Лихорадка

      На первом этаже квартиры-студии слышится как в замочной скважине проворачивается ключ. Роза в полудрёме прислушалась к звуку. Дверь была открыта, кто-то вошёл внутрь. Девушка лениво тянется в сторону прикроватной тумбы и берёт в руки телефон. На ярком ослепляющем заспанные глаза экране появляется время — около девяти утра. Телефон отбрасывается на кровать, а Роза потирает лицо руками, пытаясь отогнать остатки сна. — Люк, это ты?       Голос был очень хриплым и тихим похожим на бормотание. Очевидно, ответа не последовало, на первом этаже слышится шуршание, гость снимал верхнюю одежду. Лениво потягиваясь, Роза приходила в себя. В скором времени послышался шелест пакетов, которые поставили на стол в кухне, а потом шаги направились к лестнице. — Люк, почему ты так рано? Ты что, даже на работу не зашёл?       Роза присела на кровать и растерялась от неожиданности, когда по лестнице поднимался вовсе не весёлый и лучезарный парень, которого она знала с самого детства. — Доброе утро, Роза, — раздался мягкий и нежный голос.

***

      Лето. Пылкое, жаркое время года, которое все ждут с нетерпением, чтобы погреться на солнышке после холодов. Время отпусков и каникул, в которое можно создать множество ярких и тёплых воспоминаний. Но тут неожиданно настал так называемый «сезон дождей», который продолжается не больше двух недель в городе Стеллис. Эти недели были словно маленькая осень в середине лета, но этого нельзя было избежать. В такой сезон немудрено, что Роза подхватила простуду, когда случайно забыла зонтик. Ей пришлось пробежать несколько метров под ливнем до ближайшего укрытия, как итог она слегла с температурой на следующий же день. Селестин сжалилась над своей подопечной и выдала больничный, но слабость не давала девушке даже подняться с постели. Болезнь вызывала озноб и насморк, от этого пропадает аппетит, а от недостатка пищи исходит упадок сил. Этому порочному кругу не было конца, от бессилия Роза лишь угасала, но не могла взять себя в руки, поэтому Люк, как единственный ближайший на данный момент родственник, взял пациента под свою опеку.       Живя совсем рядом, он в любое время мог прибежать к ней с работы домой, принести лекарства и продукты, помочь по дому и просто составить компанию в этот сопливый и несладкий период. Из-за последствий своего восьмилетнего отсутствия, прославленный детектив крайне боялся оставить свою дорогую подругу детства снова в одиночестве, поэтому не отходил от неё ни на шаг. Он явно не желал повторять свои ошибки и нарушать клятву быть рядом и защищать от невзгод. Но так некстати Люка срочно вызывают на задание, из-за которого нужно выезжать за город на пару дней, и неизвестно на сколько это может затянуться. Состояние его дорого Ватсона было страшно переменчивым. Утром она не может встать с постели на завтрак, в обед и до вечера она активная и болтливая как обычно, но уже ближе к ночи её валит температура. Относительно ей становилось лучше: недомогания стали реже, да и аппетит появился. Но Люк не мог допустить и мысли оставить её совершенно без присмотра. Что если ей станет хуже? Так лучший детектив Стеллиса начал поиск идеального кандидата на своё место до отъезда.       Члены их команды NXX обещались забегать после работы или в свободное время, чтоб её проведывать, но этого казалось ему недостаточно. На его крик о помощи отозвался Вин, у которого на время отсутствия Люка выпали выходные дни, и он был не прочь провести их с больной Розой. Пирс был благодарен Рихтеру за помощь, и за день до отъезда провёл своего рода лекцию и дал советы по мелочи. Что где лежит, когда это принимать, сколько раз в день, до или после еды, и на всякий случай оставил шпаргалку, хотя весь рецепт лежал у девушки дома и на видном месте. Напоследок он передал свой комплект ключей от квартиры Розы Вину, чтобы больной не пришлось вставать лишний раз с постели, и уехал.

