Под тонущим солнцем

      Если всё пойдёт гладко, они доберутся до причала за полчаса — по крайней мере, Нами так сказала.       Они не ступали на сушу уже более двух недель: запасы кончались, и вид этого страшного моря без единого клочка земли на горизонте начинал действовать им на нервы. Первые очертания близящегося острова были замечены вчерашним вечером, после ужина, и экипаж их корабля так воодушевился, что когда они смогли лечь спать, солнце уже всходило. Выглядели ребята сейчас неважно, но все улыбались — кажется, это будет прекрасный день.       Робин перелистнула страницу и, немного подумав, закрыла книгу. Времени на чтение не оставалось, нужно было переодеться и взять с собой немного вещей; она хотела оказаться на суше сразу же, как пришвартуется их корабль, — её достало это бесконечное плавание. Она сделала последний глоток кофе, и пикантная горчинка оттенила сладость безупречного мандаринового пая, который подал на завтрак их гениальный кок. На тарелке Робин молотой корицей было выведено сердечко. Санджи никогда не скупился на милые, приятные жесты, и несмотря на их безвозмездность, Робин не могла за них не благодарить.       — Санджи, твоя еда потрясает воображение, — она улыбнулась и встала из-за стола. — Спасибо. Я пойду к себе.       — Робин, ваша улыбка — лучшая награда за мои скромные труды, — Санджи положил руку себе на грудь, и лицо его приняло одно из тех самых любезных выражений, которыми он одаривал исключительно женщин. — Принести вам в комнату ещё чашечку кофе?       — Благодарю за заботу, но не стоит.       Она уже было направилась к выходу из столовой, но Луффи её опередил. Проходя мимо Санджи, он целенаправленно задел его плечом:       — Достал нести этот извращенский бред. Тупой кок.       Разговоры за столом стихли. Зачинщиком утренних перепалок почти всегда становился Зоро, но даже он сейчас с неприкрытым недоумением сверлил взглядом удаляющуюся спину капитана.       — Жрать больше не получишь, придурок, — Санджи огрызнулся с опозданием (прозвучало, однако, скорее удивлённо, чем зло), и хлопок двери послужил ему ответом.       Робин озадаченно смотрела на закрывшуюся дверь. Она ничего не поняла, и воздух сотряс её тяжёлый вздох. День обещал быть прекрасным, но начинался он очень странно.       Это был небогатый и густо населённый город; он не мог похвастать особой архитектурой, но в центре него была большая торговая площадь, и узкие улицы, окаймлённые плотными рядами бедных домов, тянулись от неё лучами. Робин здесь нравилось. Местные бросали на неё косые взгляды, но, в целом, были заняты своим делом. В отличие от многих других островов на Гранд Лайн, этот можно было назвать хоть сколько-то дружелюбным.       Обстоятельно изучить город у неё получится только вечером. Сейчас нужно было собрать информацию, и у Робин для решения этого вопроса была своя отработанная годами тактика — главное найти жертву. Но в таких местах жертва, как правило, находилась сама.       — Ты сказала, что путешествуешь одна. Неужели женщина способна в одиночку зайти так далеко?       Этот случай не стал исключением. Первый же встреченный ею бар кишел пиратами из какой-то неизвестной команды; было время обеда, мужчины выпивали и были в хорошем настроении. Перед ней сидел их капитан — крупный мужчина с неухоженной бородой, уверенным взглядом и пустым неприметным лицом. Завтра Робин уже и не вспомнит, как он выглядел: черты его лица безвозвратно растворятся в памяти, но его знания могут помочь команде Робин в предстоящем путешествии.       — Это непросто. Но добрые мужчины, которых я встречаю, всегда соглашаются мне помочь — и словом, и делом, — она говорила медленно и любезно, и безымянный капитан улыбался ей всё шире и шире. — И я охотно благодарю их за помощь.       Тактика работала, невзирая на свою предельную простоту: из всего, что говорит Робин, мужчина подцепляет два момента. Первый: она одна — значит, если с ней что-то случится, её никто не хватится. Второй: она рассчитывает на помощь, и готова за неё заплатить. Кажется, что она сама загнала себя в ловушку, из которой не сможет выбраться, — и мужчина, зная, что ему предстоит замечательное времяпрепровождение с приятной, доступной женщиной, без утайки отвечает на любой её вопрос.       — Шлюшка, — заключил он, едва не роняя на стол слюни.       — Это немного грубо, — Робин закинула ногу на ногу, позволяя мужчине увидеть кромку чулок в разрезе её юбки. — Расскажи мне о следующем острове.       Мужчина откинулся на спинку дивана, провёл тыльной стороной ладони по своим губам — видимо, и правда смахивая слюни, — и стал несколько серьёзнее.       — Слушай. Лог Пос здесь настраивается быстро — не более полутора суток. Сможешь уплыть завтра на закате. Следующий остров достаточно близко… какая скорость у корабля?       — Двенадцать узлов на полном ходу.       — Колымага. Но дней за пять доберёшься, — мужчина говорил со знанием дела, а значит, даже от такого сброда иногда может быть польза. — Остров обитаемый. Там живёт одно поселение, человек сто, может, сто пятьдесят. Они дикари, гостей предпочитают не принимать. Если остановишься у южного побережья, возможно, тебя не заметят. Затариться какой-то провизией там не получится, ну, фрукты разве что, мелкое зверьё. Всё необходимое лучше брать здесь и с запасом.       — Что насчёт пресной воды?       — Ближе к центру острова есть одно озеро. Но главное не попадаться на глаза местным. Дикари, — повторил он, пожимая плечами. Мужчина коротко переглянулся со своим другом, сидевшим за барной стойкой поодаль. «Птичка в клетке» — что-то такое читалось в его сальном взгляде. — Ну что, запрыгнешь к нам на корабль?       — С удовольствием. Но я бы хотела выпить ещё вина.       — Эй, ты, — он обратился к хозяину бара. — Вина даме!       Дверь бара открылась, и висевший над входом колокольчик коротко прозвонил, оповещая о прибытии нового посетителя. Хозяин встретил его своим дежурным приветствием и подошёл к Робин, чтобы наполнить её бокал. Девушка не могла видеть, кто стоял на пороге бара, потому что не хотела терять зрительный контакт со своим собеседником — в её манипуляциях это было крайне важно. Мужчина подался вперёд и накрыл лежащую на столе ладонь Робин своей; она не стала противиться — ей нужно было выжать из этого идиота максимум информации.       — Робин, чёрт возьми, что ты тут делаешь?!       Она успела только отдёрнуть руку и понять, что всё пошло не по плану: в ту же секунду стол был перевернут, посуда разбита, а вино пролито на пол. Робин с тоской наблюдала за расползавшейся по полу лужей; вместе с вином между иссохших половиц утекали её надежды на плодотворный и мирный день. Девушка сложила руки на груди и отвела взгляд в сторону — поведение Луффи удивляло и не удивляло одновременно, а досада от сорвавшегося разговора маленькими коготочками царапала её изнутри.       — Мелкий урод, ты что тво… — мужчина ожидаемо получил по лицу прежде, чем успел закончить.       — Я не с тобой разговариваю! Робин, мы уходим, — Луффи схватил её за руку и потащил к выходу.       Робин едва за ним поспевала; капитан был так зол, что, если бы девушка споткнулась, он бы, наверное, просто продолжил волочить её по земле. Какой-то парень попытался преградить им дорогу, но был свален с ног увесистым пинком.       — Катитесь к чёрту! — крикнул Луффи напоследок, и было ощущение, что от его возгласа задрожали стены.       Они шли молча и всё также быстро, хотя злополучный бар остался далеко позади. Капитан был зол, и Робин казалось, что она могла слышать скрип его зубов. Он продолжал держать её за руку, его ладонь была тёплой и шершавой от застарелых мозолей. Девушка обернулась назад — к счастью, ребята из бара не пустились за ними в погоню, и было бы великой удачей больше не столкнуться с ними на этом острове.       — Что ты там делала? — Луффи нарушил тишину первым, и хотя он всё ещё был в ярости, голос не повышал.       — Собирала информацию. Тот парень рассказал мне много полезного, и мог рассказать ещё столько же, — она не была в этом уверена, но говорить старалась убедительно. — А ты пришёл и зачем-то его ударил.       Робин не думала, что неуклюжая попытка пристыдить Луффи хоть сколько-то на него подействует, но он шумно вздохнул и вроде немного успокоился.       — Тот уродский мужик держал тебя за руку.       — Ты тоже держишь меня за руку.       Луффи ослабил хватку, рука Робин плетью повисла вдоль её тела, и девушка пожалела, что из всех возможных глупостей ляпнула именно эту. Она уже было открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но не решилась — была слишком смущена и немного напугана.       — Мы возвращаемся на Санни, будешь сидеть там.       Утром ей показалось, что Луффи просто встал не с той ноги — может, не выспался или мало поел — но сейчас она отчётливо понимала, что с ним что-то не так. Попытки выяснить, что именно, в данный момент ни к чему бы не привели, и она могла лишь растерянно возразить:       — Но я хотела пройтись по торговой площади и купить себе новых книг…       — Пойдёшь с Чоппером.       — Он следит за кораблём.       — Я послежу за кораблём.       Больше они не разговаривали.       