Скиталец

— Внимательно запомни эту картину. Эти слова сказал человек с окровавленным ножом. Возле него в неестественных позах лежали два изуродованных тела. У одного, мужского, была почти отрезана голова. У другого, женского, лицо покрывали глубокие порезы. Папа и мама. Человек, убивший их, смотрел прямо на шкаф, в котором я прятался. *** Одной из семейных традиций было собираться вечером вместе перед телевизором и смотреть какой-нибудь фильм. Папа был заядлым киноманом. У него была богатая коллекция кассет с разными фильмами и мультфильмами. Некоторые фильмы, в основном зарубежные, были озвучены весьма топорно, но это никого не волновало. Каждую неделю он заглядывал в магазин, в поисках новых кассет, чтобы пополнить свою коллекцию. — Сегодня в прокате кинотеатра “Семейный” комедия! — радостно объявил папа, заходя в гостинную с кассетой в руках. Папа был высоким и худощавым. У него были короткие густые темно-коричневые волосы и добрые голубые глаза. Хотя ему было всего 35 лет, на его лице уже были видны первые морщинки, а на носу можно было разглядеть небольшую горбинку из-за очков. — Миша. Я сегодня была на базаре. У них появились твои любимые конфеты! — сказала мама, выходя из кухни с миской конфет в руках. Мама производила впечатление маленькой певчей птицы. Она была невысокого роста и компактного телосложения. Её волосы были окрашенного темно-рыжего цвета. Её любимой прической была каре. Она идеально сочеталась с ее круглым лицом. В её зеленых глазах всегда сверкали озорство и радость. Одета она была в светлое платье в горошек. Она любила такой тип узоров. Мама поставила миску на столик перед диваном. В миске были карамельки, шоколадки, но большую часть занимали маленькие прямоугольные конфеты в желтой обертке с надписью Золотой ключик. — Спасибо мама! — радостно защебетал я, утягивая из миски одну конфету. Немного повозившись со второй оберткой, я закинул ириску в рот. На вкус она была приторно сладкой и приятно тянулась. Сегодня в прокате нашего импровизированного кинотеатра был фильм Голый пистолет. Подождав пока я и мама устроимся на диване, папа нажал на кнопку пуск на старом видеомагнитофоне. На экране телевизора появилось криво сделанное меню с вариантами: “Голый пистолет”, “Голый пистолет: Запах страха” и “Выход”. Папа взял пульт, чтобы включить фильм, но его прервал звук открывающейся входной двери, доносившийся из коридора. Не долго думая, папа бросил пульт на диван и побежал в коридор. Мама поднялась вслед за ним. — Миша спрячься пока в шкафу, хорошо? — обернувшись, прошептала она мне. На ее лице читались напряжение и страх. — Угу, — кивнул я в ответ. Следуя её просьбе, я залез в старый платяной шкаф. Его нам подарила бабушка, когда съехала с этой квартиры. Скрывшись за висящей одеждой, я начал прикрывать дверцы шкафа. Они ужасно скрипели, поэтому я немного замедлился, желая уменьшить издаваемый шум. Дождавшись пока я спрячусь, мама пошла в коридор, вслед за папой. Шкаф стоял сбоку от входа в коридор, поэтому я не мог видеть, что происходит у входной двери. Сидя в шкафу, я слышал только обрывки разговора папы и мамы с незваным гостем. — … такой и … вам надо? — спрашивал папа. В его голосе можно было услышать волнение и раздражение. — Как… дверь? — можно было услышать тонкий испуганный голосок мамы. Тишина. Видимо незнакомец молчал. — Эй ублю…ха! — сорвался на крик папа, но не успел закончить, кашлянул и резко затих. Из коридора донесся звук падения чего-то тяжелого. — А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — последовал оглушительный мамин крик, сопровождаемый частыми звуками шагов, она сорвалась на бег. После чего, последовал сильный грохот. — П-пожалуйста н-н-не надо! — рыдая умоляла мама, всхлипывая при каждом вздохе. — Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет! — последовал ещё один крик, но вскоре она затихла. По моей спине пробежал холодок. Сердце забилось чаще, а на коже проступил пот. По моим щекам начали скатываться слезы. Я прикрыл рот и нос рукой, чтобы не было слышно моё