1
24 августа 2022 г. в 11:41
Меня зовут Луна Лавгуд и я страдаю от стокгольмского синдрома.
Впрочем, «страдаю» — это слишком сильно сказано, но так, вроде бы, обычно говорят. Так написано в книге, которую я здесь нашла — «100 способов привязать жертву к себе». Однако, мне не кажется, что я действительно этим болею. Нельзя просто влюбиться в своего мучителя?
Некоторое время тому назад (когда ты заперт в помещении без окон, нет точного представления о времени) меня похитили прямо перед моим домом двое Пожирателей Смерти — Уолден Макнейр и Август Руквуд. Помню, что меня оглушили, а когда я очнулась, то уже находилась в этой комнате. Они ругались, а я делала вид, что всё ещё нахожусь без сознания, подслушивая. Меня прошиб холодный пот, когда я поняла, о чём они говорят. Они спорили о том, кому из них я буду принадлежать. Честно говоря, с самого начала я предпочитала быть собственностью Руквуда — он ничего не упоминал про ножи, пряжки или прижигание огнем. К счастью, появился мой бывший преподаватель Зелий и убедил Макнейра, что я ему не нужна. Он не смотрел на меня. Отводил взгляд, а я знала, что он чувствует себя виноватым. Он ничем не мог мне помочь. Когда я осталась наедине с моим новым хозяином, поняла, что у меня мало шансов защититься. У меня нет волшебной палочки, я лежала связанная, а он значительно сильнее меня. Он швырнул меня об стену, задрал мантию и вошёл в меня одним быстрым, грубым движением.
Было больно.
Впрочем, позже он залечил травмы, завернул в одеяло и позволил уснуть, когда сам сидел рядом, рассматривая меня. Тогда я думала, что мне казалось, будто он гладит меня по волосам, а теперь я в этом уверена. Вижу это в его глазах и чувствую в прикосновениях. Я ему не безразлична. Даже в моменты, когда он меня бил, он повторял, что делает это для моего же блага. Я верю ему, хотя тогда я тихо протестовала. Он должен был быть уверен, что я не сбегу и не попаду в руки другого Пожирателя Смерти, потому что тогда я бы точно не выжила.
Теперь он меня не бьёт, вместо этого он заботится обо мне. Приносит мне мои любимые блюда, слушает мои рассказы о существах, чьё существование я намерена доказать. Он смеётся, но не с меня, а со мной. Он умный, и с ним приятно разговаривать. Я обожаю проводить время вместе с ним. Я не хочу помнить о своём отце, о друзьях. Он — это всё, что мне необходимо.
Впрочем, во время секса он всё такой же брутальный, и я знаю, что моё сопротивление заводит его. Поэтому кричу, умоляю, чтобы этого не делал и пытаюсь убежать от него. Мы оба знаем, что я притворяюсь, но ни один из нас этим особо не парится. Даже когда он травмирует меня, потом всегда лечит. И он не выходит из комнаты, а остаётся со мной. Спит рядом со мной, зарывшись в мои волосы. Как-то он сказал мне, что они имеют цвет солнца и он с удовольствием бы носил их всегда с собой.
Он убил из-за меня. Однажды днём (ночью?) Макнейр проник сюда и кинулся на меня. Он начал бить меня, но совершенно иначе, чем делал это мой хозяин. Руквуд даже тогда, когда бил меня, не делал это в полную силу — это чувствовалось. А этот… Он ломал мне кости лица каждым ударом. Я даже кричать не могла. Он бросил меня на кровать и сорвал одежду. Я чувствовала себя голой и униженной. Боялась даже думать, что сделает мой хозяин, когда узнает, что я больше не только его, ведь он всегда с удовольствием подчеркивал это. Но я об этом не узнала, потому что прежде, чем Макнейр успел лечь на меня, в комнату ворвался Руквуд. Он быстро взглянул на моё побитое, заплаканное лицо и даже не задумался. Зелёная вспышка вырвалась из его волшебной палочки буквально за долю секунды. Могучий Пожиратель Смерти рухнул на пол, а другой даже не взглянул на него. Он сразу вылечил меня и крепко прижал к себе. Он боялся за меня. Я знаю это.
