Блестящая партия

Гермиона заглянула в коробочку, что держал Люциус. На бархатной подушечке лежали обручальные кольца. Они были выполнены из черного золота и изумрудов, редких и невероятно дорогих металлов. Внутри каждого была фамильная гравировка «Малфой». Драко взял женское кольцо, выжидающе глядя на Гермиону. Нехотя она протянула ему свою дрожащую ладонь. Малфой аккуратно надел перстень на безымянный палец правой руки. Гермиона не могла оторвать глаз от украшения. Ободок кольца был достаточно толстым для того, чтобы в углублениях могла разместиться дорожка из изумрудов, инкрустированная витиеватыми креплениями. В центре располагался самый большой камень такого же насыщенного темно-зеленого цвета. Гермиона была несведуща в ювелирных изделиях, но он был массой не менее десяти карат. Его крановая оправа напоминала корону, делая кольцо еще более изысканным и воистину королевским. Господи, какое оно красивое… — Кхм, — недовольно кашлянул Люциус, отвлекая Грейнджер от созерцания кольца. Она вытащила из коробочки мужской перстень. Он был с такой же толстой шинкой, в углублениях которой располагались изумруды в виде шестигранных призм. Насыщенный темно-зеленый оттенок, казалось, поглощал весь падающий на них свет. Драгоценные камни были отделены друг от друга россыпью мелких черных бриллиантов, что нагло вклинивались между ними. Кольцо буквально символизировало власть и положение его владельца. Издавна изумруды означали надежду, хладнокровие и мудрость. Гермиона сомневалась насчет первого, но вот всего остального Малфоям точно не занимать. Цвет темного изумруда постоянно присутствовал в их жизни, словно камень и впрямь олицетворял всю их семью. Драко взял ее за правую руку. Вместе их кольца смотрелись невероятно величественно, гармонично дополняя друг друга. Гермиона завороженно наблюдала, как вокруг украшений появлялась черная, призрачная дымка, обвязывающая их ладони. В это время Люциус начал зачитывать какое-то заклинание на латыни. Грейнджер разобрала лишь пару слов: — Hodie per lunae lumen. — Гермиона автоматически посмотрела на небо, которое освещала полная луна. — …cruentum pretium fidei. Кровавую плату? За преданность? Все вопросы исчезли сами собой, стоило Люциусу закончить заклинание. Гермиона почувствовала резкую боль в безымянном пальце. Это что, зубы?.. Она была уверена, что на внутренней стороне кольца выросли клыки, которые нещадно впивались в ее кожу. По руке, вплоть до самого запястья, уже стекала кровь, а Гермиона была готова взвыть от ноющей боли. Грейнджер буквально чувствовала, как украшение разрывало сухожилия, нервы и мышцы, впиваясь в кость, словно протыкая ее насквозь, чтобы закрепиться на пальце. Стоило кольцу зафиксироваться, как боль начала понемногу отступать. Сквозь слезы Гермиона заметила, что по руке Драко также стекала кровь. Видимо, его ободок обладал такими же садистскими свойствами. Свободной рукой Малфой обхватил лицо Гермионы. Большим пальцем он стал вытирать слезы с ее горящих щек, попутно приговаривая: — Извини, без этого никак, — Драко говорил тихо и спокойно, словно ему действительно было жаль. Гермиона с ненавистью посмотрела ему в глаза, уворачиваясь от его прикосновений. Ей хотелось ударить Малфоя по лицу, да так сильно, чтобы исчез даже намек на мнимую заботу. Грейнджер почувствовала, как срастаются ткани на ее фаланге. И клыки кольца этому совершенно не препятствовали. Более того, все заживало вместе с ними. Клетки восстанавливались, не обращай внимания на металл, словно он всегда был между ними. Гермиона пребывала в настоящем в ужасе от этого зрелища. Ткани полностью регенерировали, а железные клыки по-прежнему впивались в сустав ее безымянного пальца. — Распишитесь, — потребовал Люциус, подавая Драко какой-то старый пергамент. В руке Малфоя-младшего волшебным образом материализовалось перо, чернилами для которого служила их собственная кровь. Элегантная роспись