Дорогой кошмаров

— Я должен вас немедленно забрать, — произнёс мальчик, отрывисто, глухо и без каких-либо предисловий. Дэвид остолбенел. Ко всему он был готов, кроме… этого. — У тебя… э, задание? — он зачем-то посмотрел за спину Адама, ожидая там увидеть пояснение, что ли. Или подсказку. Что мальчику взбрело в голову? И откуда, чёрт, он взялся?! За спиной Дженсена, прямой и напряжённой до последней складки плаща, в обзорном зеркале отразились открытая пластиковая дверца и собственное, скомканное растерянностью лицо. Хотя и не настолько ошарашенное, насколько могло быть, когда встречаешь своего бывшего начбеза, с которым отношения крайне сложные, в туалете ресторана. Где, в общем-то, оправлял естественные надобности. Журчал струйкой в запертой на замок изнутри кабинке и понятия не имел, что снаружи ждёт… и, гм, слышит… и встретит Дженсен. — Я бы хотел сначала выйти, — с некоторой неловкостью попросил Шариф, пытаясь протиснуться мимо Адама. Белый фаянсовый друг задорно шумел сработавшим сливом, бодро наполняя бачок водой. Дженсен посторонился, пропуская Дэвида к фарфоровым сверкающим раковинам. Вопрос о задании проигнорировал. Застал он Шарифа, конечно, врасплох. Дэвид не любил с некоторых пор сильно открытых и от того полных тягостных по ощущениям пространств, предпочитал, чтобы собственная спина была хоть чем прикрыта. Банально стеной, или рекламным экраном, или дверкой с замком, вот как сейчас. — Адам… — Шариф активировал плавным движением над сенсором кран, намылил руки, — обязательно сообщать о… плане и устраивать знаменательную встречу именно здесь? — Дело не терпит отлагательств. — Сынок, ну я никогда к тебе в туалет не вламывался! — вспыхнул Шариф. — Давайте обсудим потом, — неожиданно терпеливо выговорил Дженсен. — Выключайте воду и быстро за мной. Без расспросов, Дэвид. Шариф посмотрел на него, мрачного и сосредоточенного, за своим плечом — через зеркало. На секунду померещилось что-то из прошлого — в том, как находились рядом их отражения, очень знакомое, но неясное, нечёткое, полустёртое. — Хорошо, — коротко кивнул Дэвид. От его внезапного ухода расстроиться мог бы разве что официант, минуту назад принявший заказ. И Адам, не разочаровывая в своей оригинальности, потащил Шарифа не на выход, а обратно к кабинкам — вернее, за их край, там, где стояли швабра уборщика и пустое ведро. И зиял прямоугольник воздушной вентиляции сразу у пола. «Мир сошёл с ума окончательно», — подумал Дэвид, послушно садясь на корточки, а потом, вслед за Адамом, становясь на четвереньки. В жизни не предполагал, что окажется участником типичной миссии Дженсена, шастая по трубам. * Лаз закончился неожиданно высоко над землёй. Адам пружинисто спрыгнул на асфальт первым, повернулся и протянул вверх руки. Будто собирался ловить Дэвида, как прекрасную даму из окна башни. — Ладони лучше подставь, — буркнул Дэвид. Свои силы он всё же оценивал трезво. А когда Адам это сделал, то утвердил на них, как на две крепкие ступени, свои ноги, цепко держась за холодный край вентиляции. Дженсен с чуть слышным звуком механического напряжения опустил руки — и Дэвид плавно съехал на улицу, будто на эскалаторе. И соскочил, едва высота перестала быть угрожающей для его не самых юных коленей. — Уже можно спрашивать, какого чёрта происходит?! — Потом. Дэвид смутно заподозрил нехорошее. Всё же к мальчику теперь имело доступ достаточное количество омерзительных ублюдков. И фиг его знает, что могли с ним сделать, что заложить в голову, на что запрограммировать… Обтирая узорчатым платочком серые от пыли