Часть 1
20 августа 2022 г. в 20:40
Я здесь, Мартин: может, чуть-чуть опоздала
Наполнить твой трюм ароматом весны,
Бренча свою песнь под аккорды гитары -
Признанье в любви. Как осколком блесны
Вошло в моё сердце Невестой из Ездры
Пророчество в душном салоне maman,
Где, клавишам вторя, в окно блещут звезды -
Не ярче болида, что мне просиял:
О том, что нам судьбы свои, как Тристану
С бесстрашной Изольдой придётся сплести -
Теперь просто так от тебя не отстану,
И вместе к могиле с тобой нам идти.
Была я лишь серой потерянной молью,
У Грея - упрятанной птахой, брести
По жизни устав в золочёной неволе,
Как в сказке царевна - всегда взаперти.
А мне ведь тогда улыбнулась Фортуна:
Из праха мы вышли и в прах мы уйдём -
Вселенной спасители, все Сейлормуны,
Прихода Мессии желанного ждём...
Но здесь, где обвила изящной змеёю
Твой бычий хомут серебристая цепь,
Я вдруг осознала, что яму я рою
Навек для двоих - и отправилась в степь
Морей, где блаженством своим разнотравье
Муссонов ведёт нам рассказы о том,
Как радостен тем окоём океанья,
Кто жил до того только тягостным сном.
И в радость услышать знакомый мне запах:
Пьянящей Гаваны родимый букет -
Её табака, благовоний, гитары
Звук нежный под пальмой, где плещет рассвет.
И здесь, где всё дышит такой благодатью,
Что всё безнадёжное просто молчит,
Я рада отдать всё, что выпало знать мне -
Парнишке-матросу, что тихо сопит
Под боком на палубе яхты бессменной:
Я с Греем когда-то такой введена
В чертоги Авроры рабыней пленной,
Задачей, что к иксу была сведена.
И здесь, где вся юность своим ароматом
Дохнёт первобытных суровых страстей,
Изведанных в море, где сумрачным гадом
Подводный дворец был обвит, и костей
Ушедших под воду искателей вечных
Жемчужин в сиянье седой маеты
Тех волн с гребнем пен-позолот белоснежных,
Которых закат золотит, как цветы,
Не счесть, - его тёплых мозолистых дланей,
Скользящих по тросу канатному (так
Мне Грей рисовал на спине своих Маней
Былых незабвенный помадочный знак),
Ещё дышит страсть, и сияет усталый,
Сквозь ворох густых экзотичных лиан
Ресниц его взгляд, полусонный, и, алый,
Бежит по щеке заработанный шрам.
И там, где предплечье набухших сосудов
Само выдаёт первобытную мощь,
Я вижу татуху - в пучине под спудом
Своим, оплетённый в подводную рощь
Растений, спадает изящной виньеткой
На донце запястья седой якорёк:
Немало на этой галере гаржеток
Оставлено было. И мой муженёк
Не ведает, как, утомлённая светом,
Сбежала сабмиссив к забытой мечте -
Одна, в покрывале из жаркого лета,
В безумии странном немой маеты.
Так в далях подзвёздных, у волн изначальных,
Где свет вечных Древ Сильмариллами в плен
Захвачен, блуждала в закатных туманах
В обличьях ужасных сама Лютиэн *.
И, с губ его выпив солёную влагу
Гавайев и солнечных нег Филлипин,
Плеснула в стакан себе пенную брагу,
И, снами забывшись, носилась у льдин
Сознаньем в бреду всей излившейся страсти,
Какой и не знал абьюзер-Доминант,
Отбилась по полной козырною мастью
От тягот судьбы. Вот такой променад
Под носом мартышки из фильма про Джека ** ,
Что вырвала в самый последний момент
Из клада - как символ забытого века -
Быть может, и лучший медак из монет.
_______________________________
* намёк на историю Лютиэн из толкиновского "Сильмариллиона": "...Но Лютиэн услышала его и запела в ответ, держа путь, нежданная, по диким землям. Ибо Хуан, вновь давший согласие нести ее на себе, мчался с ней по следу Берена. Долго размышлял он, как облегчить опасность, нависшую над теми двумя, кого он любил. И вот он свернул к острову Саурона и там разыскал жуткие личины волка Драуглуина и летучей мыши Ту́рингветиль. Она была посланницей Саурона и имела обыкновение летать в Ангбанд в облике летучей мыши-кровососа. На сочленениях ее громадных крыльев были железные когти. В этих мерзких личинах Хуан и Лютиэн пробирались через Таур-ну-Фуин, и все живое бежало пред ними... Тогда понял Берен, что невозможно отделить Лютиэн от рока, что тяготеет над ними обоими, и более не переубеждал ее. По совету Хуана он чарами Лютиэн облачился в шкуру Драуглуина, а она — в крылатую оболочку Турингветиль. Как две капли воды стал Берен похож на волколака, только глаза его сияли сурово, но ясно; и ужас метнулся в них, когда он увидел с собой летучую мышь, закутанную в складчатые крылья. Затем, испустив вой, он прыгнул с холма, а летучая мышь, описав круг, взмыла над ним".
** "Пираты карибского моря", сцена, где макака стащила одну из монет, что сделало её бессмертной и неуязвимой.
Будете копировать на другие сайты, хотя бы уточните, что Шальнов накатал. Полагаюсь на порядочность.