Учитель и ученик

      Ему было противно. Противно и мерзко слышать такое от наставника. Но поделать он ничего не мог. Оставалось лишь ждать.       Время шло, и эта история потихоньку начала забываться. Эл, как и раньше, послушно учился под руководством наставника, но прежнего доверия между ними не было. Мальчик снова задавал вопросы, стремясь разобраться во всех тонкостях детективного дела, и с интересом слушал рассказы наставника о прошлом, но никак не мог отделаться от мысли о том, что его предали. Глупости, конечно. На самом деле никакого предательства не было и быть не могло. То, что Эл разочаровался в своих надеждах, это лишь его проблемы и к наставнику они никак не относятся, не так ли?..       Нет, не так. Пусть мальчик и пытался убедить себя в этих мыслях, но он понимал, что всё не так просто. Наставник имел самое прямое отношение к тому, что произошло, — и Эл уже не мог доверять ему так, как раньше. Он корил себя за подозрительность, думал, что нужно держаться естественно и не выказывать никакой враждебности, но опасался, что далеко не всегда это у него получалось.       Эл скользнул отсутствующим взглядом по стопке бумаг, где находились детали очередного дела. А был ли он прав на самом деле? Возможно, всё то, что произошло, оказалось к лучшему. Эл научился врать (Ватари, правда, вряд ли назвал бы это качество положительным), и его уже не так просто было застать врасплох. Теперь, даже если он с чем-то не соглашался, то умело скрывал свои мысли и пусть и задавал уточняющие вопросы, пытаясь вникнуть в дело как можно глубже, но больше не спорил. Наоборот, всячески старался показать наставнику, что доверяет его суждению. И это дало свои плоды. Ну еще бы! Эл очень старательно уверял наставника в том, что всё обдумал и принял его правоту. Действительно, стремлением к справедливости в некоторых случаях можно и нужно пренебречь, ведь связи в этом мире гораздо важнее. Нужно быть дураком, чтобы упустить свою выгоду, а он, Эл, дураком никогда не был. Не правда ли, наставник?       И только когда тот улыбнулся в ответ на слова ученика и кивнул, мальчик едва сдержался, чтобы не перевести дыхание. До этого ему казалось, что он переигрывает, но теперь стало ясно, что всё прошло достаточно гладко. Взывать к умению наставника заводить нужные и полезные связи — ничего лучше и придумать было нельзя.       Дело оставалось за малым: понять, как помочь тому бедняге, который попал в тюрьму. Но, к сожалению, сколько бы Эл ни ломал голову, найти выход у него не получалось. Самостоятельно он поделать ничего не мог. А значит, оставалось только выжидать.       И Эл ждал. Ждал, стараясь не выказывать своего нетерпения и запрятав все чувства в глубь души, — туда, откуда их никто не достанет. Мальчик не боялся, что наставник поймет его намерения. Нет, возможно, поначалу его мучил этот безотчетный страх, но потом он понял: не стоит рисковать понапрасну. Лучше и вовсе забыть о своей цели, а через какое-то время, в самый неожиданный момент, вмешаться. Вмешаться тогда, когда все — и даже, казалось бы, сам Эл — забудут об этой истории.       Но действовать надо наверняка. Права на ошибку ни у кого из них не будет.       Поэтому Эл занимался практически на пределе сил: стремясь узнать о детективном деле всё, что только можно, и пытаясь стать лучшим в своей профессии, он понимал, что дождется. Упрямства ему было не занимать.       Позднее Эл думал, что ему все же стоило поблагодарить наставника. Именно он передал ученику не только часть своих секретов (на все мальчик и не надеялся: наставник был таким же скрытным, как и он сам, если не хуже), но и научил терпению, без которого ничего бы не получилось. Знаний в таких случаях мало. Нужно уметь хитрить, находить выход из любой ситуации и ни в коем случае не торопиться. Главное — достичь успеха, а там будь что будет.       