К вечеру следующего дня лог настроился, и они продолжили путешествие. Высадка на остров оказалась удачной — полки хранилища ломились от провианта, и холодильник едва удавалось закрыть. Они не пробыли в этом городе и двух дней, но боевой дух команды бил ключом, и каждому из них было, что рассказать.       Кроме Луффи. После того, как они с Робин вернулись на Санни, капитан больше с него не сходил. Говорил, что останется следить за кораблём, а остальные могут делать, что хотят. Их грандиозный ужин в честь отплытия традиционно перетекал в пьянку, и от таких вечеров Луффи был просто в восторге, но сейчас он ушёл, сославшись на духоту.       Робин ничего не говорила, просто пила и пыталась расслабиться. Сказать честно, Луффи и без того частенько проскальзывал в её мысли, но за эти без малого два дня она чуть не сошла с ума — капитан был такой странный, и ей так жаль, и — боже! — вчера он так держал её за руку и так хотел её защитить… и, может, она просто сделала что-то не так. Ей казалось, что её мозг плавится, варится в собственном соку, а она не могла перестать думать, мысли кружили в голове голодными коршунами и глухо, протяжно визжали.       После следующего тоста она вышла на палубу. К счастью, объяснять ничего не пришлось. Вечерняя свежесть обволакивала и отрезвляла, и Робин стало легче. Она облокотилась на дверь, посмотрела по сторонам. За дверью смеялись её друзья, и они были для неё дороже всего, но сейчас от их смеха хотелось сбежать. Она пошла на нос корабля — навестить малыша Санни. Он работал на них дни и ночи, не зная усталости, и получал взамен лишь редкое доброе слово.       Но Санни уже был не один; Луффи сидел на фальшборте с львёнком по соседству. Их капитан любил играть со смертью, ведь, навернись он в море, никто не смог бы сейчас броситься ему на помощь. Вся команда в столовой, и там сейчас рассказывали смешные истории и вкусно кормили. А Луффи тут. С Санни. Робин подошла к капитану поближе, но не стала ни заглядывать в его лицо, ни что-либо говорить. Сегодня было такое красивое небо.       В её волосах гулял ветер; в её голове, кажется, тоже, потому что иначе она никак не могла объяснить это паранормальное притяжение к своему сумасшедшему капитану. Ей за это не стыдно — к Луффи тянулись все, чьи убеждения хоть сколько-то пересекались с его. Зачастую даже если не пересекались совсем. Он — центр их небольшой галактики, а все они — мельтешащие в разных углах этой галактики звёзды, и в какой-то степени их можно назвать единым целым. Ну, если отбросить разделяющие их на деле парсеки расстояния.       Парсеки Робин не устраивали. Ей хотелось быть ближе к своему капитану, ближе до неприличного — и за эти мысли ей уже было стыдно. Но после долгого и утомительного самоанализа она пришла к выводу, что лучше стыдиться, чем бояться; а в начале было действительно страшно. Подобных чувств в её жизни не было примерно никогда — она просто не могла себе их позволить: чувства делают человека слабым, почти больным, а быть слабой тогда, когда над тобой тяготеет ненависть всего мира, не лучшая идея. В какой компании она бы ни оказывалась, она всегда оставалась одинокой и сильной, потому что умела отстраняться от людей так, будто их не существовало вовсе, но умела слышать их так, будто в её жизни не было ничего важнее.       Годы скитаний — она убивала и предавала, и её предавали и даже пытались продать, и она такая пустая и бесчувственная, но с великолепной маской холодной вежливости, которая лучше любого макияжа подчеркивала красоту её лица и сводила с ума слабых духом людей.       А что потом?       — Почему ты пришла? — не знай она Луффи, сочла бы это за грубость. Но он не грубил, и ему нужна была помощь. — Ребята там веселятся.       — Мне уйти?       — Нет.       Потом Робин оказалась на этом корабле. Робин влюбилась в своего капитана. Глупое и светлое чувство — будто расплата за все те годы, что она не могла любить. В чём-то ей не повезло — Луффи был не тем человеком, от которого стоило ждать ответного чувства. Она и не ждала.       — Ты странно себя ведёшь, капитан.       — О чём ты?       — Те парни утром. Они получили ни за что, — ей не нравилось то, как он говорит: скрытный, задающий вопросы и не дающий никаких ответов. Нарастающее раздражение мешало подбирать слова, Робин поджала губы и посмотрела на капитана. — Что это у тебя?       Он держал в руке бутылку. Луч закатного солнца размазался по стеклу оранжевой лужей. Луффи никогда не пил, но судя по потерянному взгляду и лёгкому румянцу, сейчас был пьян. После замечания он дёрнулся, пытаясь скрыть пойло, но появившаяся за его спиной рука без усилий забрала бутылку и передала её Робин.       — Ты пришёл сюда, чтобы пить один? Что за ребячество?       — Отдай.       Он потянулся за бутылкой, Робин отшатнулась назад. Неуклюжий манёвр Луффи, казалось, должен был закончиться для него неизбежным падением на пол, но парень вернул себе равновесие за мгновение до точки невозврата. Робин рассмеялась, Луффи нахмурился и покраснел ещё больше. Попытка выглядеть крутым одиноким волком провалилась с треском: бутылка была ему не к лицу, а пить он и вовсе не умел.       — Я составлю тебе компанию, хорошо? — она сказала это, не переставая улыбаться, и обида в глазах капитана разбавилась непониманием.       Робин приложилась к бутылке и сделала несколько щедрых глотков; обычное столовое саке, хочется чем-то закусить, но нечем — все кулинарные изыски авторства Санджи остались внутри. Луффи тоже засмеялся, смех у него искренний и заразительный, и Робин стало легче.       — Расскажи мне, что случилось. Пожалуйста.       Он перестал улыбаться, в глазах читалась растерянность и тоска. Луффи посмотрел вперёд, а впереди — только море и небо, разделённые узкой багровой полосой; через несколько минут солнце утонет, и они станут свидетелями этой маленькой красивой смерти.       — Я не знаю, что на меня сегодня нашло. Я взбесился, когда увидел тебя с теми парнями, — Луффи запустил пальцы себе в волосы, он говорил неохотно и виновато, и всё же ему было, что сказать. — Лучше бы ты пошла по магазинам с Нами и Санджи. Хотя Санджи тоже меня в последнее время бесит.       — Зачем ты так? Он твой друг.       Капитан раздражённо мотнул головой и протянул Робин руку. Она передала ему бутылку, он выпил, немного сморщился.       — Вы много с ним общаетесь. И он странно себя с тобой ведёт.       — Он и мой друг тоже. Если тебе не нравится его поведение, почему бы не обсудить это с ним?       — А тебе нравится?       Она оторопела. Вообще-то, ей всё равно. Ей нравится её капитан, ей нравится этот красивый закат и нравится, что она не одна. Ветер гонит тучи с востока, и завтра закат уже не будет таким прекрасным, но она по-прежнему будет не одна, и ей так это нравится. Саке путает мысли и согревает изнутри, а Луффи несёт какой-то бред, но он так взволнован, и она тоже. Он ждёт ответа, а она не знает, что сказать.       — Мне нравится быть тут с тобой. Санджи хороший человек, но я не хочу думать о нём сейчас, — казалось, что слова давались ей легко, но Робин было так страшно. Она села на пол, повернувшись к Луффи спиной, уперла локти в согнутые колени, положила голову на ладони. Старалась выглядеть непринуждённо, но в голове был хаос, а в животе трепет и такое приятное тепло. — Тебя ещё что-то тревожит?       Луффи поднялся на ноги и неосторожно покачнулся — казалось, он вот-вот улетит в море, и Робин была готова в любой момент прийти на помощь, но капитану снова удалось избежать падения.       — Я должен тебе что-то сказать, но не получается, — Луффи спрыгнул с фальшборта, сел рядом с ней, замолчал. Он напряжённо думал о чём-то, и Робин могла представить, как тяжело ему было ворошить свои тяжёлые, спутанные алкоголем мысли. Он был достаточно близко, от него пахло морской солью и какими-то травами. — А мне кажется, что я умру, если не скажу, ты понимаешь?       Луффи говорил с надрывом, и Робин никогда не видела его таким, но прекрасно понимала. Он выпил ещё, передал ей бутылку, она тоже выпила. Ей нравилось быть пьяной и сидеть с ним так близко. Робин отставила бутылку и подалась к капитану: одна рука легла на его обнажённый торс, вторая сжала ткань жилетки у него на спине. Его распалённая кожа обжигала пальцы, а от интимности и неправильности ситуации горело лицо, но, вообще-то, Робин крепко выпила, и запах мужского тела дурманил, поэтому её можно простить.       — Я тоже должна тебе что-то сказать, — Робин положила голову ему не плечо, коснулась кончиком носа его шеи. Она чувствовала, что его тело напряжено, сердце билось со страшной скоростью, а сам он старался не дышать; может, он боялся спугнуть её, а может и просто боялся.       — Это серьёзно? То, что ты хочешь сказать?       — Очень. И мне тоже так тяжело говорить об этом, — она улыбнулась, посмотрела на него снизу вверх. Он шумно вздохнул и наклонил голову, касаясь макушки Робин щекой. — Серьёзные разговоры лучше вести на трезвую голову. Может, поговорим об этом потом, а пока пойдём поедим?       — Да, я ужасно голоден, — он издал короткий смешок — Робин умела найти к нему подход. Луффи так и не смог сказать ей ничего путного и был на себя обижен; но впереди у них завтра и послезавтра, и даже целая жизнь, и не со всем в этой жизни нужно торопиться. Некоторые вещи должны происходить тогда, когда должны. — Давай посидим так ещё немного.