Сейчас он встречается с Тёмным Лордом. Он должен будет ответить за смерть одного из них. Я боюсь за него. Сами-Знаете-Кто не милостив и не поймёт, почему Руквуд защитил предательницу крови. Он не знает, что такое привязанность, или даже любовь. Но я думаю, что мой хозяин любит меня, хотя, наверное, он ни за что бы в этом не признался. Я точно его люблю. Люблю в нём всё. Кривую улыбку, которая придаёт ему дикий вид. Запах — смесь пота, вина и табака, который он курит. Голос, низкий и хриплый, как будто у него вечно саднящее горло. Длинные, волнистые, каштановые волосы, которые вечно жирные. Тело — истощенное, всё в шрамах, бледное, со следами после юношеских угрей. Глаза цвета ше́рри. Длинный, тонкий нос. Длинные, тонкие и красивые пальцы, а также большую ладонь. Я знаю, какой нежной может быть эта ладонь. Как может причинять боль. Знаю всю тональность его голоса — от разъяренного шипения, до глубокого, чувственного стона оргазма. Я закрываю глаза и могу представить каждую его гримасу, каждую усмешку. Его лицо я знаю лучше собственного. Знаю, где стоит его коснуться, чтобы он замурлыкал, а где лучше держать руки подальше. Безошибочно считываю его настроение и знаю, когда могу позволить себе более долгую лекцию о нарглах, а когда стоит молчать.
Я знаю, что если бы мои друзья услышали об этом, они бы отвернулись от меня. Помню, как это произошло с Гермионой, когда всплыл её роман со Снейпом. А ведь он является шпионом Ордена, а не активным Пожирателем Смерти. Я могу представить их реакцию. Отвращение и чувство предательства со стороны Рона и Гарри, печальный взгляд Гермионы, бешенство Джинни, ужас Невилла. А мой отец? Наверное, его бы хватил сердечный удар. Ну и ещё есть Дин, с которым я встречалась до похищения. Вероятно, он никогда больше ко мне не прикоснётся. Не то, чтобы я этого хотела. Мой хозяин действительно является всем, что мне нужно. Не могу представить себе, чтобы я позволила касаться себя другому мужчине.
Ручка двери поворачивается и в комнату входит Руквуд. Мне известен этот взгляд — вина, страх, злость и большое, огромное чувство потери. Я знаю, какое наказание он получил, что должен сделать. Подхожу к нему и прижимаюсь к его груди, прислушиваясь к ударам сердца. Обожаю этот звук. Поднимаю глаза и легко улыбаюсь.
— Ты должен меня убить, верно?
— Да. У меня на это четыре часа.
— Ты сделаешь это?
Минута тишины.
— Не знаю.
Он притягивает меня к себе и целует, как никогда. Нежно, страстно. С отчаянием. Пытаюсь вырваться, как всегда, но он легко отодвигается и серьезно на меня смотрит.
— Не сегодня. Не притворяйся. Покажи мне, что хочешь меня. Будь собой.
Нет ничего более простого. В этот раз я первая целую его. У него такие мягкие, тёплые губы. И волшебный вкус.
Он ласков.
Не требует, не ожидает.
Принимает.
Первый раз секс является для нас занятием любовью. Мы не спешим, наслаждаемся друг другом. У нас осталось так мало времени. Когда он кончает вместе со мной, плачет. Он крепко прижимает меня к себе, и кажется, впервые за много-много лет плачет. Он просто человек, и ему как раз приказано убить нечто, что он считает ценным. А я знаю, что в его жизни не было слишком много ценных вещей.
Теперь он стоит, уже полностью одетый, возле камина и смотрит на горящие поленья. Подхожу к нему и мягко кладу руку на его плечо. Он спокоен, но я и так чувствую, что должна его подбодрить. Сказать ему, что у меня на сердце.