отразилась на пергаменте, тут же засыхая. Драко передал пергамент Гермионе. Она хотела прочесть, что там было написано, но не могла. Стоящие над ней Люциус и Драко едва не прожигали ее нетерпеливыми взглядами. Бегло пробежавшись по тексту, Грейнджер поняла, что это соглашение о помолвке. И, ослабив бдительность, подписала его. — Поздравляю, дети мои, — с притворной радостью произнес Люциус. Отовсюду раздались аплодисменты и радостные визги. Драко притянул Гермиону к себе, одна его рука по-хозяйски расположилась на ее талии, в то время как другая удерживала подбородок. — Я буду нежным, — прошептал он, впиваясь в ее губы. Гермиона противилась, отпихивая его. Но едва ли ее сопротивление оказало хоть какой-то эффект. Малфой надавил ей на подбородок, заставляя послушно приоткрыть пухлые губы. Его язык легко, почти невесомо прошелся по ряду ее нижних зубов. От избытка чувств у Гермионы кружилась голова, в нос ударил запах морозной свежести. Холодные губы осторожно ласкали ее, не переступая черту. Грейнджер не знала, сколько продлился этот поцелуй, но, когда Драко отстранился, ее щеки пылали. А внутри бушевал настоящий ураган чувств. Отовсюду засветились вспышки камер, репортеры спешили запечатлеть молодую пару во всей красе. Взяв Гермиону за руку, Драко спустился с помоста, вновь присоединяясь к гостям. Всем присутствующим не терпелось высказать свои поздравления и преподнести подарки. Грейнджер тупо плелась за Малфоем, даже не вслушиваясь в сладкие речи. В голове уже звенело от окружающего шума, а торжество изрядно ей наскучило. И она уже начала продумывать, как испортить настроение всем присутствующим. — Я устала, — цокая языком, возмущалась Гермиона. Словно услышав ее недовольство, к ним с Драко подошли мистер и миссис Грейнджер. — Праздник был просто чудесным, Драко! — улыбаясь во все тридцать два, произнесла Элис. — Рад, что вам понравилось, — холодно и без лишней фальши ответил Драко. — Но нам уже пора, — добавил Джон, глядя на Гермиону. По ее спине пробежал холодок. Ей совершенно не хотелось возвращаться домой. Гермиона понятия не имела, злится ли еще отец на выходку с нарядом. — Я… Гермионе не дали закончить фразу, грубо перебив: — Не волнуйся, милая, вы же не навсегда расстаетесь, — подзывая к себе дочь, проговорила миссис Грейнджер. Попрощавшись со всеми, семейство Грейнджер вернулось в свое поместье, используя камин Малфоев. Стоило им оказаться дома, как родители не переставая говорили о невероятно выгодном союзе, который благоприятно скажется на их репутации. Гермиона подумала, что под эти восторженные речи сможет незаметно ускользнуть в свою спальню, но не тут-то было. — Куда это ты торопишься? — недовольно прошипела Элис. — Я очень устала, — сжимая челюсть, ответила Гермиона. Нет, они точно не отпустят меня. — Сегодня ты преподнесла нам подарок, — продолжил отец. — Я говорю твоем наряде. Гермиона тяжело сглотнула, мысленно готовясь к худшему. — Поэтому я тоже приготовил тебе кое-что… Одним движением руки палочка отца трансформировалась в настоящий хлыст, который нещадно сбил Гермиону с ног. Не успела она подняться, как плеть прошлась по спине, оставляя глубокие раны. Гермиона закричала — истошно, разрывая голосовые связки. Кожаный жгут вновь разрезал кожу, каждый удар был сильнее предыдущего. Голос Гермионы уже осип от криков. Пытаясь отвлечься от боли, Гермиона считала удары. Когда их количество достигло десяти, отец остановился. — Да заткнись ты уже, скулишь, как побитая собака! — возмущалась мать. Я буду сильной, я вытерплю. Гермиона не то что не могла подняться — каждый вдох давался ей с трудом. Казалось, что хлыст оставил настолько глубокие раны, что смог повредить даже легкие. — Скоро это закончится дорогая, — довольно улыбаясь, ответил Джон. Откуда-то раздались шаги. Супруги синхронно повернулись в сторону шума. На входе в гостиную стоял Драко Малфой. Его серые глаза едва не светились от злости, будто