***

— Доктор Рихтер?       Роза была сбита с толку и смущена. Как бы близко они не общались, но предстать перед психиатром в нелепой пижаме со следами зубной пасты и нечёсаными три дня волосами девушка морально не была готова. Но кажется мужчину абсолютно не волновал домашний внешний вид, его заботил совсем другой вопрос. — Как твоё самочувствие сегодня? — Вин подходит к кровати, визуально оценивая состояние своей подопечной.       Болезненно бледный цвет лица, протёртый до красна от платков нос, который шмыгал каждую минуту, тёмные круги под глазами от плохого сна. И это только то, что на поверхности. — Со мной всё хорошо, но как же, — девушка не успевала задать вопрос, как Рихтер выдавал свой. — Температура есть? — Не знаю, я ещё не замеряла сегодня, а что случилось с Люком?       Но вместо ответа по коже побежали мурашки, от головы по всему телу прошёл холод чужих рук. Вин решил проверить наличие температуры старым известным способом, лоб девушки излучал жар. По началу Рихтер забеспокоился, пока к нему не пришло осознание. — Ох, нет, прошу прощения, мои руки, наверное, очень холодные, — мужчина отдёрнул ладонь, начиная потирать руки друг о друга, чтобы согреть их. — Нет, всё хорошо, не переживайте за это, — от неожиданных прикосновений её щёки начали пылать румянцем, а руки начали сильнее сжимать ткань одеяла, — Можете присесть на кровать или взять стул за туалетным столиком, если хотите.       Роза стала отодвигаться от края, но Вин прошёл в гардероб, выставил оттуда стул, подставил к кровати и сел рядом. — Так Люк тебе ничего не рассказал? Я крайне удивлён, ведь он весь день только об этом и говорил нам, — на лице девушки явно читалось полное непонимание ситуации, поэтому он продолжил. — У Люка срочный вызов на задание, но он был обеспокоен твоим состоянием в последние дни и не решился тебя оставить, поэтому спросил нашу команду, кто мог бы позаботиться о тебе, если тебе станет плохо. — Ах, да, об этом он мне говорил, но я думала, что мы решили с ним этот вопрос, — Роза взяла градусник с тумбы и сунула под одежду, пока в мыслях уже представляла, как будет ругать своего Шерлока за очередную «ложь во благо» по его возвращению. — Он мне так и не сказал, когда он уезжает, я и не думала, что так скоро. Я пыталась его убедить, что я уже в состоянии сама со всем справиться. Температура меня не беспокоит, я уже скоро могу выйти на работу.       Перед Рихтером был редкий вид: слегка неопрятная леди, что часто шмыгала носом, сидела и прижимала к груди колени, обёрнутые в одеяло, задумчиво глядя куда-то в сторону, пока вьющиеся концы волос стелились по сложеным рукам. Такая простая, но особенная картина, по-своему радовала душу психиатра, он увидел свою очаровательную пациентку с другой стороны. Не со стороны серьёзного юного адвоката, а со стороны обычной Розы, что расхаживает не в строгих и элегантных нарядах, а в обычных изрядно растянутых вещах. У этого был свой шарм, ведь увидеть девушку в домашнем режиме крайне редкое событие. Но любование портретом было прервано продолжением монолога. — Но он как обычно меня не послушал и сделал всё по-своему. Я может и болею, но я не беспомощный ребёнок, который ничего не может самостоятельно. — Он всё ещё боится потерять тебя и одновременно хочет восполнить своё восьмилетнее отсутствие всеми способами. Наберись терпения, Люку ещё нужно привыкнуть к тому, что теперь у вас есть всё время мира, чтобы провести его вместе. — Я не думаю, что он изменится. Он был таким всегда, сколько я себя помню. — Он чувствует свою вину, но не знает как с ней справится. — Но ведь я на него не в обиде, тогда почему он так старается?       На этом вопросе Роза повернула голову в сторону своего гостя, из-за наплыва эмоций голос стал громче, это был её крик души. Напротив, откинувшись в кресле и сложив ногу на ногу, сидел Вин. Его спокойный вид очень контрастировал с напряжением девушки. Со стороны всё это было похоже на сеанс психотерапии, впрочем, отчасти всё так и было, только в домашних условиях, а не в стенах офиса. Набрав в лёгкие воздух, психиатр стал говорить на выдохе. — Знаешь, у каждого из нас есть свой язык любви. У всех есть близкие и родные люди, которых мы очень любим, и выражаем мы это по-разному. Кто-то проявляет это через физический контакт, кто-то это делает словами. У Люка показать, что ты не последний человек в его жизни, — это значит окружить тебя заботой. А из-за того, что ему пришлось уйти с головой в службу, он не мог поддерживать связь и показать, что ты всё ещё важна для него. Теперь Люк старается заполнить все пробелы. Даже если ты не держишь обиды, это ещё не значит, что у него нет вины. Он дал себе обещание, которое нарушил, и чувствует себя виноватым, а чтобы это исправить прикладывает все усилия, чтобы показать, как ему жаль.       