— Ты сделаешь это.
Это не было вопросом, и видя его удивление, знаю, что он не ожидал этого.
— Сделаешь это, потому что иначе он убьёт тебя. Я не имею ничего против.
— Я знаю, что после оргазма не думается нормально, а ты с самого начала нормальной не была, но это переходит все границы глупости. Ты хочешь, чтобы я тебя убил?
Он удивлён до глубины души. Не понимает. Не знает. Поэтому я должна ему сказать.
— Да.
— Почему?
О да. Именно этот вопрос я ждала. Смотрю ему прямо в глаза и улыбаюсь.
— Я тебя люблю.
Два слова. Два коротких слова, а эффект такой, будто кто-то ударил его чем-то тяжёлым по голове. Он тяжело опускается на подлокотник дивана и начинает смеяться. Это очень горький смех, смешанный со слезами. Я обнимаю его и мы просто какое-то время находимся в таком положении. Наконец, он берет себя в руки, встаёт и делает два шага в сторону, после чего поднимает палочку. В это самое мгновение происходят несколько событий одновременно. Двери в нашу комнату с грохотом) открываются, мой хозяин грустно мне улыбается, а я падаю на землю.
ЛЛАРЛЛАРЛЛАРЛЛАРЛЛАР
— Луна! Луна! Открой глаза, прошу тебя! Я знаю этот голос. Знаю его очень хорошо. Поднимаю веки и вижу отца, как он стоит, склонившись надо мной. Вокруг вижу моих друзей, почти весь Орден. Гарри и Рон беспокойно смотрят на меня, Джинни невероятно бледная, Невилл грызёт ногти (страшная привычка, от которой я неоднократно пыталась отучить его), а Гермиона, заплаканная, прижимается к Снейпу, который избегает моего взгляда. Я сажусь и чувствую боль в левом плече. — Что происходит? Мой голос охрип, я почти не узнаю его. Папа начинает плакать, а Дин — который кажется стоял за моей спиной — говорит: — Пол года назад тебя похитили. Профессор Снейп сегодня спас тебя, хотя прежде Пожиратели Смерти избили тебя. Мы ждали, когда ты проснешься, чтобы дать тебе лечебное зелье. Он даёт мне маленький флакон и я глотаю зелье, удивляясь, почему его вкус кажется мне столь знакомым. Ведь это первый раз, как я его пью. Сразу становится лучше. Поднимаюсь и обнимаю папу. — Пап, не плачь. — Где ты была всё это время? — Рон и Гарри очень злы, хотя я понимаю, что это из-за беспокойства. — Знаешь, как долго мы тебя искали? Гермиона яростно фыркает, вырываясь из объятий Снейпа. — Знаешь что, Рон! Её ведь похитили Пожиратели Смерти! Это не её вина, поэтому перестань так себя вести! — Разумеется, конечно… — Уизли, молчи, — шипение Снейпа эффективно закрывает рыжего. Мастер Зелий смотрит теперь на меня, но я не могу ничего прочесть по его взгляду. — Лавгуд, что ты помнишь? Хммм… Хороший вопрос. Я сосредоточилась и медленно заговорила: — Я обедала с папой и немного опаздывала на встречу с Джинни, поэтому быстро вышла из дому. Помню, что услышала хлопок трансгрессии и… И в общем больше ничего. Странно. У меня ощущение, что я должна что-то помнить, что я что-то забыла. О чём-то очень важном. Профессор Флитвик подходит ко мне и смотрит мне прямо в глаза. — Кто-то почистил тебе память, милая моя. Все шесть месяцев. Твои зрачки имеют немного неровные края, что означает действительно эффективный Обливиэйт. Северус, ты знаешь, кто мог это сделать? Снейп качает головой, а его лицо непроницаемо. — Нет. Я нашел её уже в таком состоянии, в камере. В камере? У меня ощущение, что я никогда не бывала в камере. Впрочем — даже если и была, то не буду об этом помнить, правда? Однако краем глаза вижу, что Гермиона с подозрением смотрит на своего любовника, как