Любовь - это сладость

      Несчастный случай, чрезвычайная ситуация — когда что-то из этого происходит, начинается паника, иначе говоря, хаос. В школе прогремели выстрелы. Скорая помощь уже на подходе.       И вот подъезжает первая. Привезли мужчину.       — Что с ним?       — Мужчина, 54 года. Пулевое ранение в плечо. Кровопотеря около двухсот. Также небольшое сотрясение мозга.       — Хорошо, завозите. Максим Максимович, он ваш, — сказала коллеге-врачу травматолог-ортопед.       Скорая помощь уехала, но за ней приехала вторая. В ней был ребёнок пятнадцати лет.       — Что с ним? — спросил детский хирург Аркадий Васильевич.       — Два пулевых ранения, одно в живот, другое в ногу.       — Хорошо, он мой, заезжайте.       Третья машина не заставила себя ждать. Привезли также ребёнка, но уже постарше, лет семнадцати. Пулевых ран не было, но у мальчика было много синяков и порезов.       — Парень, 16 лет. В перестрелку не попал, но защитил свою одноклассницу. В результате его выкинули в окно второго этажа. Давление хорошее, в пределах нормы, но вот сатурация начала понижаться.       — Хорошо, спасибо, заезжайте, этого я беру на себя. А где девочка?       — Ее везут, но она более-менее в хорошем состоянии.       — Вот и славно, поехали, — завезя, мы повезли в третью смотровую.       На теле я наблюдала много порезов, видимо, от стекла в окне, также виднелись два вывиха и один открытый перелом. Провела хирургическую обработку. Дальше я приказала готовить операционную. А тем временем я ожидала приезда родителей. Минут через 15-20 они прибыли. Они были очень сильно потрясены, но всё же заполнили все «согласия».       Медсестры суетились как пчёлы в улье. А я тем временем занималась документацией этого ребёнка. Закончив всё как можно скорее, вышла из ординаторской. И, как назло, наткнулась на интернов. Мне не хотелось с ними общаться, но, заметив, что среди них нет Артёма, любопытство взяло вверх:       — А где ещё один? Сокурсник ваш, — к моему удивлению, вызвался ответить парень в очках, ростом где-то метр шестьдесят.       — А зачем вы интересуетесь? Он больше не ваш интерн, — меня его слова задели, но показывать это совсем не хотелось.       — Да просто хотелось узнать, он убежал в слезах или нет.       — Артём? И чтобы он заплакал? Не смешите меня. Вы его совсем не знаете, чтобы так говорить, — сказала миловидная девушка лет двадцати трех.       Я уж было хотела возмутиться в ответ, но тут неожиданно появился заведующий отделением хирургии — Федор Степанович. Ему в этом году исполняется ровно пятьдесят. Немного сутулый, но всё же опрятно выглядит. На голове виднеется парочка седых волос. Неудивительно, ведь для поддержания порядка в больнице нужны стальные нервы. Лицо в морщинах, на переносице очки в круглой оправе.       — Что тут происходит? Почему вы столпились возле ординаторской? Вам что, больше заняться нечем, кроме как докучать Екатерине Владимировне? А ну живо за работу! — интерны убежали, им было всё понятно с первого раза. Я лишь облегчённо выдохнула. — Здравствуйте, не переживайте, я уверяю, они вас больше не побеспокоят.       — Здравствуйте, спасибо, что выручили меня. С меня должок, — я мило ему улыбнулась в знак благодарности.       