Неизбежность.

      Нежный шёпот плавно наползающих волн на золотистый песок мягко ласкал сознание, вытягивая из приятной дрёмы. Солёный, свежий воздух наполнял лёгкие, выгоняя надоевшую боль. Регенерация заканчивалась: переломанные кости прекращали ныть, собираясь в свой первозданный вид, мышечные волокна вновь плотно переплетались, кожный покров стирал все следы жестокого вторжения в хрупкую человеческую оболочку.       Стоп!       Я резко распахнула глаза. Незнакомая комната. Незнакомое тело. Мне понадобилось несколько минут для осознания себя и произошедшего столкновения с СуДжин. На этом понимание настоящего для меня закончилось. Казалось, что наша встреча была лишь сном, а может сон - это нынешняя реальность?!       Запертая в незнакомом теле, я не могла пошевелиться. Ощущение, что попала в персонажа rpg от первого лица, но потеряла пульт управления. Леденящий кошмар от происходящего усилился, когда тело, в котором я застряла, задвигалось вопреки моей воле. Тот, кто оказался моей тюрьмой, потянулся и тихонько зевнул. Двигался он плавно и аккуратно, словно боялся кого-то разбудить. Оглянувшись, он подарил мне возможность немного разглядеть комнату: необъятное пространство с высокими расписными потолками. Из широкого, распахнутого дверного проема, ведущего на террасу, проскальзывали теплые солнечные лучи, ярко подсвечивая стены, обитые плотными тканями, расшитыми цветочными орнаментами, и расставленные в хаотичном порядке предметы мебели и искусства.       - И когда успел наступить день, - низким, охрипшим после сна голосом негромко пробормотал мужчина и снова потянулся.       Пока во мне боролись мысли "что здесь творится?", "где я?" и "как мне выбраться из чужого сознания?", в соседней части кровати кто-то заворочался и, недовольно промычав, прижался к моему носителю. Я ощутила прилив возбуждения от прильнувшего горячего, обнаженного тела. Скорее всего, я полноценно могла чувствовать всё, что чувствует мой носитель, пленником которого я оказалась. Возбуждение одновременно сладко и болезненно разлилось по конечностям, согревая их и заставляя неметь, пока не сконцентрировалось внизу живота.       - Когда ты вернулся, Син? - сонно прозвучал очень знакомый женский голос.       - Несколько часов назад, - мужчина обнял девушку, вновь почувствовав прилив возбуждения.       Жаркие ощущения совершенно лишали способности трезво мыслить, никогда прежде я не испытывала столь остро и красочно желание чего или кого-либо. Все мои прошлые года и эмоции потускнели на фоне настоящих. Все мысли заполнились только горячими прикосновениями бархатной кожи. Я сходила с ума от урагана чувств своего носителя. Буквально сходила с ума от дикого желания. Острые кончики пальцев девушки забегали по нагому торсу мужчины, спускаясь к животу и ниже.       - Айя, смотрю, ты скучала, - голос звучал хрипло, прерываясь сбивчивым дыханием.       Девушка не ответила, только ловко сгруппировавшись заняла позицию всадницы, взмахнув густой шевелюрой.       Если бы я не была немой и обездвиженной пленницей чужого сознания, то громко ахнула бы от увиденного. Айя выглядела точь в точь как я, то есть моя последняя человеческая оболочка. Если это сон, то даже Зигмунду Фрейду будет тяжко его расшифровать. Если же это прошлое, стёртое из моей памяти, то Фернандо попал в точку со своей легендой: Айя - смертная любовь двух братьев и Син - мое реальное воплощение. Фернандо... Ужас протянул ледяные пальцы, обхватывая и туго сжимая горло. Допустить даже крохотную, мизерную возможность, что удар СуДжин оказался фатальным.. нет! Интуиция подсказывала, что он жив. И я гнала от себя мрачные мысли, насколько была способна.       