будто подозревает, что он… солгал? Только спустя несколько часов, когда мой папа лёг спать, а остальная часть Ордена убедилась в моей целости и невредимости, я смогла отвести моего бывшего учителя Зельеварение в сторону. — Профессор, что в действительности происходило? Он опасно прищуривается. — Не понимаю о чём ты говоришь, Лавгуд. — Вовсе вы не нашли меня в таком состоянии. Вы хорошо знаете, что со мной случилось. Прошу, расскажите мне. Я должна знать. На мгновение мне показалось, что он грустный, но спустя некоторое время на нём была уже обычная маска безразличия. — Я не могу тебе сказать. Я обещал, что не сломаю тебе жизнь. Не спрашивай меня больше, потому что каждый раз получишь точно такой же ответ. Он повернулся на каблуках и с шелестом мантии вышел, оставляя меня наедине со своими мыслями. Он запутал меня, ничего нет. Обещал, что не испортит мне жизнь? То есть, со мной происходило что-то действительно плохое. По крайней мере, мне так кажется. Кажется. Возможно. Наверное. — Луна… Я аж подпрыгиваю. — Дин! Не пугай меня так! — Извини, я не хотел. Послушай… Я знаю, что прошло столько времени, но я всё время тебя… Улыбаюсь понимающе и киваю головой. Знаю, что он чувствует ко мне, а я… я его не люблю. Это открытие так меня шокирует, что я сижу сейчас, тупо вглядываясь в темнокожего парня. Если у меня имеются стёртые воспоминания, то несмотря на то, что происходило, я должна вернуться к своему состоянию полугодичной давности, верно? Он неправильно интерпретирует мой взгляд, наклоняется и нежно целует меня. Я быстро отстраняюсь. Это было… плохо. Неправильно. Минуту мне казалось, что я чувствую вкус табака и вина, но я ведь никогда не пробовала ни первого, ни второго. Дин тоже. — Луна? Всё в порядке? — Я… Извини. Ничего не получится. Быстро выхожу из комнаты. Что-то не так, но я не могу точно сказать, что именно. Поцелуй парня вызвал у меня страх и злость. Как он посмел меня поцеловать, когда я… Когда я что?ЛЛАРЛЛАРЛЛАРЛЛАРЛЛАР
Прошло две недели с того момента, как я вернулась. Сижу теперь за обеденным столом в Норе, где собрался весь Орден. Мы планируем последнее нападение на Сами-Знаете-Кого. О, летят совы с «Ежедневным Пророком». Я разворачиваю газету и на первой странице вижу статью, которая приковала не только мой взгляд, потому что я слышу приглушённые крики за столом: Атака Пожирателей Смерти на Министерство Магии военный корреспондент, Рита Скитер, пишет: Вчера вечером в 23:21 в Министерство Магии ворвались пятеро Пожирателей Смерти, которые пытались проникнуть в Отдел Тайн. Отдел мракоборцев, который в течение последних месяцев находится в полной боевой готовности, сразу среагировал незамедлительными и успешными действиями. Троих Пожирателей Смерти поймано — Эвана Розье, Хьюго Джойла и Дженнет Дубоис, а двоих — Августа Руквуда и Натана Хуббса — убито. Министерство утверждает, что… — Луна! Луна! — я посмотрела на папу, не понимая, чего он хочет. — Почему ты плачешь? Что случилось? С удивлением дотрагиваюсь к своим щекам, чувствуя струи слез. Почему я плачу? Осматриваюсь вокруг. Все с беспокойством смотрят на меня. Все, кроме Снейпа и Гермионы. Снейп, сидящий в кресле, крепко прижимает к себе стоящую перед ним девушку, стиснув зубы, а она гладит его по голове. Что-то в их положении и близости вызывает у меня волну зависти и сожаления. Огромного сожаления. Чего-то мне не хватает. Чего-то важного. И это что-то, у меня складывается такое ощущение, умерло.