из них вот-вот польется самая настоящая ртуть. — Мистер Малфой! — тут же опомнилась Элис. — Ммм… Гермиона плохо себя чувствует, она… Пока мать придумывала убедительное оправдание, Драко невербально призвал свою палочку, которая осталась в пиджаке, надетом на Гермионе. Стоило древку оказаться в его руках, как Элис Грейнджер пронзила алая вспышка Круциатуса. Она скорчилась на полу, моля прекратить. Но Малфоя ничуть не тревожили ее страдания, напротив, он упивался ими, наслаждаясь каждым душераздирающим криком Элис. Он не останавливался до тех пор, пока она не потеряла сознание. Гермиона боковым зрением наблюдала за этим. У нее не возникло желания помешать или прекратить страдания матери, нет. Внутренний ребенок требовал отмщения. Гермиона мечтала, чтобы Элис ощутила хоть крошечную часть того, что пережила сама. Ей хотелось, чтобы мать поняла, какого это, когда у тебя нет свободы, выбора и сил бороться. Мне ни капли не жаль эту злобную суку. Все это время Джон Грейнджер, боясь даже пискнуть, стоял в углу комнаты, молча глядя на страдания жены. Страх подтолкнул его достать собственную палочку и мысленно приготовиться атаковать. И стоило Драко закончить с Элис, как Джон выпустил в него проклятие. Малфой тут же отбил его, нанеся Джону гораздо больший ущерб. Драко использовал против Грейнджера его же заклинание, что тот так усердно отработал на Гермионе. Палочка Малфоя превратилась в очень тонкий кнут. Хлыст разрезал кожу, обрызгивая стены кровью. Это было гораздо хуже того, что Джон сделал с Гермионой. Заклинание Драко проникало почти до самых костей, задевая жизненно важные органы. — Хватит! Пожалуйста! — из последних сил умолял Грейнджер. Приблизившись к нему, Малфой с ноги нанес ему удар прямо по челюсти. Это заставило Джона умолкнуть. Драко окинул его самым пренебрежительным взглядом и переступил через его скрючившееся от боли тело, специально наступая на кисть. Не успел Малфой приблизиться к Гермионе, как рядом с ней появилась эльфийка, что впустила его в дом. — Мисс, как вы? — Кинди хлопотала над хозяйкой, пытаясь сделать для той хоть что-нибудь. Гермиона практически неподвижно лежала на полу. Сейчас она была похожа на тряпичную куклу, что нещадно терзали дикие животные. Ткань одежды на спине была полностью разодрана и перепачкана кровью. Сука. Я убью ублюдка. Из глаз Гермионы текли слезы. Малфой едва представлял, как ей удалось выдержать такую боль, не потеряв сознание. — Т-ш-ш, все закончилось, — опустившись перед ней на колени, Драко стал водить палочкой над ее спиной, шепча целебное заклинание. Кровотечение прекратилось, но для полноценного лечения ран было недостаточно нескольких взмахов. Гермиона попыталась подняться, но ее конечности дрожали от напряжения. Малфой подхватил ее на руки, и она заорала — прикосновения к спине приносили ей адскую боль. — Потерпи, милая, — Драко закусил губу, наблюдая за ее страданиями. — Мы сейчас трансгресируем в Мэнор. — Нет! — прохрипела Гермиона. — Ты не останешься здесь, — голос Драко резко стал невероятно холодным, лишившись всяких ноток тепла. — Ты больше никогда не переступишь порог этого чертового дома. Гермиона едва могла улавливать информацию, казалось, собственный мозг сейчас вытечет прямо через уши. Ее лицо горело, а слезы неприятно щипали глаза. На самом деле, сейчас ей было все равно, куда Малфой увезет ее, главное — подальше отсюда. — Кинди… Забери ее, пожалуйста, — надломленным голосом попросила Гермиона. Драко взглянул на эльфийку, что недоуменно хлопала огромными глазами. — Пообещай мне! — потребовала Грейнджер. — Не веришь собственному мужу? — ухмыляясь, спросил Малфой. — Ты мне не муж, Малфой, — прошипела Гермиона. Улыбка Драко отчего-то стала шире, точно зловещая. Он еще раз взглянул на Кинди, его глаза прищурились, словно он что-то обдумывал. Но через несколько секунд он ответил: — Обещаю. Услышав от Малфоя заветные слова, Гермиона отключилась.