Эл не понимал, что в своем стремлении обезвредить наставника, которого он уже давно начал считать своим противником, только более хитрым и изворотливым, чем большинство преступников, позабыл о главном. О том, ради чего вообще все это начал. Разумеется, мальчик до сих пор хотел освободить того человека, который попал в тюрьму по милости его наставника и пострадал, по сути, ни за что. Но чем дальше, тем больше Эл думал о том, что иногда ради успешного завершения дела можно пренебречь моралью и, возможно, даже пожертвовать чем-то. Он гнал от себя эти мысли, прекрасно понимая, что они не делают ему чести, но поделать с собой ничего не мог. Чем старше Эл становился, тем больше его захватывал азарт и желание победить любой ценой. В конце концов, одно дело — жертвовать чем-то во имя справедливости, и совсем другое — подставлять и губить чужие судьбы ради обогащения. Это ведь разные вещи, не так ли, наставник?       Эл с силой сжал кулаки. Даже сейчас он продолжал сравнивать себя с наставником. Пусть они действовали совсем по-разному, но Эл по-прежнему, вопреки всякой логике, надеялся получить его одобрение. И от этого ему становилось страшно. Чтобы осуществить задуманное, он должен был порвать все прежние связи и не оглядываться на прошлое. Другого выхода не оставалось. Эл раз за разом говорил себе об этом, стараясь набраться терпения, но получалось не всегда. К счастью, уже совсем скоро ему представился случай со всем покончить.       Произошла кража со взломом, и в этот раз за дело взялся Эл. Обычно он предпочитал более значительные и интересные преступления: уже прошли те времена, когда наставник обучал его, используя простейшие случаи. И Эл, пусть ему только недавно исполнилось семнадцать, уже успел прославиться и мог позволить себе быть переборчивым.       Но эта кража была особенной и далеко не первой в череде подобных преступлений. Не так уж много стояло на кону, но виновник каждый раз оставлял после себя едва уловимый цветочный запах и лист бумаги с небрежно начертанной на нем буквой «А». Как только связь стала прослеживаться, Эл понял, что тот, кто стоит за этими преступлениями, достаточно самоуверен и хочет обвести следователей вокруг пальца. Ему очень хотелось сбить со злоумышленника спесь и показать, кто здесь главный. Поэтому юный детектив с энтузиазмом принялся за дело и с удивлением понял, что его впервые за долгое время захватывает азарт.       К сожалению, пришлось разрешить преступнику сделать еще несколько краж, прежде чем у Эл появилось достаточно улик и подсказок, с помощью которых он смог вычислить вора и взять его с поличным. Тот даже не сопротивлялся: видно, понял, что его ночной визит в дом очередной жертвы ничем оправдать не получится. Он позволил надеть на себя наручники, послушно проследовал за охраной и сел туда, куда ему указали. И лишь когда Эл отослал сопровождающих и расположился напротив преступника, тот поднял голову и окинул детектива внимательным взглядом.       — На чем я прокололся? — только и спросил он.       Эл удивленно моргнул. Этого он не ожидал. Обычно преступники тянули до последнего, стремясь оправдать себя и ни в чем, как правило, не признаваясь. Что ж, видимо, в этот раз придется совсем по-другому провести допрос. Эл помедлил, стремясь подобрать слова, но потом решил говорить просто, без изысков.       — Не нужно было выпендриваться, — произнес детектив. — На одном из листов оказались ваши отпечатки, которые вы забыли стереть, а в кармане у вас нашли флакон с духами: ими вы пользовались перед тем, как отправиться на место преступления.       — В самом деле, я стал слишком неосторожным, — согласился преступник, однако в его голосе не было слышно настоящего сожаления.       То ли ему действительно было все равно, то ли он притворялся. Эл склонялся к последнему.       — Непростительная небрежность, — осторожно произнес он, пытаясь вызвать соперника на диалог. — Особенно если учитывать, насколько осторожно вы поступали раньше.       Преступник улыбнулся, очевидно поняв, куда клонит детектив.       — Хотите узнать, почему я допустил такую оплошность?       Эл наклонил голову, гадая, когда роли поменялись и с каких пор подозреваемые догадываются, что на уме у тех, кто ведет допрос. Нет, конечно, ситуации бывают разные, но детективу казалось, что он уже давно научился скрывать свои чувства. Выходит, не до конца.       Однако возражать Эл не стал. Если всё пойдет по плану, это уже не будет иметь никакого значения.       — Да, пожалуйста, — только и сказал он.       