Дальше мы болтали о работе, но у меня было предчувствие, что кто-то следит за мной. Это ощущение было очень сильным, настолько, что мне постоянно приходилось оборачиваться. На телефон пришло уведомление, что пациент и операционная готовы. Мне более некогда было обращать на это внимание, поэтому я поспешила в операционную, где уже лежал пациент на операционном столе. Анестезиологи вводили лекарство, которое погружало человека в наркоз. После того, как ребенок заснул, я приступила к правлению кости. По-хорошему, мне не помешал бы ассистент, но раз уж ушли мои интерны, то приходилось справляться самой; мои коллеги меня недолюбливают и сторонятся. Обговорив предварительно с родителями, мы решили использовать титановые штифты. Операцию предстояло делать около часа. Работы было много для одного человека. И где-то в середине пути, усталость дала о себе знать. Выполнять работу за двоих было сложно, но ещё сложнее было спасти ногу парню. И где-то уже через полчаса штифты были установлены, кость на месте, рана зашита. Пациент был в удовлетворительном состоянии. Сделав обработку рук, я направилась на улицу подышать свежим воздухом.       Рядом со зданием была аллея, там были лавочки. Туда-то я и направилась. Присев, я медленно выдохнула. Если бы операция продлилась хоть на минуту дольше, всё бы пропало. Мои руки потряхивало, как при треморе. Дрожь лишь немного спустя ушла. Я уже собралась обратно в больницу, как неожиданно сзади кто-то подошёл и сказал:       — С вами всё хорошо? — голос был знаком, но всё же я обернулась и увидела Артёма.       — Ты что здесь забыл? Работы, что ли, нет?       — Есть. Но всё же, как я и сказал, мне хочется работать с вами.       — Да почему ты от меня никак не отстанешь? Признайся, ты, поди, поспорил с друзьями, что добьешься со мной работы. Я ведь права? Если так, то иди скажи, что ты выиграл пари и просто оставь меня в покое, — его лицо выражало смущение. Видимо, я угадала, не мог же он просто из фанатизма меня преследовать?       Мой телефон завибрировал. Позвонила медсестра:       — Екатерина Владимировна. У пациента, которого вы прооперировали, начался отек Квинке.       — Что? На что?       — Не знаю. Возможно, на антибиотик. Он капался внутривенно.       — Хорошо, оказывай первую помощь, я бегу.       — Что случилось? — спросил Артём.       — У моего пациента начался отек Квинке. Мне некогда, я побежала, — как ни странно интерн лишних вопросов больше не задавал, а лишь побежал со мной.       Я медсестре сказала развести дексаметазон. Благо у мальчика стоял внутривенный катетер. Через минуту медсестра прибежала и стала вводить препарат, а я тем временем наблюдала за грудной клеткой, пульсом, давлением и сатурацией. К счастью, отек пока не затронул гортань. Но я слишком рано расслабилась, и уже через три минуты пациент не мог дышать, выхода не оставалось, кроме как сделать трахеостомию. Артем без лишних команд знал, что нужно делать. Он сразу же подал мне скальпель. Я немедленно сделала разрез в трахее. Дальше в моей руке оказалась трахеостомическая трубка. Она была введена и закреплена, далее я подключила мешок Амбу, нажимая при этом 1 раз в 4 секунды. Мы повезли пациента в палату интенсивной терапии. Там уже подключили к аппарату ИВЛ. Состояние пациента стабилизировалось.       «Да уж ну и денёк сегодня», — подумала я.       Как позже выяснилось погибли пять человек, в том числе и террористы. Пострадавших всего шестеро. Двое не сильно пострадали, их осмотрели и отправили домой. Все остальные в тяжёлом, но уже стабильном состоянии.       После смены я еле передвигалась, но всё же вышла на парковку; возле моей машины кто-то стоял. Я подошла поближе и увидела Артёма.       — А ты всё никак не отстанешь от меня. Что ты хочешь? Что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое?       — Не отстану, потому что я хочу у вас обучаться.       — Почему я? Я не суперхирург, чтобы у меня учиться. Есть врачи намного профессиональнее.       — Я знал, что вы не вспомните. Мне было шестнадцать, когда я впервые вас увидел. Вы были в то время интерном в экстренной хирургии. Именно вы спасли меня, и лишь благодаря вам я здесь, поэтому и хочу у вас обучаться. — Он был серьезен, но всё же на его лице виднелась легкая улыбка.       «Этот парень не перестает меня удивлять», — лишь эта мысль крутилась у меня в голове.