Mind control

«Лулу, открой последнюю страницу. Я люблю тебя». Прикрепив стикер к обложке, Чжи Ён кладет блокнот под дверь. Он уходит, так и не решившись постучать, и засыпает в гостиной. Новый день встречает его наглой мордой Гахо. Пес нежно тычется в хозяйский нос, слизывает с него остатки тяжелого сна. Толком не проснувшись, первым делом Чжи Ён улыбается, бормочет что-то, грозит питомцу невнятной расправой и треплет его за ухом. А потом открывает глаза. Залитая солнцем гостиная, нерасправленный диван... Вчерашняя ночь наваливается на него во всех подробностях. Чжи Ён прислушивается. Тихо. Очень тихо. Слишком тихо. Вверх по лестнице на негнущихся ногах. На последней ступеньке он почти задыхается. Взгляд цепляется за чуть приоткрытую дверь, спотыкается о блокнот. Нетронутый, незамеченный. Будто оброненный второпях. Забытый. Прижимая его к груди, Чжи Ён осторожно толкает дверь. Он сканирует спальню внимательным жадным взглядом и регистрирует каждую убийственную деталь, отмечает аккуратно застеленную кровать и останавливается у разинутой пасти шкафа. Он живой, скалится на него пустотой, и Чжи Ён совсем не удивляется, только сердце все равно замирает, сжимается — болезненно — и не хочет, ни в какую не хочет больше стучать. Чжи Ён повисает на ряде вешалок и, скомканный, ложится в ящики. Падая на колени и утыкаясь лицом в ладони, он весь крошится на пол и плачет, содрогаясь всем телом, совсем беззвучно. Су Хёк находит его еле различимым в темноте силуэтом. - Чжи Ён? - включив в комнате свет, нагибается парень. - Чжи Ён, - Су Хёк прикладывает холодную руку ко лбу и легонько трясет его за плечо. - Что случилось? - Она ушла, - едва поднявшись, Чжи Ён заваливается на бок, роняя голову другу на колени, и тот неловко обнимает его, ласково гладит по волосам. - Все будет хорошо, - говорит Су Хёк и сам себе не верит. По сигналу тревоги его тянет из сна назад. Чжи Ён спит. Очень крепко зажмуривается, ныряет под одеяло с головой, но сколько ни притворяйся, утро опять начинается. Все равно начинается без нее. Если не будильник, то звонит телефон, там, за дверью — Су Хёк. Бесполезно прятаться от себя. Квон выгуливает Гахо, а Ли — его. Слишком много света, слишком много слов, слишком много людей. Какое-то дурное кино. Среда или суббота, он ждет, когда закончится этот день, но новый опять начинается. Без нее. Чжи Ён вливается в будни очередной порцией кофе, сливается с бурным потоком лиц, но все они становятся похожи на одно — ее. Будто случайно завязывается стих, а потом другой. Чжи Ён работает, он так привык. Он слышит ее голос, или ему кажется, что оно — так. Она где-то есть, эта мысль становится навязчивей день ото дня. Она где-то есть. Живет и дышит. И не помнит его. Он ни с кем, ни за что, ни разу не вел торги, а теперь — сам с собой, каждую ночь, за каждый вдох. Ему хочется пить и он пьет, много, до зеленых фей, и неважно, куда там потом занесет, к кому прибьет. В его доме шумно, но соседи не жалуются, приходят в гости — на вернисаж. В его доме больше не пусто, суетно, многоголосно и разноцветно. Карнавал. Кто-то с ним говорит, держит его за руку, а он мысленно только с ней. Чжи Ёну страшно, он затыкает тишину разношерстной толпой. Он немеет и, кажется, у него больше нет на все это сил, хочется выгнать всех и до смерти, до дрожи хочется петь. И он поет для них — говорит вот так с ней. Квон Чжи Ён зажигает так, что не стыдно сгореть, вот он и горит. В аду. Всеобщий любимчик, веселый мальчик, сочиняющий грустную музыку ночами, полными дыма от сигарет. Он играючи высекает золото из-под пальцев — проверять никому ведь и в голову не придет, а он затерся уже до дыр, там, под сколами, где сходят все пробы. Только Су Хёк сидит рядом — ему смотреть на это не по себе, но он не может подобрать слова и никак не улучит момент. А Чжи Ён не знает, где она, ему просто очень нужно говорить с ней. Хоть так. Он по-прежнему вежлив, но все больше несдержан, он теряется где-то по пути из