Как только Вин закончил свою мысль, в комнате нависло молчание. Он смотрел на свою собеседницу в ожидании, пока та находилась в раздумьях, а потом последовал вопрос. — И как же ему избавиться от этого чувства вины? — Здесь поможет лишь работа над собой и своими проблемами, — взгляд Розы с надеждой искал в золотых глазах психиатра ответы. — Я считаю, что вам нужно поговорить. Выбрать какой-нибудь день, где-нибудь вместе собраться и обсудить всё, что вас волнует. — А если это не сработает? — В крайнем случае, ты всегда знаешь к кому обратиться.       Рихтер тепло улыбнулся девушке, и от этой улыбки даже её сердце, казалось, стало биться чаще. — Спасибо Вам, доктор Рихтер.       Мгновение нежности было прервано сигналом градусника, о котором Роза за время их разговора совсем уже забыла. Вытащив его и посмотрев на температуру, она стала откладывать его обратно на тумбу. — Всё в норме. Я уже иду на поправку. — Это замечательная новость. Будешь завтракать? — По правда говоря, — девушка замешкалась перед ответом, — у меня пока нет желания. — Очень жаль, ведь по дороге сюда я зашёл в пекарню и купил свежей выпечки, — мужчина наклонил голову и с ухмылкой посмотрел на Розу.       Её глаза загорелись. В следующее мгновение девушка подорвалась со своего места и побежала вниз по лестнице, вслед за ней неторопливо спускался Вин. Он с упоением наблюдал со стороны, с каким восторгом распаковывались пакеты с выпечкой и продуктами. Наброситься на выпечку Розе не дал приём таблеток, которые нужно выпить после приёма пищи, поэтому было поставлено условие, что сначала будет съеден завтрак, а потом уже мягкие булочки. И вот на сковороде уже жарился вкуснейший омлет с зеленью. Пока девушка стояла у плиты, Рихтер заваривал чай, и вся готовка происходила под бурные разговоры двух людей. Это был первый их совместный завтрак. В процессе у Розы пропало стеснение перед Вином, её уже не заботили нелепая пижама или нечёсаные волосы, ведь ей было искренне приятно находиться в его компании. Ей было комфортно. Они сели друг напротив друга за стол и продолжали шутить и общаться. Мужчине даже показалось, что к ней вернулся здоровый цвет лица, она была счастлива. И он тоже был счастлив. Ведь нет ничего лучше, чем наблюдать за тем, как твой любимый человек радуется рядом с тобой.       Когда омлет и выпечка были съедены, чай выпит, а таблетки приняты, Вин выполнил свои основные задачи на этот день. Оставалось лишь отчитаться Люку о том, что их пациентка в полном порядке и накормлена. У Вина больше не было причин оставаться в гостях, поэтому он начал собираться. Роза хотела предложить ему задержаться, но ей было неловко просить психиатра об этом, переживая, что у него могли возникнуть дела по работе. — Я не буду тебя контролировать, но знай, что ты можешь позвонить мне в любое время, если тебе понадобится помощь. Даже если ты просто будешь скучать, я с радостью составлю тебе компанию, — сказал мужчина перед своим уходом. — Спасибо Вам большое за всё, доктор Рихтер! Я обязательно Вам позвоню, если будет нужно.       Так девушка проводила Вина, теперь у неё был целый день впереди. Она лежала то на кровати, то на диване, занималась чем попало, смотрела сериалы, иногда смотрела рабочую почту, даже успела сделать себе маникюр. В обед ей названивали друзья и коллеги спросить о самочувствии. Иногда Роза звонила доктору Рихтеру, чтобы просто поболтать. Казалось, день прошёл чудесно и спокойно. Казалось, что она совсем вылечилась, её беспокоили лишь насморк и временная слабость. Казалось, что всё налаживалось.       Ей было тяжело уснуть из-за ощущения тошноты, поэтому легла она достаточно поздно. На следующее утро у Розы поднялась температура. Голова трещала, в мыслях лишь туман и неясность. Последние минуты сознания она помнила, что взяла в руки телефон и набрала номер, что попался первым в списке недавно набранных.       Гудки прекратились так быстро, словно телефон держали в руках всё это время. — Да, Роза? Что-то случилось?       Раздался мужской голос тихий, нежный и такой родной. Девушка не могла сконцентрироваться, головная боль и лихорадка не давали ей ответить. На другом конце собеседник начал беспокоиться, когда вместо ответа он слышал лишь прерывистое дыхание. — Роза? Роза, ты меня слышишь? — голос собеседника в панике дрожал, девушка не реагировала на вопросы, лишь тяжело дышала. — Я уже собираюсь, я сейчас приеду, хорошо? — слышится суета, резкий хлопок дверью, нежность сменилась серьёзностью, голос словно опустился на две актавы. — Вин, мне плохо, — собрав остатки своих сил, Роза сказала свои последние слова перед тем, как созание погрузилось во тьму. Мир вокруг словно растворился, она не чувствовала поверхность своей кровати, всё тело словно обмякло, она не видела ничего перед глазами, а неразборчивый голос стал отдалённым фоновым шумом, который пытался достучаться до неё.