дыхание. Из-за приторно сладкого вкуса конфеты, я почувствовал подступающий приступ рвоты. Выплюнув ириску, я продолжил наблюдать. Секунду спустя из коридора послышались звуки шагов. В гостиную вошел мужчина в рваной одежде. У него были темно-коричневые сальные волосы, которые доходили ему до плеч и грязная неухоженная борода того же цвета. В его руке был большой окровавленный нож. Обведя гостиную взглядом, он тихо произнес: — Бинго. После чего, он посмотрел в сторону шкафа, в котором я прятался. Я сильнее прижал руки ко рту и носу, стараясь не издавать ни звука. Осмотрев гостиную ещё раз, он пошел обратно в коридор. “Кажется, не заметил” — я почувствовал облегчение. Несколько мгновений спустя, я услышал звук, как-будто по земле волокут что-то тяжелое. В дверном проеме появился незнакомец, который тащил за ноги моего папу. Развернувшись спиной к шкафу, он потащил его прямо ко мне Остановившись в паре шагов от меня, он отпустил папины ноги, и издав болезненный стон, выпрямился. На груди папы была единичная колотая рана, вокруг которой расползлось красное пятно. Постояв пару секунду, он зашагал обратно в коридор, чтобы затем вернуться волоча за собой мою маму. Ее лицо застыло в гримасе ужаса. На щеках можно было увидеть следы слез. Она лежала на груди. На её спине виднелось кровавое пятно, окрасившееся часть ее платья в малиновый цвет. Разместив её рядом с папой, перед шкафом, он выпрямился и пошел в сторону входа в коридор. Они напоминали марионеток, которым обрезали нити, соединяющие их с кукловодом. Позы, в которых они лежали были неестественны. Остановившись возле их голов, он резко развернулся на 180 градусов, так чтобы смотреть прямо на меня. Я подавил свой вскрик. Мои глаза бегали по всей видимой области гостиной, чтобы зацепиться хоть за что-то. Я не хотел смотреть ни на маму и папу, ни на него. Не найдя ничего, где я мог бы остановить свой взгляд, я закрыл глаза. По моим щекам продолжали течь слезы. Я мог отчетливо слышать как они капали на деревянную поверхность шкафа. Поняв, что он может это услышать, я прижал свою голову к коленям, свернувшись калачиком. Сидя в такой позе с закрытыми глазами, единственное, что я мог слышать это оглушительные удары сердца. Тук, тук, тук. Оно билось так сильно, словно отбойный молоток, что я мог чувствовать его в своих ушах. “Раз, два, три…”, — я стал мысленно считать интервалы между ударами сердца. Это немного успокоило меня. Но потом я услышал разочарованный стон: — Скорее всего, этого будет недостаточно… — лениво протянул он. Вскоре я услышал хруст костяшек. Не удержавшись, я открыл глаза. Незнакомец присел над лицом моей мамы с окровавленным ножом, и принялся кромсать его. Меня словно окатили холодной водой. Издав приглушенный крик, я с силой сомкнул челюсти, закрыв рот. Зажмурив глаза, я стал считать удары сердца. “Один, два, три…”, — я пытался полностью отгородится от того ужаса, что происходит по другую сторону шкафа. “Меня сейчас здесь нет, меня сейчас здесь нет…” — повторял я про себя, словно мантру. Спустя несколько секунд звуки кромсания прекратились. Я приоткрыл глаза, ожидая, что незнакомец ушел. “Наконец-то это закончилось”, — подумал я. Но спустя мгновение, я увидел как он бьет ножом по папиной шее. Это было похоже на американские горки. Изуродовав маму, он остановился, как бы давая мне передышку, а потом с той же яростью принялся за папу. Он бил папу по шее с такой яростью, что, казалось, что папа был его злейшим врагом. Брызги крови летели во все стороны, окрашивая белые обои в красный цвет. — Так-с, — решив, что этого достаточно, он встал, осматривая результат своих действий. А результатом было два тела: женское с изрезанным лицом и мужское с разорванной шеей. Подняв свой взгляд с тел, он посмотрел прямо на меня. В его зеленый глазах не отражалось вообще никаких эмоций. Его лицо напоминало непроницаемую маску. — Внимательно запомни эту картину, — сказал он, посмотрев в щель между дверцами. Смотря прямо на него, я хотел кричать от ужаса, но не смог издать ни одного звука. Мир