крайности в крайность. Он теперь знает цену — теперь всему. Он застрял где-то между, подвешенный в полусвете и полутьме, полуискренности, полуправде. Вроде рад он, а вроде... И вроде рядом, вроде — сам по себе. Не против, но и не за. Вроде так решил, а вроде — совсем иначе. Он до боли сжимает пальцы, вот сейчас он скажет, и вон — все, наконец-то, выйдут. Чжи Ёну по-прежнему больно. Видеть ее во снах и собирать их по лоскутам. Будто это нормально, думать, что она рисует их со скуки, и умирать от этой мысли, разваливаться на ходу. У его безумия глаза того темного, карего цвета и вместо Гахо — ветер на поводке. Будто это так просто — знать, что значит вечность. И ждать чего-то, когда нечего ждать. Бродить по собственному дому, как по «нехорошей квартире», кружить бесконечно, задевая углы, натыкаясь в зеркале на себя. Разве что на себя. Забывать, в каких комнатах какие таятся до времени вещи, забывая, что их давно уже там нет. Будто это так просто — сказать: я больше так не играю, так просто — решить: все это глупо. Вот только он помнит. Не хочет, но помнит каждое слово — пунктиром от нежности и до острых, до ножевых. Ему не надо тепла от чужих огней. Чжи Ён любит холод. Не надо и дружеского плеча. Не нужно всех тех, кто мог бы стать «после» и «вместо» — она ведь лишь груда бумаг у него в столе, показывай им хоть сейчас. Не нужно и тех, кто подпер бы обвалы стен, он любит ту, что к нему — навсегда — спиной. Моя, не-моя, немая, полувыдуманная и мнимая. Родная. Он сходит на нет кусками. Чжи Ён вроде есть, а вроде как — его больше нет. - Ничто не помогает, - устало признается Чжи Ён. - Когда ты в последний раз говорил с директором? - Су Хёк заходит издалека. - Не начинай, - кривится Чжи Ён. - Ты не пробовал... - все-таки решается Су Хёк. - Я не могу писать, - морщится Чжи Ён. - Конечно, можешь. В отличие от всех остальных чмо с разбитым сердцем, ты можешь написать о своем, - Су Хёк толкает его плечом. - И кто захочет читать об этом? - Много, кто. Почему нет? Это отличная история. - Люди подумают, что я псих, - вздыхает Чжи Ён обреченно. - Нет, - качает головой Су Хёк. - Все будут думать, что это выдумка. Чжи Ён, наконец, разрешает себе зайти в эту комнату. Методично вырывая листы, он отдает последнюю молчаливую дань черным траурным чернилам. Он так долго без цели скользил по краю, оступался нарочно и без сомнений, и теперь выжигает написанное и несказанное, вырывает скорбное и развевает тоскливое, пускает все разом — пеплом по ветру, как требует разум. Чжи Ён открывает ноутбук. Он проводит много времени в подаренном Чан Мином кресле. Кто бы мог подумать — деревянный монстр так странно, уродливо красив. За окном морозно и свежо, и за долгое время в голове у Чжи Ёна ясно. Ветер листает холодные белые дни, разнося на четыре стороны больше и больше снега. Слова прорастают из-под него — едва, и в начале Чжи Ён держит их — все в горсти, все до единого. Все, что было с ним, и чего никогда не было. «Это правдивая и невероятная история любви всей моей жизни. В надежде, что она не будет читать это и упрекать меня, я умалчиваю множество деталей: ее имя, официальные сведения о рождении и любые опознавательные родинки или шрамы. И все же, я ничего не могу с собой поделать, и пишу это для нее. Чтобы сказать ей: «Прости меня. За каждое слово, что я написал в попытках изменить тебя. Я сожалею о стольких вещах. Я не мог разглядеть тебя, когда ты была здесь, и только теперь, когда ты ушла — я вижу тебя везде.» Кто-то прочтет и скажет, что так не бывает, но влюбиться — значит поверить в чудо. Это акт волшебства. Как и то, что изложено на бумаге. Мне еще далеко до великих, но и я был свидетелем чего-то очень редкого и поистине удивительного. Любой писатель подтвердит, в состоянии абсолютного счастья слова исходят не от тебя, а сквозь тебя. Она пришла ко мне — целиком и полностью — сама, и мне просто повезло ее поймать...» - Это прекрасно, друг мой, - говорит Ян Хён Сок, закрывая