ладони, Дэвид последовал за Адамом по узкой тёмной улочке — в обход многолюдного, ярко освещённого ресторана. Затолкал паше обратно в кармашек, стараясь держать панику в узде. Всё-таки он серьёзный, умный, хитрый и прозорливый. Да. Генеральный директор. Именно. Не младенец доверчивый. Вот-вот. Не стоит поддаваться глупому душевному смятению. Адам остановился на повороте, вытянул вперёд руку. Постоял несколько секунд, сжав кисть в кулак. Неожиданно пикнул с обочины автомобиль — и мальчик кивнул Дэвиду: — В неё, быстро. По мрачным линзам бликами мелькнули зрачки уличных фонарей. «Взломал чужим хакерским имплантом, — машинально отметил Дэвид. — Дистанционно. Орловская побрякушка». На мгновение стало неприятно. Как-то грела мысль, что мальчику достаточно комплекта «Шариф Индастриз» для любых миссий. А он, как выяснилось, вовсю пользуется залётными игрушками. Может, они ещё ему и нравятся. Может, и вовсе поотключал всё наследие Шарифа и теперь гуляет в шкурке «Титана», преодолевает дистанцию «Рывком Икара, и наслаждается прочими финтифлюшками. Дэвид даже забыл, что надо дёргаться от подозрений и непреходящего замешательства. Так обожгло и расстроило мыслями. Он сел на пассажирское сиденье и некоторое время бессмысленно смотрел в лобовое стекло. Не спрашивая, куда они едут и что, собственно, происходит? Ревность, бессердечная ты сука… Мягко, с большой нежностью инфолинк тронул принимающий сигнал от Адама. Будто по виску осторожно провели подушечкой пальца. Пакет данных. Дэвид распаковал, по-прежнему неподвижный и равнодушно спокойный со стороны. >В рестике опасно. >с вашей головой. >за вами охота. Мальчик невероятно торопился. А Дэвид вдруг понял, что они впервые списываются. Ни разу до этого не… не чатились. Ни в двадцать седьмом, ни, тем более, в двадцать девятом. Он чуть дрогнул желваками, быстро и безмолвно отвечая: >кто охотится? зачем? и ОТ КОГО тебе выдано на меня задание?! Адам ехал по городским улицам быстро, но соблюдая правила. И полностью игнорируя поступившие сообщения от Шарифа. Дэвид опять запараноил. Надо проверить мальчика. Как? Попробовать назвать вслух имя Меган — и посмотреть на реакцию? Если непробиваемое выражение лица в одно мгновение сменится на жалобную потерянность — бинго, значит, свой. А может и не сменится, эмоций сейчас в Адаме не больше, чем в оплётке руля угнанной машины. Весь сосредоточен на задании и скорости. Тогда попробовать задать мальчику контрольные вопросы? Как бы невзначай. А какие? Что он видел в «Шариф Индастриз», когда вернулся в Детройт? Или какая его любимая книга? Дэвид сам не знает, но ведь надо. О чём они говорили, когда Дэвид был у него дома — во время гражданских беспорядков под стенами «Шариф Индастриз». Точно. Ключевая фраза, которую только они оба могут знать и помнить. Дэвид чуть заметно пожевал губами. Понял, что не способен воспроизвести тот разговор. Впечатления от него — да, ощущения после — сколько угодно! И внутренние захлёстывающие эмоции во время общения — о, пожалуйста! А вот конкретику — вряд ли. Он такой злой был. И мальчик тоже… не очень контактный. Дэвид хорошо помнит действия, интонации, напряжение. Кто куда пошёл, кто за кем следовал. Приглашение от Таггарта в своей руке. Скрипучий крутящийся стул Адама. Тусклый дымный свет вечернего Детройта. Маленький трудолюбивый вентилятор на столе, разгоняющий духоту. А конкретно — а чёрт его знает, два года прошло. Дэвид задумался, плавно нажимая будто бы чуть светящиеся точки в своей памяти. «Пик» долбанулся», — непонимание. «Я делаю идеальных