***

Очнулась Гермиона в незнакомой ей комнате. Она сразу почувствовала, как затекли ее мышцы от некомфортного сна на животе. Приподнявшись, она села на кровати, оглядываясь. Это была просторная спальня, отделанная темным деревом. По всей комнате было расположено несколько панорамных окон стрельчатой остроконечной готической формы, вершина которых завершалась двумя пересекающимися дугами окружностей. Такая форма идеально вписывалась в здешний интерьер. Рассматривая потолок, она поняла, что находится в башне — об этом свидетельствовала многощипцовая крыша. Уникальное архитектурное сооружение, присущее замкам и дворцам, невозможно было не узнать даже изнутри. Вся конструкция держалась на нескольких колоннах, расположенных в центре комнаты. Гермиона лихорадочно пыталась вспомнить, где она и как сюда попала. В ходе размышлений она почувствовала, как по коже пробежались мурашки, и только тогда Грейнджер поняла, что из одежды на ней лишь стринги. С ее губ сорвался удивленный вздох, она тут же натянула одеяло едва не до самых ушей. Пазл в ее голове наконец сложился. Гермиона почувствовала невероятную боль, когда оперлась на спинку кровати. И вместе с этим осознала, где находится. Малфой-Мэнор. Гермиона начала судорожно оглядываться в поисках каких-либо вещей. В центре комнаты был расположен небольшой диванчик, а слева от него пианино. На крышке музыкального инструмента была небрежно брошена белая рубашка. Замявшись на несколько секунд, Гермиона все же решительно встала с постели. Морщась от боли, она дошла до пианино. Надеть рубашку оказалось настоящим испытанием. Грейнджер едва сдерживала крик. Ощущения от прикосновения ткани с кожей были невыносимыми. Вдоль позвоночника все пульсировало, каждая клеточка болезненно ныла от полученных травм. Тяжело дыша, Гермионе удалось застегнуть пуговицы. Всякий вздох сопровождался мучениями, словно к спине прикладывали раскаленные угли. Кто раздел меня? — Гермиона боялась ответа на собственный вопрос. Дверь в комнату резко открылась — это был Драко. Он только что вышел из душа. По накачанному торсу стекали капли невысохшей воды, которые прекрасно очерчивали все его мышцы. Гермионе даже показалось, что его кожа сверкала, словно покрыта какой-то невидимой пленкой. Но от этой мысли ее отвлекло махровое полотенце, что соблазнительно болталось на бедрах, рискуя вот-вот упасть. Платиновые волосы Малфоя были небрежно зачесаны назад, и лишь две непослушные прядки выбивались, нависая над глазами. Черт, и когда он успел так измениться? Гермиона тяжело вздохнула, разглядывая его. В легкие проник аромат морозной сладости, граничащей с терпкой горечью. Наверняка запах остался на рубашке Драко. И Гермиона, сама того не ведая, начала дышать чаще, жадно вдыхая приятный парфюм. Аромат опьянял рецепторы, и Гермиона наслаждалась этим жгучим теплом, что волнами распространялось по всему телу. — Как ты себя чувствуешь? — Драко остановился, подозрительно осматривая ее. — Я… кхм… — Гермиона не узнала собственный голос, он был осевшим и грубым, и внезапно закашляла. Она попыталась прочистить горло, надеясь избавиться от ощущения рыхлости и першения в горле. Неосознанно Гермиона стала растирать шею, словно это могло помочь. Малфой взял с прикроватной тумбочки стакан с каким-то зельем темно-коричневого цвета. Подойдя к Грейнджер, Драко протянул его ей. На что она лишь отрицательно покачала головой. Насколько велико желание Малфоя отравить меня? — мысленно пыталась прикинуть Гермиона. — Любовь моя, — притворно