Пленник опустил взгляд на скованные руки, а потом посмотрел прямо в глаза Эл.       — Да всё очень просто. Флакон я использовал каждый раз один и тот же, чтобы не привлекать к себе внимания, и хранил его в безопасном месте. Как раз сегодня решил использовать остатки и хотел выбросить флакон по дороге, но отвлекся. Не думал, что вы так легко выйдете на мой след. А вот с листом и правда ошибся: вероятно, я обронил его случайно, когда снял перчатки. Везде отпечатки стер, а эту деталь попросту не заметил. Но вы так и не объяснили, как именно отыскали меня. В конце концов, флакон с духами вы обнаружили уже позже, а моих отпечатков до этого момента в базе не было.       Эл побарабанил пальцами по столу.       — Жертвы выбирались по определенному признаку: в основном богатые девушки, у которых можно было неплохо поживиться. Вы знакомились с ними, обсуждали личную жизнь, просили дать вам деньги в долг, а потом, когда они отказывали, добавляли в вино снотворное и обносили дом подчистую. Лицо вы скрывали, чтобы было сложнее составить портрет, но вежливые манеры помогали вам добиться нужного результата. Как только закономерность начала прослеживаться, нам удалось напасть на ваш след и понять, кто с вероятностью в девяносто шесть процентов будет вашей следующей жертвой.       Преступник кивнул, не собираясь, видимо, отпираться, и улыбнулся.       — Что ж, всё хорошее когда-нибудь заканчивается, — отметил он. — Я знал, что эта игра не затянется надолго.       Эл нахмурился: ему вдруг показалось, что человек, сидящий по другую сторону стола, чем-то похож на него. Но как это возможно? Они ведь находятся совершенно по разные стороны баррикад. Или же...       Он хотел поразмыслить еще, но следующая фраза заставила его поперхнуться.       — Скажите, а вы, случайно, не хотите переквалифицироваться и заняться преступной деятельностью?       Эл ошарашенно уставился на человека напротив. С такими предложениями к нему еще никто не обращался. К счастью, уже в следующее мгновение вор улыбнулся, показывая, что пошутил, а детектив подумал с досадой, что ему нужно научиться лучше владеть собой. Нельзя позволять, чтобы его вот так вот захватывали врасплох.       — Благодарю за предложение, но полагаю, я нахожусь на своем месте, — сдержанно произнес он и слегка поморщился, понимая, что его слова прозвучали слишком официально и неестественно.       Преступник вздохнул.       — Жаль, — похоже, искренне произнес он. — Вы бы нам очень помогли.       Эл слегка улыбнулся. В этот раз вестись на провокацию он не собирался, но и сдерживаться, к сожалению, пока еще не очень-то умел. И следующая фраза снова удивила его.       — Но, кажется, наша помощь вам нужна сильнее, чем наша — вам. Что вас беспокоит?       Детектив мысленно отругал себя — он явно в этот раз недооценил соперника, и тот не преминул этим воспользоваться! — но все же попытался спасти ситуацию и сохранить лицо.       — Почему вы считаете, что мне нужна ваша помощь?       Преступник улыбнулся краешками губ.       — В противном случае меня бы отправили в камеру и стали допрашивать уже там. И охранников вы бы не отсылали, чтобы поговорить со мной наедине. — Он быстро огляделся и задумчиво произнес: — Полагаю, запись также не ведется, но с уверенностью сказать не могу.       Эл изо всех сил стремился сохранить бесстрастное выражение лица и надеялся, что у него это получилось. В конце концов, пора было брать себя в руки. Возможно, вести дела с тем, кто понимает всё почти с самого начала, даже лучше.       — Вы правы, — согласился детектив, — мне действительно нужна ваша помощь.       Преступник хищно наклонился, пристально глядя на него.       — Мои услуги имеют свою цену, — заметил он.       Эл кивнул, ничуть не удивившись.       — Разумеется. И я уплачу ее вам. Вы точно не останетесь разочарованы. Окажете мне помощь — и я позабочусь о том, чтобы вас не судили за эти кражи. Вы получите свободу и сможете начать новую жизнь.       Преступник мгновение рассматривал его.       — Любопытно, — признал он. — Ну что ж, я вас слушаю.       Эл откинулся на спинку кресла. Да, ему удалось выдержать этот бой. Но не совершил ли он ошибку?