солдат?!» — охуевание. «Открытие Меган важно» — так, поплыло. «Что-то обсуждаем» — «что-то опять обсуждаем» — «сынок, твоя ирония неуместна!» — «твою мать, катись к Таггарту!». Отвратительно, подумал Дэвид. Сейчас выяснится, что у него дебютировал старческий склероз или пост-панхейная амнезия. Он мысленно поискал нейронный узел другого важного разговора. Так, так… «Как там наша девочка?» — «Бу-бу-бу». Хм, не пойдёт. Ладно, Панхея. На Панхее… Автомобиль вырвался на простор за пределы города и почти сразу нырнул на какой-то нижний съезд. — Адам, — заторопился Шариф. — Давай остановимся и поговорим. Мальчик кивнул. Он затормозил у какого-то озера. Тихо зашуршала мелкая волна. Пятачок гравия обступили деревья и кустарник. На окраине неба горели светлячками длинные башни. Не в глуши, конечно, но и до города пешком не дойдёшь. Адам поставил машину на ручник, погасил фары. Осталась только бледно-жёлтая, тусклая подсветка приборной панели. Сделала лицо мальчика горчичным, а два глубоких шрама на правой щеке — грязно-молочными. В полной тишине всё ещё раскачивались разноцветным маятником крупные пластмассовые четки, примотанные к водительскому зеркальцу, зелёная ленточка и пара мелких иконок с изображениями святых. Религиозные талисманы хозяина тачки. Чуть слышно щёлкнули линзы, открывая почти чёрные в сумраке глаза. — Шариф, — Адам нарушил молчание, глядя перед собой, на размытые отражения двух лиц в широком автомобильном стекле. — Мой друг нашёл одну паскудную вещь. Ваши импланты сейчас очень высоко ценятся на чёрном рынке. Их перекупают по фантастической цене, даже поддержанные. — Да, звучит ужасно, — внушительно согласился Дэвид, медленно, незаметно ощупывая дверную ручку со своей стороны. Мальчик нёс ахинею. И, к счастью, не догадался заблокировать замки в салоне. — Паскудная вещь в том, что... — Это твой друг дал поручение забрать меня? — Нет, — Адам чуть качнул головой с лёгким удивлением. — Я сам решил увести и увезти вас. Это сейчас очень важно. — И ты отлично справился, — бархатно затарахтел Дэвид. — «Хвоста» нет и… — он как бы небрежно огляделся, — вообще людей нет. Твоя миссия завершена, сынок. Предлагаю вернуться в мой отель и выпить за это по паре эспрессо. Он словно бился в стену, мальчик упорно уходил от ответов. И ситуация всё больше выглядела похищением — с очевидным финалом; что-то сделать с Дэвидом руками Адама. Адам протянул руку — у Дэвида внутри аж всё дёрнулось, — и остановил мельтешение цепочек на зеркальце. — Он обнаружил одну штуку в моих имплантах. И в контрабандных имплантах «Шариф Индастриз», которые перехватил «ОГ-29». «Мы в лесу! Ты сволок меня чуть ли не с унитаза! — еле удержался Шариф. — Адам, в чём конкретно проблема?!» Разговор дурно пах. И поведение Адама выглядело убийственно неправильным. И Дэвид не собирался сидеть, как куропатка в клетке, ожидая скверной развязки. Ему раза хватило — на Панхее. Когда он уговаривал себя, что всё нормально, ему лишь кажется — в те несколько минут саднящего чувства опасности между кроткой фразой от оратора: «Спасибо, Дэвид» и грустной: «Прости, Дэвид». Больше в ловушку безоговорочного и почти овечьего доверия Шариф не попадётся. Ему внезапно начало дёргать щёку. С недавних пор он просыпался с привязавшимся нервным тиком. Проходило через несколько секунд. Но при бодрствовании эта новая дрянь ни разу не проявлялась! Дэвид чуть склонил голову набок, пряча больную сторону от слабого света панели. — Уровень доверия к вашим имплантам запредельно высок. В том числе и у вас. — Мальчик общался с отражением Дэвида