ласково начал Драко, поглаживая ее лицо, — я женился на тебе не для того, чтобы отравить. От его слов легче не стало. Малфой подтолкнул стакан к ее губам, заставляя выпить отвар. Поколебавшись, Гермиона все-таки проглотила содержимое, морщась от вкуса. Зелье состояло из каких-то трав, она точно уловила нотки полыни и зверобоя. — Умница, — все так же наслаждаясь теплом ее кожи, продолжил Драко. Его взгляд плавно стал опускаться ниже. Серебристые омуты прошлись по длинной шее, задерживаясь на выпирающих из-под ткани рубашки сосках. Глаза жадно очерчивали каждый ее изгиб, мечтая прикоснуться. Его разглядывание привело Гермиону в чувство. Она оттолкнула его руку, отходя на несколько шагов назад. — Почему я голая? — прожигая Малфоя глазами, спросила Гермиона. Драко усмехнулся, глядя, как идеально на ней сидит его рубашка. — Твоя одежда была в крови, — ответил он, тяжело втянув воздух. — Ты раздел меня?! — Гермиона вспыхнула от гнева. — Конечно, — сказал он, словно это что-то само собой разумеющееся. — Никто, кроме меня, не имеет права видеть тебя обнаженной. Превозмогая боль, Гермиона зарядила Драко хлесткую пощечину. Ее крайне раздражало то, что он относился к ней как к своей собственности, она человек, а не его игрушка, с которой он может делать что захочет. Лицо Малфоя слегка дернулось от удара, а на щеке медленно расползалось красное пятно. — Ты тоже не имеешь на это права! Я не разрешала! — Я твой муж, мне не нужно разрешение, — холодно, угрожающе произнес он. — Ты настоящий ублюдок, Малфой! Гермионе была отвратительна сама мысль, что Драко раздел ее. В голову, словно ползучие твари, стали пробираться тревожные мысли о том, что еще он сделал, пока она была без сознания. Видя ее страх, Малфой объяснил: — Твои раны нужно было обработать и нанести мазь для скорейшего заживления, — спокойно продолжил Драко. — Не стоит благодарности. С этими словами он прошел в другую часть комнаты, где находилась неприметная дверь. Гермиона поняла, что там была гардеробная, поскольку уже через пять минут Малфой вышел оттуда, одетый в классические черные брюки и белую рубашку. Гермиона наконец вспомнила о кольце, что по-прежнему красовалось на ее пальце. Присмотревшись, она заметила, что, несмотря на то что боль прошла, острые клыки все еще впивались в кожу, фиксируя украшение. Гермиона недовольно нахмурилась и спросила: — Почему у этого чертового кольца есть зубы? Малфой усмехнулся, надевая серебряные запонки. — Это их особенность, со временем оно привыкнет к тебе. — Ты говоришь так, словно они живые, — Гермиона непонимающе нахмурилась. В ответ Драко лишь двусмысленно дернул бровью. — Где моя комната? — нетерпеливо спросила Гермиона, мечтая остаться наедине. Ей нужно было все осмыслить. — Ты в ней. Это наша спальня. — Я не буду спать с тобой, Малфой! — гневно выплюнула Гермиона. Злость медленно заполняла каждую клеточку ее тела. Гермиона просто поражалась безграничной наглости Драко. — Ты моя жена! — рыкнул он, чуть повышая голос. — Не дождешься! С этими словами Гермиона быстро пересекла комнату и вышла, громко захлопывая за собой дверь. Но стоило ей сделать несколько шагов по коридору, как кольцо снова начало приносить невероятную боль. Железные зубы вновь терзали ее кожу, жадно вгрызаясь в ткани. Кровь уже густыми каплями падала на пол, пачкая паркет. Гермиона жалобно заскулила, держась за стену, чтобы не упасть. Она пыталась снять чертов перстень, но в ответ на ее действия боль лишь усиливалась. — Вернись в комнату, — сказал