перед моими глазами начал плыть, а звуки отдаляться. Силы начали покидать мое тело, а сам я качнулся вперед. Последнее, что я помню - это себя выпадающим из шкафа прямо в кровавое месиво. *** Я очнулся в больничной палате. Произошедшее показалось мне ужасным кошмаром. Я посмотрел по сторонам ожидая увидеть маму и папу, но я был совершенно один. Проходящая мимо моей палаты медсестра увидев, что я очнулся, позвала врача, а сама направилась ко мне. — Привет, как ты себя чувствуешь? — спросила она. Не найдя в себе сил ответить, я уставился в потолок. Поняв, что она от меня ответов не дождется, медсестра понимающе улыбнулась. В палату вошел высокий мужчина в белом халате. Бегло осмотрев меня, он сказал, что у меня нет никаких видимых физических повреждений, чего нельзя было сказать о моем психическом здоровье. Мои веки были очень тяжелыми, я с трудом удерживал на нём взгляд. Увидев моё состояние, он повернулся к медсестре и сказал: — Сейчас лучше дать ему отоспаться. Утром я направлю к нему детского психиатра. — Вас поняла, — кивнула ему медсестра. На выходе к врачу кто-то подошел, видимо, его коллега. — Кто у тебя сегодня? — послышался грубый мужской голос из-за коридора. — Парень. Совсем ещё ребенок, — ответил врач. — Боюсь это тяжелый случай. Вся его семья была убита перед ним. — Уф… — не найдя что ответить, произнес мужчина. — Да, тяжелее некуда. Думаешь Коля сможет ему помочь? — Да, думаю, ему это по силам, — сказал врач. — Он всегда легко находит общий язык со своими пациентами. Я ему даже завидую. И я провалился в сон. Если его так можно назвать. Это была просто пустота, я не видел никаких снов. *** Я проснулся от пробивающихся через окно лучей солнца. Сил во мне было больше, но я всё ещё чувствовал психическое истощение. Мир как-будто утратил свои краски. Осмотревшись, я увидел стоящую рядом с моей койкой тумбочку. На ней лежали стакан с водой и какие-то журналы. В глубине своего сознания я почувствовал дискомфорт от того как расставлены вещи, поэтому я неосознанно потянулся к журналам. Мои руки тряслись, из-за этого было трудно расставить всё правильно, но я, в итоге, смог. Я положил журналы друг на друга в порядке от большего к меньшему, а стакан я разместил в относительной середине свободного, не занимаемого журналами, места. Почувствовав легкое удовлетворение, я постучал по краю тумбочки указательным и средним пальцами 3 раза. После чего, откинулся на койке и направил свой взгляд в потолок. Не знаю сколько времени я разглядывал неровности на потолке, но в мою палату зашел мужчина среднего роста в белом халате. На вид ему было, примерно, 35-40 лет. Посмотрев сначала на тумбочку рядом с моей кроватью, а затем на меня, он улыбнулся. Я же взглянув на него, испытал лишь раздражение. — Привет. Меня зовут Николай Иванович. Я детский психиатр, — начал он. — Вижу тебе пришлось испытать сильнейший стресс и шок. Можно сказать, я тебя понимаю. В его тоне были нотки печали. Он замолчал, оценивая мою реакцию. “Приветствие… Представление… Ожидаемая реакция - ответное представление… ” — в моей голове эхом отзывались обрывки мыслей. Не заметив на моём лице каких-либо изменений, он продолжил: — Сейчас тебе нужно немного отвлечься. Нельзя оставаться в своих мыслях надолго. Можешь назвать свое имя и возраст? — он посмотрел на меня, ожидая ответа. Посмотрев на него, я ответил: — М-меня з-зовут Миша. М-мне 8 л-л-лет, — заикаясь, тихо произнес я. Он был невысоким мужчиной, атлетичного телосложения. У него были короткие темные волосы. На его лице можно было разглядеть легкую небритость. Его зеленые глаза излучали ауру доброты и вежливости, но вместе с тем, в них можно было разглядеть глубокую тоску. Он чем-то напоминал мне папу. На его лице появилась еле заметная улыбка. — Приятно познакомится Миша. Тебе принести воды или может газировку? — Н-н-нет, — я ответил, инстинктивно отводя взгляд. Мне было тяжело долго смотреть ему в глаза. — Что ж Миша, нам предстоит много работы, — сказал он, улыбнувшись мне. *** Убийцу моих родителей так и не нашли.