избегая смотреть на него самого. — Скорее всего, этот червь был внедрён ещё в двадцать седьмом году, когда вся безопасность слетела к чёрту, а Фрэнсис ни хрена её не восстановил нормально. В «Милуоки Джанкшн» его подселили в живое производство и… — Твои приращения не с общего конвейера, — высокомерно сообщил Шариф. — И мои тоже. И тут же одёрнул себя. — Ты прав. Уровень моего доверия очень высок, особенно к тебе. Не вызывать подозрения. Не оспаривать. Быть предельной паинькой. Замок под пальцами наконец снялся с упора. Дэвид снова заминдальничал голосом — одновременно включая в одну слитную пружинистую цепочку сухожилия и мышцы, напрягая все мускулы. — Я не могу пока ничего объяснить, — всё так же отводя взгляд, выговорил Адам. — Но вам надо уснуть, Дэвид. Прямо сейчас. Я помогу. — Разве не кулаком тюкнешь? — благостно уточнил Дэвид, ощущая, как заледенело горло, исторгающее по-прежнему бархатный, глубокий и даже дружеский тон голоса. — Нужен сон, — у мальчика проскользнуло в лице облегчение. — Хорошо, что вы понимаете. — А «охота в рестике» — просто приманка для ночной поездки? — Нет, — Адам чуть отвлёкся, отворачивая край плаща и запуская пальцы во внутренний карман. — Там вопрос стоял, кто выхватит вас раньше, — я или не я. Дэвид саданул локтем левой ему в висок. И локтем правой — высадил отомкнутую дверь машины настежь. * Он рванул, как спринтер — к олимпийскому золоту в медальном финишном зачёте. От этого зависела его жизнь. Ни возраст, ни статус, ни солидность, ни седина в висках — не вмешались. Он знал, что мальчик погонится за ним легче тени, бесшумней молнии. Знал безошибочно — как инженер, наблюдатель и знаток всех своих имплантов. Фора перед Дженсеном — единственное преимущество. И то, Дэвид выиграл время потому, что лягнул от души в крепкую кость под смоляной щёточкой густых волос. Гравий под ногами трещал как взрывающийся попкорн. Если бы Дэвид придумал в двадцать седьмом году кнопку принудительного отключения для Дженсена — сейчас ему было бы не в пример проще… Ему снова на секунду грубовато дёрнуло щеку. Но если бы тогда Дэвид такую мысль допустил, встроил выключатель в тело мальчика — то это теперь сделало бы Адама уязвимым, беззащитным для многих шакалов, жадных и беспощадных. Не оставляй ни лазейки для смерти, ищущей твоего Икара, — так считал Шариф всю жизнь. А теперь — спасал свою жизнь. От безумца, у которого было лицо Адама, голос Адама и его неуязвимость. Дэвид спрыгнул с обложивших каждый его шаг камней — в темноту между озером и шоссе. Жертва всегда бежит на свет — в этом её главная ошибка перед преследователем; она подставляется. Её видят — она же нет. Главное сейчас — сохранять дистанцию не меньше двадцати шагов, дальше визор Адам, его ретинальные импланты не пробьют мрак. И не возникнет на его сетчатке ни треугольной метки на человека, ни его золотого, в полный рост, силуэта. — Шариф! — крикнул во весь голос за его спиной Дженсен. Да, — Дэвид влупился в хлёсткие заросли, перескочил какой-то хворост в яме, — Адам даже в приступах ярого бешенства никогда не повышал голос. Он сиплый, сдержанный и негромкий мальчик. А этого парня Дэвид не знает. Всё правильно. Беги. Он почувствовал начавшееся преследование загривком, обострившимся, как спица, инстинкте. Адам не ломился с хрустом сквозь деревья и кустарник, он был бесшумен — и шагами, и дыханием. «Конечно, идиот. Ты раскрыл все его таланты, усилив имплантами. Не только защитника, но и охотника». Горло саднило, собственное дыхание оглушало. Чёрт дери, Дэвид слишком стар для того, чтобы