Женские персонажи Легендариума.

      Часто приходится слышать мнение о том, что у Толкина мало активных женских персонажей и что положение женщин в Легендариуме даже у эльфов ниже, чем положение мужчин (в частности, эльфийки не могут обладать королевской властью). Тут, на мой взгляд, надо исходить из того, что Толкин как филолог работал в первую очередь с текстами по античной, «варварской» («Темных Веков») и средневековой Европе, и свой мир придумывал не с потолка — и сравнивать его мир не с неким гипотетическим идеалом равноправия, а в первую очередь с теми текстами, с которыми ему доводилось работать.       Начнём с принципа «женщина не может быть королём» у эльфов. Насколько я понимаю, у скандинавов в целом бытовало представление о том, что женщина не может обладать королевской властью и, более того, осуждалась передача королевской власти по женской линии (рекомендую посвященные этому лекции скандинависта Успенского на YouTube) — даже королевский бастард имел больше прав на трон, чем законнорожденная дочь короля. Да и у других германцев эпохи «тёмных веков» женщина могла влиять на политику, но не могла занимать трон сама. У Толкина, для сравнения, по крайней мере передача королевской власти по женской линии у эльфов возможна (истории Лютиэн и Идриль), да и Галадриэль, несмотря на наличие мужа Келеборна, фактически правит Лориэном.       Далее. У Толкина (по крайней мере, у эльфов-синдар — подобных практик у эльфов-нолдор я, если честно, не припомню) отец может запереть свою дочь, столкнувшись с неповиновением с её стороны (история Тингола и Лютиэн), но в истории Эола отец угрожает сделать то же самое и с сыном, причем в гораздо более резкой форме (Эол угрожал Маэглину заковать его в цепи, если тот продолжит искать общения с роднёй матери из нолдор). То есть подобные практики отражение не приниженного положения конкретно женщин, а скорее патриархального (в смысле власти pater familias, отца семейства) характера жизни многих народов мира Толкина. Опять же, такие моменты Толкин взял не с потолка — у некоторых народов (иудеев, римлян) pater familias обладал даже властью над жизнью и смертью членов семьи. При этом поступки Эола и Тингола не одобряются.       В германской литературной традиции есть образ девы-воительницы, которая иногда может быть даже правительницей целой страны — как Брюнгильда в «Песни о Нибелунгах». Но при этом Брюнгильда кончает довольно плохо — Гунтер и Зигфрид побеждают её, Гунтер берёт в жены, а Зигфрид лишает сил, одолев в поединке (в целом германская традиция не очень хорошо относилась к образу женщины, обладающей властью — см. образ Брунгильды и Фредегонды во франкских хрониках). У Толкина также есть дева-воительница, являющаяся в то же время правительницей страны — Халет, которую в битвах сопровождает гвардия амазонок. В отличии от Брюнгильды, она так и не выходит замуж и остаётся правительницей своего народа, приведя его в новый дом — Бретиль. При этом путь в Бретиль был труден и многие люди её народа во время перехода роптали, некоторые даже по дороге отбились от народа Халет и поселились в других местах, но в целом благодаря своей силе воли Халет удавалось убедить большинство соплеменников следовать за ней.       В этой связи стоит сравнить ту же Лютиэн с её мифологическо-литературными прототипами — нимфой Эвридикой из легенды о Орфее (и королевой Эуридис из средневековой «адаптации», «Сэр Орфео») и Олвен из «Килуха и Олвен». Оба этих женских персонажа — по большому счёту абсолютно пассивные «трофеи для героя». Лютиэн — персонаж какой угодно, но только не пассивный. При этом примечательно, что ещё в версии «Книги Утраченных Сказаний», где Берен по большому счёту персонаж комический (одна лишь сюжетная линия с рабством на кухне у Тевильдо чего стоит), Тинувиэль выступает в качестве активного женского персонажа (достаточно взять сцену, где она хитростью заманивает Тевильдо к Хуану). То есть в целом Толкин добавил женскому персонажу активности и способности к самостоятельным действиям сравнительно с прототипом.       