Айя грациозно изогнулась, бросив томный взгляд и игриво закусив нижнюю губу. Всё возбуждение схлынуло к органу, окаменевшему в считанные секунды. Невероятная: аппетитные формы; смуглая бархатная кожа, не признающая бликов; сочные губы винного цвета и неземные серебряные глаза, которые я так привыкла видеть в отражении последние двадцать лет. Она олицетворяла само понятие "красота". Хотелось прикоснуться к каждому миллиметру ее кожи, хотелось целовать ее губы, хотелось владеть ей целиком. Сина раздирали на части бурлящие чувства и желания, выжигающие плоть изнутри. Он искренне любил Айю, и размах его привязанности до жути пугал. Любовь на грани сумасшествия. Любовь, сжигающая разум без остатка.       Девушка игриво улыбалась и краснела. Как можно так ловко сочетать в себе невинность и дикую страсть?! Она быстро почувствовала окрепший член меж своих ног и не долго размышляя, приподняв бедра, плавно опустилась на него, начав свой сексуальный танец. Я не могла концентрироваться ни на чем кроме бегущей крови к эрегирующему органу, как и мой носитель. Её бедра двигались в такт наслаждению тихо постанывавшего Сина. В нём бурлило страстное желание поглотить её целиком, сделать вечной рабыней, не расставаться никогда с наслаждением, что дарила лишь она одна.       Внезапно Айя резко соскочила, хитро ухмыльнувшись. Она наказывала его за отсутствие в несколько дней. Тело болезненно запульсировало, желая вернуть тепло женской плоти. Син остервенело подскочил, опрокинув девушку на спину.       - И ты скучал, - мягко, едва слышно прошептал Айя, обхватив ногами мужскую поясницу.       С каждым новым толчком, голос её становился ниже и глубже, а объятия крепче. Мягкие кончики пальцев с острыми ногтями впивались в разгорячённую кожу, придавая уверенности дальнейшим толчкам. Син поймал ритм, приносящий удовольствие от каждого движения им обоим, и продолжал танец любви под вновь созданную страстную сонату из сладких стонов Айи, пока их слияние не привело к красочному финалу на долгие секунды, лишившие разум способности функционировать в привычном режиме. Он знал, да что там знал, Син был уверен настолько в том, что они созданы друг для друга, что готов был на кон поставить свою жизнь.       - Нинурта сегодня возвращается, будет ужин в его честь, - спустя несколько минут Айя неожиданно заговорила весьма серьезным тоном, нарушив идиллию царившую в покоях, когда сбитое дыхание только-только начало восстанавливаться.       Син явно не жаждал обсуждать брата и портить послевкусие приятной близости с девушкой. Молча поднявшись с кровати, мужчина подобрал с пола белоснежную тогу, расшитую серебряными орнаментами дабы прикрыть наготу. Он понимал, что не выйдет долго избегать малоприятного разговора. Мне же до жути хотелось услышать его мысли. Вернее - свои! Но они по-прежнему были недоступны и происходящее напоминало больную игру моего подсознания. Возможно, легенда, так некстати, пересказанная другом, обернулась в кошмарное видение?! А возможно, я застряла в лабиринте своих же воспоминаний. И вместо того, чтобы помочь Фернандо (мне все же не удавалось вычеркнуть из воспоминай ту жуткую встречу с антагонистом), возможно до сих пор лежащего без сознания на холодном полу террасы под холодным ливнем, я вынуждена проживать чужую жизнь.       - Я помню, - сквозь зубы процедил Син. Мужчина подошел к большому зеркалу, расположенному в полутьме центральной части комнаты.       "Пожалуй, это не сон" - воспоминания не только этого дня, но и остальной жизни начали возвращаться ко мне так же быстро, как стайка голодных маленьких птичек на только что разбросанный корм.       С мутной глади черного зеркала на меня смотрел человек с безупречной внешностью: идеальное тело, словно лучшая статуя, высеченная гениальным скульптором; темная кожа без единого изъяна; строгие, острые черты лица, обрамленного длинными серебряными волосами, и глаза, как два лунных диска. Син обладал не человеческой красотой, а, без преувеличения, божественной. Он светился. Буквально. Его темная кожа была окутана мягким холодным сиянием, как отблески луны на черном ночном небе.       - Ты продолжаешь избегать эту тему, - сквозь нечёткое отражение в зеркале Син наблюдал, как Айя грациозно поднялась с кровати и, накинув тогу с красно-золотыми узорами, лёгкой поступью подошла к нему сзади. Нежно обняв Сина за талию, девушка продолжила, - больше нельзя тянуть. Чем дольше мы скрываемся, тем больнее будет всем троим. Нинурта заслуживает правды, ты же знаешь, что пора ему всё рассказать. Я перед ним в неоплатном долгу.       - Я слишком хорошо его знаю. Он резкий и несдержанный. Я сомневаюсь, что он сможет нас понять, - Сину нравились горячие объятия девушки. Будучи божеством луны, он и сам оставался холодным, как и её свет. Айя же согревала теплом, словно солнце. Не резкое и слепящее, как грубые дневные лучи, беспощадно сжигающие всё, что попадется на их пути, а мягкое и ласковое, как закатное солнце.       - Ему придется. Последнее время я чувствую себя все хуже и хуже. То как мы поступаем, прикрываясь благородным словом - любовь, хуже предательства. Рано или поздно мне придется стать супругой Нинурты и мне придется разделить с ним постель. Я с ужасом думаю об этом. Син, я оказалась в этом дворце только по желанию Нинурты! Вы - боги, а я всего лишь смертная, обязанная своей жизнью и жизнью своей семьи твоему брату. Мой долг и моя награда стать покорной супругой великому богу грома. На моём месте мечтали бы оказаться многие, вот только я не хотела всего этого, - хрупкая девушка грациозно нырнула вперёд, чтобы очутиться лицом к лицу с любимым и не дать ему возможности увильнуть от ответа, - я говорила с провидицей, - начала она и замялась.       - Зачем, Айя?! - довольно раздражённо ответил Син.       - У меня накопилось слишком много вопросов, ответы на которые найти самостоятельно я не могла, а старая Ранна всегда мне помогала.       - Старуха давно спятила, а ты принимаешь её слова за чистую правду, - Син сердился и на Айю, прибегающую к советам лже-провидицы, как он полагал, и на мать, которая ради развлечения привела старую Ранну во дворец.       - Но пока все её предсказания сбывались, - нахмурились Айя скептицизму возлюбленного. Если в мире существуют боги, то почему он не может поверить в магические способности Ранны. К тому же она планировала поделиться приятной новостью, а настроение Сина заранее омрачало атмосферу в комнате.       - Совпадение, - буркнул мужчина, ловко подхватив практически невесомую девушку на руки, - что она тебе сказала?       - Что нас уже трое, - Айя опустила свободную руку на живот, многозначительно глянув на будущего отца, - и я это чувствую, она не ошиблась. Именно поэтому мы больше не должны скрываться.       Совершенно разномастные чувства заметались в душе у Сина, но ярче всего был страх. Отец, как и большинство верховных богов, не одобрял кровосмешение и вряд ли у ребенка, даже если он появится на свет, будет будущее. Неуверенность в том, что Айя сможет выносить полубога, была второй причиной для колкого страха, медленно расползавшегося по грудной клетке, заставляя сердце пропускать удары. На его памяти всего несколько девушек справились с подобным, а остальные, коих было гораздо больше, погибли в муках.       - Возможно старуха промахнулась в этот раз, а если же нет, то я... рад, - Син выдавил из себя улыбку, глядя, как помрачнело прекрасное лицо Айи. Она явно ожидала не той реакции, поэтому он решил соврать, оставив на откуп будущего решение проблемы, которой может и не существует.       - Нам пора собираться, Нинурта вот-вот вернется, я буду ждать его в своих покоях, - холодно пробормотала Айя, - опусти меня, пожалуйста.       Син послушно выполнил ее просьбу. Он молча наблюдал, как девушка покидает комнату, сдерживая эмоции. Он искренне сожалел, что не может разделить ее восторга от предсказаний старухи, слишком отчетливо смердело от неожиданной новости, словно сама смерть заглянула в гости.

