усвоил урок. Вольфрам бросает на него ненавидящий взгляд, но хотя бы молчит. На первый раз достаточно – решает фон Гранц. Ближайшие несколько недель мальчик предпочитает держаться от капитана подальше, но Адальберт не выпускает его из вида. Надо отдать парню должное – на проверку он оказывается неплохим солдатом и верным товарищем, готовым по первому зову броситься на выручку тем, кого когда-то с презрением называл «людьми». Но хватает его, конечно же, ненадолго. После очередной истерики, Бильфельд вдруг замолкает и, бросив на капитана серьезный взгляд, чертыхнувшись, сам стаскивает мундир. Адальберт внезапно осознает, что ему совсем не хочется снова бить парня. – Ты что, мазохист? Мальчик молчит, лишь раздраженно передергивая плечом. – Дежуришь по лагерю неделю, – заявляет Адальберт. – И будь добр, оденься, еще простынешь, возись потом с тобой, – деланно ворчит капитан. Кто бы знал, что слова Гранца окажутся пророческими. Через неделю отряд сваливает лихорадка. Люди переносят ее легко – для них давно изобретено лекарство, а до ближайшего источника мареку три дня пути. Впавший в беспамятство, мальчишка мог бы и не дожить, и, проклиная все на свете, Гранц днем и ночью дежурит около больного, пока внезапно не сваливается сам. Благо, парень успевает достаточно окрепнуть и сменить его на посту. Гранц ненавидит быть беспомощным и беспрестанно ворчит, но терпеливая сиделка игнорирует его недовольство, строго следя, чтобы беспокойный пациент выполнял все предписания Вельмы. – Ты зануда, – бурчит Адальберт, когда Вольфрам в очередной раз строго по часам заставляет его пить лекарство. – Должно же у меня быть хоть одно хорошее качество, – отшучивается фон Бильфельд, искренне улыбаясь капитану. За всю долгую жизнь фон Гранца лишь два существа умудрялись вынести его характер. Ни одна из них не была мужчиной. За время службы фон Бильфельда случается слишком многое. Пару раз в драке Вольфрам прикроет капитана собой, чудом избежав ранений. Позже Адальберт вынесет его из огня во время подстроенного бандитами лесного пожара. – Ты, конечно, огненный мадзоку, – будет ворчать фон Гранц, сам вместо Вельмы обрабатывая его ожоги. – Но будь осторожнее, это все-таки земли людей. – Извини, – смущенно ответит мальчик с настолько непосредственной интонацией, что до Адальберта внезапно дойдет, как Веллер умудрился воспитать этого неугомонного сосунка, ни разу не подняв на него руки. Они расстанутся почти что друзьями, когда спустя пару месяцев помощник Адальберта вернется в строй. – Не вздумай доставать короля, – для вида будет грозить фон Гранц. – Слушайся Вельму, – смеясь ответит фон Бильфельд, – или мне самому придется приехать и присматривать за тобой. Вернувшись в замок, Бильфельд ведет себя, как обычно, разве что чуть спокойнее и увереннее, чем до отъезда, но Юури чувствует, что что-то не так. Со временем король четко осознает, что все изменилось. Вольфрам не приходит ночью в его покои и совершенно не замечает ни милую девушку, помахавшую мао рукой во время традиционного выезда в город, ни Конрада, приобнявшего воспитанника после очередной победы в турнире, ни – это уже слишком – расточающего эротические флюиды короля Сарареги, явившегося с очередным визитом. – Вольф, что случилось? – не выдерживает король. – Что-то не так? – искренне удивляется мадзоку. – Какой-то ты странный! – озабоченно говорит Юури и, не получив ответа, в сердцах, выскакивает из комнаты. Все следующие недели король отчаянно пытается закатить скандал. Точнее – спровоцировать Вольфрама. Напоказ улыбается дамам, как можно ближе держится к Конраду, Мурате, фон Кристу, даже подыгрывает Сарареги... Тщетно. После властелин знает какой попытки Юури закатывает истерику сам, разражаясь потоком слез и упрекая жениха в невнимательности. Шокированный Вольфрам молча проглатывает претензии, вытирая королевские слезы и нашептывая что-то вроде «Да-да, Юури, как скажешь…», а ночью сматывается из замка, оставив на столе записку, что все зашло слишком далеко и что ему нужно подумать. – Не знал, что Юури окажется истеричкой, – жалуется Бильфельд приятелю. – Можно я поживу у тебя? – Оставайся сколько захочешь, – неожиданно предлагает Гранц. – Мурата, как ты думаешь, что это значит? – удивленно спрашивает король, через пару месяцев получив письмо с известием, что Вольфрам остается у Адальберта. – Может быть, ему просто нужен более сильный партнер, – философски разводит руками Мурата. – Вероятно, – с легкой грустью соглашается Шибуя. Знать бы еще, кому пожаловаться на Сарареги.