То же самое можно сказать про Идриль. Гондолин у Толкина определённым образом запараллелен с Троей (великий город, павший в результате предательства), а Идриль в этой аналогии соответствует Андромахе, жене троянского царевича Гектора. Андромаха в легенде о Трое — персонаж абсолютно пассивный и, главное, столь же несчастный: Гектора убивает Ахилл, а её саму насилует сын Ахилла Пирр-Неоптолем, заодно убивающий её сына Астианакта и делающий Андромаху своей наложницей (а у Еврипида в «Андромахе» позднее её с сыном Молоссом пытается убить жена Пирра-Неоптолема, дочь Елены Гермиона). У Толкина Идриль, дочь короля Гондолина Тургона и жена человека Туора — умная женщина, не последнее лицо в городе (наравне с отцом Тургоном и кузеном Маэглином), тайно строит подземный ход из Гондолина, по которому в итоге его выжившие жители спасаются после нападения Моргота. Перешедший на сторону Моргота Маэглин пытается завладеть ею и убить её сына Эарендиля (ср. с Пирром-Неоптолемом, насилующим Андромаху и убивающим её маленького сына), но Идриль сопротивляется ему, а подоспевший на помощь Туор сбрасывает Маэглина с городской стены. В итоге спасшиеся Туор и Идриль живут в Гаванях Сириона, а потом уплывают на поиски Валинора (и, по некоторым версиям, Туор там получил эльфийское бессмертие). То есть Идриль у Толкина сравнительно со своим мифологическим прототипом не только более активная, но и более счастливая судьба. Кроме того, в версии «Книги Утраченных Сказаний» Идриль видит вещий сон, предвещающий предательство Мэглина — то есть, видимо, она способна предвидеть будущее.       Впрочем, отчасти Идриль можно соотнести не только с Андромахой из легенды о Трое, но и с Гвиневерой артурианской традиции. Хотя она выступает как дочь, а не жена Тургона (но при этом она наследует «ваниарскую» внешность жены Тургона, покойной Эленвэ), в целом в ранней версии (из «Книги Утраченных Сказаний») сюжет о предательстве Мэглина, будущего Маэглина, в плане образа «племянника короля — предателя» напоминает образ Мордреда из Артурианы (одной из движущих сил его предательства стало влечение к Гвиневере — в частности, эту версию Толкин использует в собственном «фанфике» по Артуриане, «Смерти Артура», где, кстати, Гвиневера изображена им в довольно недружественном ключе). Вместе с тем, Гвиневера и Идриль — очень разные героини: Идриль искренне любит Туора и верна ему, а также заботится о судьбе Гондолина, в то время как Гвиневера изменяет Артуру с Ланселотом (в ранних версиях — с Мордредом, причем даже рождает ему двух сыновей), что и приводит к гибели Камелота. Гвиневера в итоге, потеряв всё (её дети от Мордреда, упомянутые в ранних версиях, по-видимому, были убиты), уходит в монастырь, в то время как потомки Идриль правили сперва Нуменором, а потом Арнором и Гондором (более того, с учётом «чёрных нуменорцев» кто-то из потомков Идриль мог засветиться и на стороне Саурона).       Ниэнор / Ниниэль, несчастную сестру-жену Турина Турамбара, можно сравнить с сестрой Куллерво, героя финно-угорских легенд, с которой он совершает инцест по незнанию. Но в случае истории Куллерво его сестра — персонаж абсолютно проходной, с которой Куллерво встречается лишь в одной сцене (в которой соблазняет её, что приводит к её гибели). У Толкина Ниэнор обладает удивительной смелостью, отправляясь на поиски брата вместе с воинами Дориата (не отступая даже перед лицом Глаурунга) и до последнего поддерживает своего мужа, даже когда Брандир уговаривает её бежать. Мать Ниэнор, Морвен, также предстаёт как женщина с сильным характером (долгое время оставалась в Дор-Ломине, не желая жить приживалой при дворе Тингола), причем Бродда, предводитель захвативших Хитлум истерлингов, так и не решился причинить ей зло из страха перед ней как «ведьмой». Родственница Ниэнор и Морвен, Аэрин, силой взятая в жены Броддой, продолжала помогать сородичам, пользуясь положением жены нового правителя, хотя тот регулярно её наказывал (в том числе — при помощи физического насилия) за это.       Интересно также проследить, как развивался образ Эльвинг, внучки Лютиэн и супруги Эарендиля. В «Книге Утраченных Сказаний», на ранней стадии формирования толкиновской мифологии, это просто «жена Эарендиля», о которой мало что сказано. Зато потом её образ сильно углубился (особенно на фоне образа самого Эарендиля, который в поздних версиях во многом поблек после того, как Толкин убрал сюжеты вроде его победы над Унголиантой, сделав Эарендиля в первую очередь ходатаем, просящим Валар о помощи) — она приносит Эарендилю Сильмарил (без которого тот бы не добрался до Валинора) и повлияла на решение тэлери предоставить свой флот, чтобы перевести армию Валар и эльфов Амана для войны с Морготом. Кроме того, Эарендиль предоставил ей выбирать для них обоих между эльфийской и человеческой судьбой — и принял её выбор, когда та выбрала для них обоих судьбу эльфов, хотя сам Эарендиль больше склонялся к судьбе людей. В целом пары «Туор-Идриль» и «Эарендиль-Эльвинг» могут быть охарактеризованы как пары, в которых муж уважает свою жену и прислушивается к ней.       