постоянно жить в одном и том же кошмаре. Бежать в подсвеченной красными всполохами панике — по горящим коридорам своей корпорации, мчаться в зверином ужасе по обезумевшим уровням — Панхеи, удирать, как прыткий заяц по сырым буеракам — чёрного леса. Это издевательство какое-то — возвращающийся, дёргающий хлипкий засов запертой памяти, страх. Нескончаемо во сне, снова наяву. Шоссе неожиданно вывернулось и рассекло путь Дэвиду, мрак и берег распластало на две половины гладкой широкой дорогой с пятнами фонарей. Шариф ни на секунду не замешкался — в темноту, нужно в темноту. Дистанция не сокращалась, и значит, он не выдохнется. И не подставится, метнувшись вдоль белой разделительной полосы на асфальте, чёткой мишенью на пустом пространстве. Наперерез — буквально прыжком. Из одного чернильного пятна — в другое. Ему пробило воротник и шею жалом — в дюйме от противоположной обочины. Он забыл — Дженсен всю жизнь был снайпером. * На адреналине Дэвид пробежал ещё с полсотни ярдов. И тело резко замедлилось. И даже короткие обжигающие выдохи отяжелели, влажным хрипом застревая в глотке. Но он тащился вперёд заплетающимся шагом. Натыкаясь на тонкие стволы, с трудом продираясь через ставшие неподатливыми кусты. Из-за спины позвали: — Дэвид… Адам догнал его. Шариф мотнул головой, качаясь, как пьяный. Нет, не остановишь. Нет, не свалюсь. — Дэвид, это безопасный дротик, — Адам поймал его за руку. — Просто снотворное. Ненадолго. Только проверить. — Пш-шёл… на хрен… я не буду… с тобой спать. Дэвид упорно ломился, не разбирая дороги, не замечая, что Адам бережно сжимает его запястье. — Вы бы в машине заснули и всё, — тихо и обескураженно бубнил Адам. — И даже бы не заметили. — Чего бы не замет... Твоей… твоего… как ты мог… — Дэвид, — Адам всё же заставил остановиться. Попробовал доверительно положить свою ладонь на плечо, но Шариф её стряхнул. — Речь идёт об опасном информационном паразите. Он внедрён в большой процент имплантов «Шариф Индастриз». И может делать кое-что… с носителем, его головой. Медленно… подъедать. Незаметно. А ещё Вацлав… Шариф укусил себя за нижнюю губу, чтобы оставаться в сознании. Сильно, во рту стало, кажется, солоно. Хотя боли не почувствовал. — … сказал, что червь весьма адаптируемый. Нельзя предупреждать загодя, прячется тогда, глубоко внутри хозяина. Вы можете быть заражены. Жить с фильтром. И даже не задумываться об этом. — Так твой друг Ва… — Дэвид запнулся, брови свело над переносицей, — …дим? — Вацлав. — Вадим, — теперь уверенно повторил Шариф. На секунду у него сбилось дыхание. Он поднял руку к лицу, к чуть подёргивающейся мышце на правой щеке. — Вот как. Значит, он… окончательно тебя… сломал. Подчинил под… — Блядь, — сорвано простонал Адам. — Я думал, я успел. — Что успел, усыпить?.. Меня, как соба… на эвтаназию?.. Дэвид тяжело пошатнулся — колени совсем ослабели. — Ты… меня… ты… с ними… — Шариф, не дёргайтесь. Просто закройте глаза. Я вас поймаю. Дэвид вцепился свободной рукой в шероховатый корявый ствол дерева. — Я боюсь спать, — пробормотал, ощущая, как стремительно теряет речь и связность мыслей. — Мне надо два эспрессо, кофе… больше, больше. Во сне… там так страшно, А… И обмяк. Адам подхватил его, не дав упасть. Несколько секунд стоял, накрыв мокрый колкий затылок Дэвида широкой ладонью и прижав его голову к себе. Потом взял Шарифа на руки — легко, под безвольные колени и плечи, и понёс обратно к машине. Всё зависело теперь от того, что случится с Дэвидом во сне. Адам был готов к любому исходу. Он сам прошёл этой наведённой дорогой кошмаров.