Драко, беря ее за руку. Гермиона противилась, пытаясь бороться с силой кольца. — Дорогая, не мучай себя. Пойдем со мной. Он говорил так нежно. В его голосе слышались искренняя забота и беспокойство. Кажется, Гермиона впервые видела, чтобы кто-то так волновался о ней. Это притупило ее бдительность, и она, кривясь от боли, пошла за Драко. Стоило ей оказаться в комнате, как болезненные ощущения тотчас прекратились. Малфой провел ее к кровати. Гермиона все еще тяжело дышала, пытаясь отойти от вспышки агрессии кольца, в то время как Драко с помощью палочки удалял кровь с ее руки. — У Малфоев установлен патриархальный уклад семьи, — начал Драко, заглядывая ей в глаза. — Под это и заточены кольца. Жена должна подчиняться, она не может предать или изменить мужу. Из груди Гермионы вырвался истеричный смешок. Почему я не удивлена? — Но мы не женаты, — она поспешила поправить его. — Ты носишь кольцо, этого достаточно. Гермиона горько усмехнулась, превращая свою боль и обиду в злость. Она чувствовала себя какой-то безвольной рабыней, что переходила от одних хозяев к другим. — Тебе это доставляет удовольствие, да? — язвительно спросила она. — Наслаждаешься моими мучениями, отчаянием и безвыходным положением. — Нет. Никакие твои мучения не приносят мне радости, — строго отчеканил Драко. Он говорил настолько уверенно, будто это было правдой. — Тогда зачем ты надел его на меня? Я будто в оковах! — призывала Гермиона к его милосердию. Но Малфой лишь посмотрел на нее с каким-то отчаянием, его глаза так и говорили: Прости. Но в действительности он лишь встал с кровати и покинул комнату. Гермиона притянула ноги к себе, сгибая в коленях. Обхватив себя руками, она пыталась унять пустоту внутри. Она не понимала, зачем он все это делал. Гермиона всю жизнь мечтала, чтобы кто-то заботился о ней, чтобы кому-то было не наплевать. И когда Драко давал ей эту заботу, она не знала, что с ней делать. Можно ли вообще считать его действия заботой? За все время он не нанес ей никакого вреда, но насильно затащил под венец. Мысли путались, мозг тщетно пытался найти оптимальный выход, правильное решение, но она не знала его. — Ошибаешься, Грейнджер. Помолвка состоится, и ты ничего не сможешь сделать. А сердце… Сердце обливалось кровью. Оно так сильно стучало, словно было готово проломить грудную клетку. Покинув дом родителей, Гермиона ощущала одновременно свободу и негодование. Сердце болезненно сжималось от недостатка любви. И трепетало при каждом знаке внимания. Гермиона хотела полностью отдаться этим чувствам, но разум по-прежнему твердил о том, что все не так просто. Она чуяла во всем какой-то подвох, с самого детства ей внушали, что она недостойна любви, и Гермиона верила в это. Отчего и пыталась найти оправдание поведению Малфоя, ведь он не мог просто любить хорошо относиться к ней. Она этого не заслуживала. — Нет. Никакие твои мучения не приносят мне радости До самого вечера Гермиона провалялась в постели, выворачивая наизнанку свою душу. Драко до сих пор не было. Гермиона томилась в мучительном ожидании, нервно похрустывая пальцами. Ждать невозможно лишь тогда, когда ничего не делаешь. Она по-прежнему не хотела спать в комнате Малфоя и надеялась убедить его в этом. Но пока он не пришел, Гермиона не уходила, боясь очередной вспышки агрессии кольца. Она подумала, что ей нужно будет обязательно почитать соответствующую литературу. Возможно, в книгах она найдет способ, как избавиться от кольца. Размышляя над этим, она не заметила, как провалилась в сон.