Также стоит рассмотреть пример Нуменора. Как известно, в Нуменоре (как в имперской Британии, с который Толкин поздний Нуменор недвусмысленно сравнивал, в чём сказывалось его недовольство развитием английской истории после падения католицизма в стране) были правящие королевы. Королевы эти нарисованы не слишком привлекательно — Тар-Анкалимэ показана как женщина с деспотическими наклонностями, Тар-Ванимельдэ как марионетка на троне, а Тар-Мириэль и вовсе лишилась (тем или иным путём — тут у Толкина версии расходились, от принуждения со стороны будущего мужа до брака по любви) власти в пользу кузена Фаразона, доведшего Нуменор до уничтожения. Эрендис, жена Тар-Алдариона и мать Анкалимэ, также женщина с не слишком симпатичным характером (с другой стороны, в её конфликте с мужем отчасти был виноват сам же Алдарион, регулярно оставлявший жену ради своих странствий по морю).       С другой стороны, толкиновский посыл этой истории может быть глубже, чем кажется. Женщины-королевы были для Нуменора «плохими» правителями — но, с другой стороны, до чего его довели в итоге «хорошие» (тот же Ар-Фаразон объективно был величайшим монархом в истории Нуменора, завоевавшим мировую гегемонию)? Насколько можно судить ещё по истории Эрендис, нуменорские женщины были домоседками и не поддерживали колониальную экспансию в Средиземье — а ведь именно превращение Нуменора в империю, по идее Толкина, в конечном итоге, привело Нуменор к изменению не в лучшую сторону (хотя и позволило ослабить власть Саурона в Средиземье). Если читать критические наблюдения Эрендис о нуменорских мужчинах из «Алдариона и Эрендис», то трудно отделаться от того, что многие из них соответствовали истине — в том числе в глазах самого же автора, придумавшего историю Нуменора:       «Мужчины Нуменора — наполовину эльфы (говаривала Эрендис), в особенности же высокородные; они ни то и ни другое. Дарованная им долгая жизнь морочит их, и ищут они в мире, чем бы потешиться, — сущие дети разумом, покуда не настигнет их старость, — а тогда многие из них всего лишь уходят играть с улицы в дом. Они обращают свои забавы в дела великой важности, а дела великой важности — в забаву. Им хотелось бы быть сразу и мастерами, и мудрецами, и героями; и женщины для них, что огонь в очаге — пусть его поддерживают другие, покуда не устанут они к вечеру от игр. Все создано, чтобы служить им: холмы — чтобы добывать камень, реки — чтобы давать воду или крутить колеса, деревья — на доски, женщины — для телесных нужд, а ежели хороши собой, то пусть украшают стол и очаг; дети же нужны, чтобы возиться с ними от нечего делать — однако с не меньшей охотой поиграли бы они со щенками своих гончих. Ко всем они милостивы и добры, веселы как жаворонки поутру (если светит солнце), ибо никогда они не гневаются, если без того можно обойтись. Они полагают, что мужам должно быть веселыми, щедрыми, как богачи, раздающие то, что им самим не надобно. И в ярость они впадают лишь тогда, когда внезапно осознают, что помимо их воли в мире есть и другие. И тогда, если кто–то осмелится противостоять им, они делаются безжалостны, словно морской ветер. Вот как все обстоит, Анкалиме, и не нам это изменить. Ибо мужчины создали Нуменор: мужи, те самые, воспеваемые ими герои древности, — а о женах героев мы слышим реже, разве лишь то, что оплакивали они гибель своих мужей. Нуменору было назначено стать местом отдыха после войны. Но, устав от покоя и мирных забав, мужчины вскоре вернутся к своей великой игре: кровопролитию и войне».       Разве Эрендис не оказалась права в долгосрочной перспективе?       Возвращаясь к Первой Эпохе и эльфам, стоит отметить таких героинь, как Анайрэ и Эарвен, жены Финголфина и Финарфина. Анайрэ не ушла с мужем в Средиземье не из верности Валар (как, например, Нерданэль или жена Куруфина), а потому, что решила остаться со своей подругой Эарвен. То есть в целом в этом сюжете выражена идея, что у женщины могут быть какие-то другие интересы, кроме мужа и детей.       Отдельно хотелось бы поговорить про такую героиню Толкина, как Нерданель. О ней прямо сказано, что она не входила в число красивейших эльфийских женщин, но при этом обладала умом и мастерством. При этом можно предположить (если рассуждать о этимологии имени «Нерданэль»), что при этом Нерданэль была довольно физически сильной женщиной — возможно даже «мужеподобной», по-мужски сильной, как Галадриэль в юности: «Editor and linguist Patrick H. Wynne has suggested that the element nerd- in Nerdanel perhaps derives from nerdo («large, strong man»), noting that the name «might refer to her strength of body and mind, and her pursuits of crafts more commonly practiced by men»[1]. В целом Нерданэль у Толкина совмещает роль жены и матери (у неё и Феанора было больше детей, чем у остальных эльфов) с личными интересами, такими как скульпторство.       