***

      Накануне вечером Айя вошла в комнату, пропитанную мраком. Ей понадобилось несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте. Другие помещения дворца, которые Айе было позволено посещать, всегда были наполнены светом, но не покои старой Ранны. Казалось, что дверь, ведущая в ее комнату, была порталом в подземное царство. Духота душила и проникала в саму плоть, сдавливая хрупкие человеческие органы. Но несмотря на отталкивающую и весьма недружелюбную атмосферу неприветливая коморка старухи Ранны казалась довольно родной, возможно потому что хозяйкой ее являлась смертная женщина. Во всем дворце только старуха и Айя были обычными людьми.       - Здраствуй, милочка, - заскрежетал голос из дальнего угла комнаты, где, как помнила Айя, располагалась протёртая кушетка, такая же старая как и её хозяйка, и небольшой каменный столик, вечно заваленный мудрёными предметами, которые Ранна то и дело перебирала костлявыми пальцами, приговаривая что-то себе под нос, а после выдавая невероятно точные предсказания будущего.        С Ранной Айя познакомилась еще будучи совсем малышкой. Однажды в их деревню прибыла царская особа, сопровождаемая личной провидицей. В те времена Ранна была высокой, статной женщиной, затмевавшей своей красотой саму царскую дочь Талиссу. Впрочем это было не сложно, ведь царская особа не обладала даже мало-мальски привлекательной или миловидной внешностью: сухая и непропорциональная фигура; неестественно серая кожа, лишенная даже намека на румянец; жидкие, хаотично вьющиеся волосенки ржавого цвета, собранные в плюгавую косу; блеклые голубые глаза с опущенными внешними уголками, придававшие их обладательнице еще более печальное выражение лица. Недостатки внешности она с лихвой компенсировала дорогими одеяниями и украшениями. Правда, скорее лишь пыталась, ведь все старания были напрасны.       Цель приезда царской дочери оказалась менее благородной, чем её происхождение. Накануне провидица предсказала, что в одной из деревень в землях царства ее отца появится смертная дочь, что сможет своей неземной красотой покорить сердца богов и занять место на олимпе. Алчная и завистливая дочь царя посчитала сие предсказание насмешкой над собственной персоной и потребовала Ранну указать деревню, в которой было суждено родится девочке, грозя провидице казнью. Не только внешне была Таллиса ужасна, но и скверный нрав её отвращал любого, а о жестокости царской дочери слагали легенды. Избалованная царем, девушка не знала слово "нет".       Когда царская компания прибыла в деревню Айи, девочка весело играла с ровесниками на лужайке недалеко от центральной площади. В пять лет она и не могла вообразить, что мир может оказаться столь жестоким. Ее семья ничем не выделялась: родители работали в поле, старшие дети следили за младшими и помогали отцу и матери. Сама же деревня так же мало отличалась от соседних: несколько глиняных, прямоугольных низких домиков, построенных вокруг небольшой площади и окруженные пахотными полями. Жители деревни, как и все пахари, поклонялись богу грома, весенних дождей и наводнений, и пашни - Нинурте, в честь которого в центре деревни была установлена статуя.       Деревня Айи оказалась не первой, что в своих поисках посетила Таллиса. Зациклившись на желании стереть с лица земли смертную, осмелившуюся встать выше царей, она сжигала целые поселения, видя в каждом ребенке "ту самую". Не здравые домыслы, не взывания к остаткам морали, не могли пробить ее упертое желание искоренить всех, кто посмеет стать выше нее.       Обнаружив на площади измазанную в земле, разлохмаченную девочку с ангельской внешностью, царская дочь скрипуче рассмеялась. Задыхаясь своим же смехом, она воскликнула, что наконец-то нашла того, кого искала, и приказала запереть всех жителей в домах, а после сжечь. Однако на этот раз ее безумствам пришел конец. Бог, рьяно взываемый жителями, услышал их молитвы о спасении. Нинурта спустился в деревню с ливнем, погасившем пламя, не успевшее разрушить дома и погубить жизни, и карой для Талиссы. Тогда же он и приметил девочку, чья красота стала причиной гибели сотни людей. В дар за спасение деревни Нинурта пообещал вернуться и забрать Айю, как только она повзрослеет. Спустя двадцать лет он исполнил обещанное.       - Здравствуйте, Ранна, - Айя все еще плохо видела во тьме помещения, но она с легкостью ориентировалась в нем по памяти.       - Решила навестить старуху просто так или пришла с вопросами? - провидица, ставшая личной игрушкой богини Нинлиль, произносила каждое слово так, будто оно могло стать последним.       - И так и так, - смущенно пробормотала Айя, опустившись на пол рядом с каменным столиком и протянув пожилой даме поднос с угощениями.       - Спасибо, милочка! Если бы не твои посещения, я давно бы решила, что уже померла, - она неприятно хохотнула, словно гвоздем провели по стеклу.       - Мне нравится вас навещать, - призналась Айя, - мне одиноко здесь. Зиккурат несомненно прекрасен, и великая честь - иметь личные покои в верхних ярусах царского храма, но мне так одиноко. Я буквально физически ощущаю одиночество каждым миллиметром кожи.       - Мне казалось, что младший сын Энлиля с лихвой скрашивает твои одинокие ночи, пока старшего нет во дворце, - прямолинейно заявила Ранна, ухмыльнувшись и вогнав девушку в краску, - ты же об этом пришла поговорить?       - Да, - Айю давно не удивляла проницательность и осведомленность провидцы, все же она умеет видеть будущее, но все равно она чувствовала неловкость из-за того, что придется озвучить в слух свои страхи.       - Хочешь приоткрыть будущее? Или услышать добрый совет? - высохшие от времени и наказания богов руки Ранны забегали по костяшкам, разбросанным по столу.       - Я хочу признаться Нинурте, что мое сердце отдано другому, и просить его милости. Я не смогу стать ему супругой. Исполнять свой долг за спасение деревни было просто, пока я не испытывала привязанности ни к кому, кроме семьи. Но сейчас... - Айя замолчала, подбирая слова и не находя ни одного подходящего.       - Сейчас ты влюблена, - закончила за нее Ранна, с шумом бросив костяшки на каменную поверхность стола, - я четко вижу, что не старший брат тебе судьбой предначертан. Но признаться в предательстве Нинурте - все равно, что положить голову на плаху. Посмотри во что он превратил меня лишь за службу безумной царской дочери. Он так же суров, как и справедлив. Так же жесток, как и щедр. Его дожди равно могут дарить столь необходимую всему для жизни воду, как и топить целые города. Однако я верю, что Нинурте может хватит мудрости понять вас.       - Вы говорите то, что видите, или пытаетесь утешить меня? - робко поинтересовалась Айя, поднимаясь на ноги.       - И то и другое, моя милая, - Ранна улыбнулась, демонстрируя беззубый рот, - и лучший совет для тебя сейчас - не спеши делиться правдой с обоими братьями.        Девушка подняла несколько костяшек, слетевших на пол, и аккуратно положила их на столик. Слегка приобняв пожилую даму, пробормотав добрые слова на прощание, Айя собиралась вернуться в свои покои, но Ранна остановила ее, крепко ухватив за тонкое запястье, сжав его с такой силой, что девушка услышала, как ей показалось, хруст собственных костей. Обернувшись, Айя распахнула в ужасе глаза. Старуха побледнела, ее старческое тело изогнулось в неестественной для человека позе, глаза закатились, а губы зашевелились, не издавая ни звук, пока низкий, хрипящий голос не заговорил:       - Забьется у тебя второе сердце. И стук его станет погибелью для троих. Ненависть разделит двух и сплетет троих невидимыми узами страшного проклятья. Смерть, боль и утрата станут твоими верными спутниками, пока время не обернется вспять, а осколки разбитых жизней не сойдутся воедино, позволив им разбиться вновь. Лишь примирение двоих освободит тебя.        Ранна замолчала. По ее щекам, изрезанным морщинами, побежали слезы. Перед Айей вновь сидела изможденная, слабая старушка.       - Судьба слишком жестока к твоей чистой душе, - прошептала провидица, прикрыв глаза, - мне жаль тебя.