***

— Серьезно? — удивленно спросил Блейз. — Бедняжка Грейнджер. — Она Малфой! — недовольно рыкнул Драко. Целый день он занимался делами своего бизнеса. Чертовски устав, он мечтал побыстрее оказаться дома, но вовремя осознал, что его там никто не ждет. Малфой решил позволить Гермионе побыть немного одной, чтобы она могла обжиться. А потому уже второй час пил с Блейзом в его поместье. — Ей нужно время, Драко, — Забини недовольно покачал головой. — И предоставь девчонке отдельную спальню. Малфой нахмурился. Ему не хотелось отпускать Гермиону от себя ни на шаг. Он желал быть рядом, постоянно, всегда. — Не ждал же ты, что она бросится к тебе на шею? — с усмешкой спросил Блейз. — Она не хотела этой женитьбы. — Она передумает, — говорил Драко, искренне надеясь, что окажется прав. — Было бы неплохо.

***

Гермиона снова проснулась в совершенно незнакомой ей комнате. Эта спальня казалась гораздо меньше спальни Малфоя, но также была отделана деревом. В ней были всего одного окно, шкаф и небольшой туалетный столик. Просто и ничего лишнего. Этого Гермионе было более чем достаточно. Дверь отворилась. Малфой вошел, держа в руках какую-то круглую жестяную баночку. — Тебя не учили стучать?! — от неожиданности тут же вспыхнула Гермиона. Ее недоверие и страх превращались в агрессию — так было проще. Она знала, что должна себя защищать, иначе ей будет больно, и поступала она так со всеми: с родителями, друзьями и уж тем более с Малфоем. Гермиона была уверена, что любовь не достается просто так, по крайней мере, не ей. И потому царапалась и огрызалась, словно дикая кошка. Она редко вела себя откровенно и неосторожно, лишь в моменты настоящей слабости она могла довериться и открыться, ставя под удар собственные чувства. После чего еще долго корила себя за это. И даже ее друзья, всегда оказывающее поддержку, казались ненастоящими. Она отчего-то не могла поверить в их искренние слова и улыбки. Комплексы настолько сильно укоренились в ее сердце, что сумели вытеснить доверие. — Я не буду стучать в собственном доме, — холодно ответил Драко. Подойдя ближе, он присел на край кровати. Гермиона тут же постаралась максимально увеличить расстояние между ними, отползая как можно дальше. — Твои раны нужно обработать мазью, — сказал Малфой, откручивая баночку. — Оставь, я сама все сделаю, — отмахнулась Гермиона. — Делай что говорю. От этих слов у Гермионы невольно зачесался безымянный палец, словно предчувствуя грядущую боль. — Или что? Снова применишь кольцо? — Гермиона ненавидела свое жалкое положение несвободного человека. И ничего не могла с этим сделать. Всю жизнь она была птицей в клетке. — Я не хочу этого, — скупо ответил Малфой. — Поэтому, пожалуйста, ляг на живот и подними рубашку, — Драко видел сомнение в глазах Гермионы. — Милая, прошу, не вынуждай меня. Она не хотела повиноваться. Казалось, если она сделает это, то потеряет все свое достоинство. Станет безвольной куклой в его руках, лишенной всякого права выбора. — Да сколько можно! — не выдержав, Драко использовал обездвиживающее заклинание и сам перевернул Гермиону, разрывая рубашку на спине. Гермиона чувствовала себя отвратительно, мерзко, униженно. Дурацкое одеяло, как назло, смялось, открывая вид на ее ягодицы. Хоть Малфой и не делал ничего извращенного, ей все равно было некомфортно. Лишенная движения, она невольно