Лучший человек

      Томас Шелби уверен, что будь он лучшим человеком, то полюбил бы Лиззи Старк. Хороший человек смог бы влюбиться в неё и относиться правильно.       Не её профессия мешает, нет. Видит Бог, не ему судить, учитывая количество проституток, что он трахал, и части себя, что он продавал… Кроме того, эту жизнь она оставила позади много лет назад, и если Томми Шелби верит во что-то, то в то, что женщина должна иметь шанс на иную жизнь, также как и мужчина. Каждому из них был дан этот шанс на искупление, и Лиззи Старк вцепилась в свой обоими руками. Он может восхищаться ей за это.       И в действительности это и не из-за Грейс. Был момент между сверканием проклятого сапфира и ударом сырой земли о крышку гроба, когда он подумал, что возможно никогда больше не сможет любить. Возможно, что это чувство было сломано, вырвано из груди немилостливыми руками, оставляя после себя лишь рваные края воспалившейся кожи. Как зияющие дыры у людей, задетых снарядами. Неохотно он позволил Чарли войти в своё сердце и перенять часть любви, что он питал к Грейс, чтобы хоть как-то соединить воедино уродливые края раны. Значит он может любить. И он будет. Но не сейчас и не Лиззи Старк.       Он объясняется Мей, потому что он должен. Он говорит ей у канала, когда отправляет её домой. Он признаётся в этом в её богатом саду, перед тем как он успевает расстелить пальто на земле. — Ты дожна знать, я не люблю тебя.       Практичная, разумная Мей не может заставить себя его возненавидеть, хотя это здорово бы помогло. — Разве я говорила о любви? — Я не хочу ранить тебя, — в тот момент в её глазах мелькает что-то вроде гнева. — Не претворяйся, словно тебя это волнует, Томми Шелби.       Возможно, она права. Возможно, ему действительно плевать. Он укладывает её на пальто и секундно радуется, что он не снизу, потому что камни и трава, наверняка, колят спину, а земля отдаёт холодом даже через ткань.       Он хочет объясниться и Лиззи, но каким-то образом слова каждый раз застревают в глотке, несмотря на желание произнести их. Он хочет любить её, чудесную и милую Лиззи, которую он точно не заслуживает. Никогда бы не заслужил. И гнусная часть его хочет ранить её сильнее, вынудить уйти, потому что и она его не заслуживает. Замалчивание этих слов ни что иное, как фееричный акт мазохизма, который он растягивает словно резинку, зная, что чем дальше оттянет, тем сильнее будет боль.       Иногда он почти физически страдает от того, как сильно хочет полюбить Лиззи. Это часть той сложной личности, которую он ощущает внутри себя, вытачивает на свой лад, чтобы быть готовым к новой жизни. Он знает, что для других она всегда останется шлюхой, а он — выскочкой. И столкнись они с этим вместе, они могли бы выстоять, подняться высоко. Джон был прав, она ладит с детьми, и Чарли она нравится. Они все могли бы жить в большом доме, в спокойном укладе вместе с Чарли и Руби, бегающими по саду. Всё о чём он мечтал: безопасность, тепло и семья. Прекрасная, умиротворяющая картина с золотыми и багряными оттенками осенней поры.       Возможно, по итогу это и есть причина его холода к ней.       Есть определенное безумие овладевающее военными людьми, чувство, что следующая секунда прервётся выстрелом или взрывом и станет последней. Оно результируется в паранойе и подозрительности, в абсолютном ужасе перед вещами вне контроля и понимания. И человек готов на самые жестокие и саморазрушающие поступки, чтобы получить хотя бы унцию власти над происходящим. И именно отголосок этого чувства не позволяет ему полюбить Лиззи Старк полностью и абсолютно. Ведь позволить чувству окрепнуть в его груди равноценно постоянному ожиданию, что снова что-то пойдёт не так. Полетит к ебеням, если честно. Он может и вацарапает собстенное имя на пули, но пока именно его палец лежит на спусковом крючке, Томас Шелби — спокоен. —Ты женишься на ней? — дерзко и прямо спросила Ада на седьмом месяце беременности Лиззи. — На ком? — притворно интересуется Томми вызывая неподдельное раздражение сестры. — Да сколько их всего? На Лиззи Старк, конечно. Или хочешь, чтобы твоя дочь родилась бастардом. — Девочки не бастарды, — теперь Ада в полном бешенстве и она единственная из семьи, кто может себе это позволить с ним. —А эта будет, Томми. Ты женишься на ней? — Нет, — отвечает он в свои бесчисленные бумажки на столе. Даже не поднимая глаз, он чувствует ярое неодобрение. — Я не могу женится на Лиззи. Не могу. Я не люблю её. —Но она тебя любит… —Поэтому и не могу.       Выборы занимают всё его время. Джесси Иден занимает его время. Он отвлекает себя о собственных переживаний и отдаёт Лиззи и роды на попечение Полли и Ады. Он приходит следующим днём с букетом цветов и чеком, аккуратно закреплённым внутри.       Лиззи выглядит истощённой: спутанные и грязные волосы, а тело слишком слабое для передвижения обёрнуто самыми простыми простынями. Малышка Руби устроилась на сгибе её руки.       Томми искренне считает, что он никогда не видел её красивее. Её улыбка слабая и уставшая, но заразительная и он физически ощущает соблазн опуститься на одно колено прямо сейчас. Томас прикидывает мог ли он так же претворяться для Лиззи, как до этого с Мей и сейчас с Джесси Иден. Но нет, потому что Лиззи бы почувствовала ложь, и он бы знал об этом. И этот простой факт будет лежать между ними хладным трупом, уродливым и разлагающимся.       Он целует Руби в маленькую головку и Лиззи в бледную щёку. —Она наша, Лиззи. Твоя и моя. Она будет Шелби.       Это самое малое, что он должен дать. Самое большое, что может предложить.       Позже этим днём он ужинает с Джесси Иден. Когда в его памяти исчезает остаточный образ улыбки Лиззи, он изображает трепетного и нежного любовника для Джесси. Он не позволяет горечи и лукавству проникнуть в его сознание. Он не хороший человек, и не герой для людей. Он просто шлюха, трахающаяся за деньги и власть, и толкающая красивые речи ради выгоды. Лиззи делала это чтобы выжить, а он — ради игры.       Когда он спускается с лестницы городского холла, уже являясь членом парламента, Лиззи передаёт ему малышку Руби, и он обнимает её за талию, улыбаясь для неустанной камеры. И где-то между этими простыми действиями, он чувствует что его фальшивая улыбка достигает глаз и рука не просто покоится на талии Лиззи, но действительно обнимает её.

И в этот момент он чувствует себя лучшим человеком.