книгу. Автограф-сессия и чтения остались позади. Чжи Ён немного устал и лежит на диване, не скрывая улыбки. - Спасибо, хён. - Знаешь, я не думал, что мое задание приведет к таким результатам, - усмехается мужчина. - Я знаю, - хмыкает Джи, - Вы надеялись, что написав об этом, я пойму, что это лишь выдумка. Навоображал себе ее. Но дело в том... - повернув к нему голову, говорит парень, - что мне не нужно искать во всем этом смысл. Мне не важно, есть этому объяснение или нет. Я хочу, чтобы Вы поверили мне на слово, Хён Сок-ши. Просто решитесь, попробуйте представить, что это могло случиться. Для меня. - Я постараюсь, - соглашается господин Ян после некоторого молчания. Вытягиваясь на диване, довольный, Чжи Ён закрывает глаза. *** - Ну же, мальчик, - то ли дает команду, то ли умоляет пса Чжи Ён, - ну, делай свои дела, и пойдем домой. Не обращая на его слова ни малейшего внимания, Гахо срывается с места и уносится вглубь парка. Выкрикивая его имя, Квон несется следом, петляет между деревьев и выскакивает на небольшую полянку. - Эй, привет, красавчик, - смеется девушка, приподнимаясь на локтях. - Ты откуда такой и чей? - Гахо! Простите, он мой, - подходит к ней Чжи Ён. Она лежит на животе, и он видит лишь ее затылок да болтающиеся в воздухе ботинки. - Ничего страшного, - он скорее слышит, чем видит, как улыбается брюнетка, поднимаясь на колени. - Он такой дружелюбный, - почесав пса за ухом, она, наконец, поворачивает к Чжи Ёну лицо. Вен. Чжи Ёну хочется зажмурится и помотать головой. Хочется дотронуться и пощупать, прикоснуться к остриженным волосам, но он сдерживает себя. Смотрит во все глаза. Ему ведь не кажется, это Вен? - Как его зовут? - спрашивает она, снова отвернувшись к четвероногому приятелю. - Гахо... - Гахо, - вторит Вен. - Забавно. Так зовут собаку в этой книге, - говорит она, подхватывая ее с земли, и протягивает ему копию. - Ты читал? Чжи Ён умудряется кивнуть в ответ. - И как тебе? - Чжи Ён пролистывает книгу на автомате. - Эмм... прости...те... Что? - нервно сглатывая, переспрашивает он. - Давай на ты? - улыбается Вен и получает в ответ очередной торопливый кивок. - Как тебе история? - Ммм, - неопределенно мычит Чжи Ён. - А ты что думаешь? - Друг, у которого я одолжила ее, сказал, что книга, как бы так выразиться... претенциозная, но мне пока нравится. Даже очень, - Чжи Ён упорно молчит, а девушка немного хмурится и неосознанно поправляет подол платья. - Мы нигде случайно раньше не встречались? - неуверенно спрашивает она, закусывая губу. - Я... я не знаю, - выдавливает Чжи Ён. - Мне кажется, будто мы знакомы, - так же неуверенно продолжает Вен и тут же улыбается, качая головой. - Может, мы знали друг друга в прошлой жизни. А может, мы просто ходим в одно и то же кафе... Чем ты занимаешься, когда не гуляешь с Гахо? - Ну, музыкой. В основном... - запинается Джи. - Недавно вот попробовал себя в качестве писателя. - Правда? Что пишешь? - Чжи Ён открывает книгу на заднем форзаце, и она смущенно прячет лицо в ладонях. - Так вот, где я тебя видела, - виновато поджимая губы, смотрит на фотографию Вен. - Может быть, - в свою очередь, поджимает губы Чжи Ён, пытаясь сдержать улыбку. - Насчет друга... - закатывая глаза, Вен складывает руки на коленях, - это я пошутила. Так неудобно вышло. - Да ладно уж, - фыркает Джи, не сдерживая доброй усмешки. Она смеется. Вен смеется, а у него вот-вот сердце выпрыгнет из груди. - Может, начнем все сначала? - заглядывает Вен ему в глаза. А он вот-вот упадет перед ней на колени. - Давай, - выдыхает Чжи Ён. - Я... присяду? - топчется он у края пледа. - Конечно, - двигается Вен. Он оседает рядом. И она смотрит на него, любопытно и открыто, так, как ему казалось, никто не посмотрит, как она не посмотрит на него больше никогда, так, что он забывает, что хотел сказать. - Только, - Вен вдруг выхватывает книгу у него из рук и прижимает ее к груди, - только не говори мне, чем все закончится, хорошо? - Обещаю, - дает слово Чжи Ён.