вспоминала, как ее еще в детстве наказывала старуха. Нянька обездвиживала ее, заломав руки за спину, и била палкой. И не прекращала, пока голос Гермионы не ломался от крика. Слезы начали стекать по ее лицу, оставляя на подушке соленые пятна. Я ненавижу это чувство гребаной безысходности, когда все, что остается, это подчиниться. Малфой старался аккуратно наносить мазь, чтобы не причинить Гермионе лишней боли. Раны уже затягивались, обещая и вовсе сойти через несколько дней. Оставалось лишь надеяться, что не будет шрамов. Такие глубокие раны требуют длительного и тщательного лечения, чтобы навсегда избавиться от грубых рубцов. Драко заметил, что на спине Гермионы они и так были. Старые, но не менее ужасные. Он не понимал, почему она не поспособствовала их удалению. Закончив, Малфой вернул ей контроль над телом и только тогда обратил внимание на ее лицо. В глазах была пустота, а по щекам текли слезы. Он было уже потянулся к ней — узнать, что произошло. Но Гермиона подскочила, словно ошпаренная, прикрывая остатками рубашки оголенную грудь. — Не трогай меня! — кричала она. — Почему ты плачешь? — Драко был в настоящей растерянности. — Отвали от меня, Малфой! Гермиона мысленно умоляла прекратить слезы бесстыдно выдавать ее старую боль. Она не хотела выглядеть перед ним слабой, сломанной еще в детстве игрушкой, которую ему отдали. Знал бы, что взял бракованную. — Успокойся! Гермиона заметила, как засияло кольцо Малфоя. Изумруды в нем словно стали на несколько оттенков светлее, от них исходили ощутимые волны тепла. Они будто вода — разбивались о Гермиону, пытаясь притупить ее боль. — Что ты делаешь? — растерянно спросила она, чувствуя, как тепло начинает медленно просачиваться в ее кожу. — Прекрати! Гермиона смотрела на него, моля остановиться, но он продолжал, пока ее слезы не высохли, оставляя после себя лишь соленые дорожки. Несмотря на внешнее спокойствие, на душе у нее было погано, будто кошки скребли. Все чувства словно заперли в какой-то коробке, не позволяя им вырваться наружу. Драко взял Гермиону за руку, сплетая их пальцы. Гермиона ногтями впилась в тыльную сторону его ладони, надеясь причинить как можно больше боли. Она чувствовала в этом острую потребность. Ей было тяжело одной уживаться со своими страхами, но вместо просьбы о помощи она причиняла боль, надеясь, что кто-то разделит с ней страдания. Несмотря на ее действия, Малфой большим пальцем поглаживал руку Гермионы. — Т-ш-ш, все в порядке. Милая, я не хочу причинять тебе боль. Господи, — взмолилась Гермиона. Как искренне звучали эти слова. Ей хотелось утонуть в них, раствориться в их приятной сладости. Нетнетнетнетнетнет, — мысленно противилась она. — Оставь меня, — тихо, едва слышно попросила Гермиона. Она не была уверена в своем желании, но оно казалось верным. — Нет, — отчеканил Драко. — Давай сделаем так, — не прекращая поглаживать ее руку, продолжал Малфой, — выдохни, приведи себя в порядок и спускайся в гостиную. Я отвечу на твои вопросы, а ты на мои. Гермиона недовольно поджала губы. Раскомандовался! — У меня нет к тебе никаких вопросов, Малфой! — Да? Сомневаюсь, потому что я буквально чувствую, как они жужжат в твоей голове. Гермионе наконец удалось вырвать свою руку из его цепкой хватки. Драко встал, поправляя воротник рубашки. На выходе из комнаты он произнес: — Жду тебя в гостиной через два часа.