Totgeboren

Полнолуние. Яркие, холодные лучи ночного светила указывали на единственную тропу рядом с имением, вела она к перекрестку. Значимое место. Мимолетный порыв ветра задрожал в листве кустарников у дороги, путник не обернулся, лишь крепче прижал к себе небольшой сверток. Атаман держал путь пешком, тяжелые сапоги вгрызались в грязь зыбкой дороги. До него здесь прошел дождь. Холодно и зябко, Ольгерд обратил на это внимание, непривычно, ведь его никогда не заботила непогода. Расстегнул верхние пуговицы кунтуша, поднял ворот, частично спрятал сверток в складках тяжелой одежды. Не замедляя хода двинулся дальше. Несмотря на темное время суток, он издалека заметил фигуру, догадывался, кто его поджидает. – На сей раз решил не оттягивать оплату долга? Ольгерд не спешил отвечать, взгляд его испепелял, но сам он бездействовал. Что-то его останавливало. – Ты вынудил меня поторопиться… Он хотел было ругнуться, но шевеление свертка полноценно завладело вниманием мужчины. Нехотя, развернул край теплой ткани. На него взглянули большие глаза младенца. Он смотрел и никак не мог разглядеть того, кто держал его, но, тем не менее, чувствовал с ним родство, потому не плакал. Ольгерд уже не помнил, когда в последний раз держал в руках младенца, маленького, еще не окрепшего. Собственного сына он взял на руки впервые. – Сделка проста, душа за душу. Твой сын спасет жизнь Ирис. – Замолчи… – Невинное создание не умело улыбаться, но Ольгерд убеждал себя в том, что видит его улыбку. Огромная ладонь очень осторожно коснулась головы ребенка, поглаживала его короткие, рыжие, кудряшки. – Он не заслужил такой участи... – Ирис тоже. Крепче прижимая к себе ребенка, Ольгерд всеми силами пытался его защитить. Маленький наследник практически засыпал в отцовских объятиях, ему были чужды разговоры взрослых. – Забери меня, оставь их в покое. – Увы, твоя душа более мне недоступна. Жалеешь, что отыгрался? Впрочем, время не повернуть вспять. Смешанное чувство, Ольгерд решил промолчать. Он не жалел о спасении, благодарил ведьмака за подаренный шанс. Благодаря ему мужчина, что хотел начать все заново, вернулся к истокам. Пусть и ненадолго, познал счастье с любимой женщиной, смог подержать на руках своего сына, поцеловать в миниатюрный носик малышку дочь. Крохотный шанс закончился неизбежной трагедией. В горле застрял ком, Ольгерд не мог позволить себе проронить ни слезинку, не в присутствии демона. Гюнтер О’Димм не спеша подошел ближе. Ольгерд не сдвинулся, хватка его не ослабела. В руках он удерживал самое дорогое сокровище. Теплое и еще живое. Гюнтер медлил, он знал, что победил, упивался горем того, кто посмел играть против правил. Руки демона потянулись к свертку, Ольгерд машинально отпрянул, попытался закрыть собой сына. Во взгляде поселилось отчаяние, а затем… он ослабил объятия. Дрожащие руки передавали младенца торговцу. Мальчишка, будто почуял неладное, крохотная ладонь схватилась за мизинец отца. Слабое, беззащитное, молящее прикосновение. Душа мужчины рухнула, у него не было сил вырвать из хватки палец, ни на что не было сил. Прощание прервал демон, сделал шаг назад. Потерявшая опору ручка тут же прижалась к груди, младенец поморщился, тревожно заплакал. Слабый голос ребенка надолго останется в памяти отца. – К утру Ирис придет в себя, она быстро пойдет на поправку. Я держу свое слово. Мимолетный порыв, Ольгерд сделал шаг навстречу, ноги тут же погрязли в грязи. Было поздно. Гюнтер не спешил покидать перекресток, он наблюдал за тем, как горе поникает глубже, пускает корни в человеческой душе, заседая там навсегда. Младенец плакал, так громко и отчаянно. Ольгерд не мог ничего сделать, душа рвалась к свертку, жаждала выхватить, спасти от страшной участи, которую удалось он сам смог избежать. Он не мог пошевелиться, а ребенок все плакал. Черные глаза демона уничтожали, а руки его крепче впились в крохотное тельце. Малыш начал утихать. Громкий плач перешел в молящее кряхтение и вскоре затих. Тельце более не двигалось. В ночном свете маленькие руки казались совсем серыми. Тишина. Ольгерд рухнул на колени, посреди дороги, молчаливо моля о прощении. Победно ухмыляясь, демон покинул перекресток, вместе с ним ушла надежда. Фон Эверек ничего не слышал, сидел молча и смотрел на руки. Этими руками он погубил собственного сына, этими же руками, пару часов назад, он держал умирающую жену. Ночное молчание прервал резкий крик, Ольгерд вскочил с места, пнул ком грязи и ринулся прочь. Он хотел одного – напиться и забыться, вымесить злость кулаками и снова напиться. Он жаждал вычеркнуть из памяти этот страшный день. Тот самый день, когда он обрел сына и потерял его навек.