Также известно, что Нерданэль была одной из немногих, кто имел на Феанора влияние (Феанор до конфликта с ней по вопросу о отношении к Валар прислушивался к её советам). Для сравнения — собственный отец Феанора, Финвэ, которого Феанор вроде бы любил больше всех других своих близких, на своего сына, по-видимому, особого влияния не имел, поскольку нигде не видно, что он поддерживал планы сына по организации переселения нолдор из Валинора (напротив — после того, как Феанор развернул пропаганду на этот счёт, он, встревоженный, собрал совет, завершившийся угрозами Феанора брату). При этом Нерданэль дружила с мачехой Феанора, Индис (которую сам Феанор не любил) и в последующем конфликте внутри нолдор встала не на сторону мужа. Всё это говорит о ней как о достаточно самостоятельной и при этом пользующейся авторитетом женщине.       Тут интересно снова поговорить о такой теме, как «первоисточники» Толкина. Одним из мифологических персонажей, повлиявших на образ по крайней мере «раннего» Феанора, был, бесспорно, кузнец Вёлунд[2]. Если мы возьмём сюжеты о его личной жизни, то о первой его жене, лебединой деве Хервёр, которая позднее его покинула, толком ничего не известно, а история его отношений с дочерью взявшего его в плен короля Нидуда Бёдвильд и вовсе довольно сомнительна в моральном плане: по одной версии Вёлунд изнасиловал Бёдвильд, по другой — соблазнил, но в обеих версиях он сделал это в рамках своей мести Нидуду (у которого он убил двух сыновей, братьев Бёдвильд), причем позднее он сбежал от Нидуда и бросил Бёдвильд. В любом случае история отношений Феанора и Нерданэль выглядит куда более здоровой, чем история отношений Вёлунда и Бёдвильд.       Нельзя не упомянуть и о том, что у Толкина присутствует мотив, что Мириэль, мать Феанора, обладала стойким нравом и умением стоять на своём (это качество Феанор унаследовал от неё), а также что характер Феанора изменился не в лучшую сторону во многом именно потому, что он оказался лишен материнского воспитания в силу ухода Мириэль в Мандос вскоре после рождения Феанора. Также Мириэль фигурирует как талантливая вышивальщица, которая, собственно, и изобрела соответствующее искусство.       С другой стороны, некоторые толкиновские сюжеты в плане судьбы их героинь меня откровенно огорчают. Приведу один пример. Мне очень нравится образ такой героини Толкина, как Арэдель, сестра Тургона и мать Маэглина. Она обладает свободолюбивым и смелым нравом (одно её путешествие через Нан-Дунгортэб, лес, полный пауков-убийц, чего стоит) и достаточно независима по натуре (скажем, следуя за братом Тургоном, в то же время дружит с кузенами-феанорингами, которых сам Тургон не любит). Если перейти на уровень мифологическо-литературных архетипов, то она соответствует образу девы-охотницы, которые часто встречаются, например, в античной традиции (начиная от богини Артемиды и заканчивая Аталантой). Но финал истории Арэдель, к сожалению, трагический (причем не в том смысле, как у других нолдор, погибших доблестной смертью на войне с Морготом) — она попадает в жены к эльфу предельно сомнительных моральных качеств (Эолу), который не выпускает её с сыном из своего дома и в итоге убивает её саму. С другой стороны, к сожалению, тут отражена вполне реальная жизненная коллизия из серии «любовь зла — полюбишь и козла».       Ещё, если честно, жаль, что Толкин не прописал подробнее образ жены Тургона, Эленвэ. Если судить по немногим известным фактам, она должна была по части смелости и независимого нрава не уступать сестре мужа — принадлежа к числу ваниар, наиболее преданного Валар эльфийского народа, она в то же время вместе с Тургоном примыкает к Исходу Нолдор, уже зная о Проклятии Мандоса. При этом ничто не мешало ей остаться в Валиноре, как это сделали жены многих нолдор — но она пошла вместе с Тургоном (и погибла в походе). Опять же, у Толкина дети обычно наследуют качества своих родителей — а Идриль, дочь Эленвэ, как я уже писал, предстаёт женщиной умной и решительной. [1] https://tolkiengateway.net/wiki/Nerdanel [2] См. статью Екатерины Лебедевой «К вопросу о ранней истории персонажей: Феанор»: http://www.tolkien.spb.ru/Pal-65.pdf