Дотторе
Для _Abu_Bandit_
Мальчик по имени Зандик уже к 12 годам точно знал, что цель оправдывает средства, поэтому слыл жестоким ребенком. Проблема, однако, была не в жестокости, а в чрезмерном любопытстве. Внутреннее устройство причудливых существ, дарованных щедрой природой (природой ли?) Тейвата занимало его не меньше, чем других детей рассказы о далёких путешествиях и прятки. Работники академии Сумеру, если бы их спрашивали, могли назвать парня бесчеловечным (если Доктора вообще можно было считать человеком). По мнению многих прочих, не существовало в мире причины, оправдывающей поведение этого мрачного жнеца. Сам Зандик так, конечно, не считал, потому что твёрдо видел цель. Он смотрел на мир глубже остальных, что вкупе с размытыми нравственными нормами делало его совсем чудовищем. С возрастом мир для теперь уже «Дотторе» не стал проще, а как стёкла в калейдоскопе, расходился под руками и взглядом, никак не складываясь в единую картину. Мир был прекрасен, но в то же время отвратителен. Сама мысль о совершенстве мира, утопичная мечта о разуме незатронутом болезнями и войнами, разуме, что мог бы преодолеть время, старение, пространство, стать величайшим венцом – занимали его намного сильнее жизни единичных существ, продолжающих довольно жалкую борьбу за кусок хлеба и свое место в Тейвате. Иногда, проживая свою долгую, но довольно занимательную жизнь, Дотторе обращал свой взор на то, что было ему непостижимо. Ныне это была прекрасная, ни с чем не сравнимая музыка, кажется родом из Фонтейна. Больше самой мелодии Зандика занимала исполнительница. В ней не было ничего, что он так ценил в людях: ни силы, ни особых стремлений. Только талант: чистый и неподвластный анализу и разбору, как не силься понять. — Ты бы могла завоевать целый мир, будь ты так же талантлива в политике, как в своей игре, – Дотторе улыбается, едва заметно. Он сидит в чужой уютной гостиной, покачивая бокал с красным, почти рубиновым на цвет вином, слушая одно из лучших исполнений замысловатых классических сонат во всем Тейвате. — Это тебе нужен целый мир и ещё немного, мне достаточно того, что я имею и другого не нужно, – девушка нежно касается клавиш в поисках подходящего для импровизации звука. Дотторе поднимается с места, становится позади пианистки, проводит руками по волосам, плечам, отодвигая тонкую ткань платья и оставляет невесомый поцелуй на изгибе тонкой шеи. Прощупывает мышцы, едва касаясь, а затем ставит колено на банкетку, прижимая его к горячему боку девушки. — Я, наверное, никогда этого не пойму, – Доктор массирует плечи, рассматривает женские кисти и не видит решительно ничего, что могло бы объяснить столь могучий дар исполнительства. Она откидывается назад, упираясь макушкой в живот Дотторе и долго смотрит прямо на лицо, виднеющееся под маской. — Может быть, но ты ведь предпочитаешь более прагматичные вещи. Девушка вскакивает и садится на крышку рояля, свешивая ноги, ступнями задевая банкетку. Предвестник садится за инструмент и начинает наигрывать что-то родом из прошлого столетия. — И всё же есть вещи, которые тебе неподвластны, - женщина задумчива и тиха. Она убирает маску с лица мужчины, поправляет сбившиеся волосы и проводит пальцами по щеке. Зандик перестает играть и склоняется к чужому колену, ставит нежную ступню себе на бедро, аккуратно проводит вверх по ноге, поднимая подол платья, усаживается между раздвинутых ног и прикладывает голову к острому сгибу. Он прикрывает глаза и слушает вой ветра за окном. — Ты устал? Хочешь я ещё тебе поиграю? – ласковые руки гладят его по голове, изредка перебирая волосы. — Побудь так. Дотторе чувствует запах чужого тела, бесконечное тепло и редкое для него внутреннее умиротворение. Он думает о том, что такой как он вряд ли этого заслуживает, внутри он постоянно силится найти ответ на вопрос почему такая женщина связалась с ним. Может всё дело в настойчивых ухаживаниях или долгих разговорах о высоком, что она ценила сильнее даже его внешнего лоска? — О чем ты так задумался? — О том, почему ты меня впускаешь, ты ведь знаешь кто я. Прости. — Как странно, что ты просишь прощения у меня – женщины, которой ты не сделал ни единой действительно плохой вещи. Ты появляешься в моей жизни, как тень от фонаря, задариваешь подарками, осыпаешь комплиментами, редко пропускаешь мои концерты и учишь наизусть произведения, лишь бы только найти моё внимание. Иные девы сдались бы на подарках. Но ты никогда не сыщешь в своей жизни прощения, Зандик. Ни от кого из тех, у кого ты должен его просить. Но только вот кто возьмётся судить тебя? — Боги? – Дотторе ставит подбородок на колено девушке и смотрит в глаза. — Что делать, если мой Бог и мой алтарь – именно здесь? А мой Бог не хочет отпустить мне грехи? Зандик трётся о бедро щекой с чуть колючей щетиной, изредка целует его и улыбается, чуть подёрнутой скорбной печалью улыбкой. — Богов не существует. Не сотвори себе кумира, помнишь? – собеседница наклоняется, поднимает голову мужчины и целует в предусмотрительно прикрытые глаза. — Откуда это? — Да так, людские выдумки. Дотторе снимает девушку с крышки и сажает на колени лицом к себе. Рояль, как живой, отзывается натиску острых локтей, упиревшихся в клавиатуру. Мужчина наклоняется, чтобы сорвать поцелуй – нежно обхватывает губами чужие губы, сминает ткань платья на спине и талии. Он тонет, теряясь. И только сильнее и отчаяннее хватается за хрупкое тело в руках. — А ещё о том, что боюсь утратить все это, сложно жить без веры во что-то. Вот если бы ты согласилась со мной ещё на пару сотен лет, тогда я бы не был так задумчив, - Зандик кладёт голову на плечо девушки и смотрит куда-то в пустоту. — Знаешь почему герои легенд всегда страдают? — Читатели хотят острых переживаний, потому что повседневная жизнь слишком скучна? Но ведь тебе не скучно, ты говорила, что никогда не скучаешь, – Дотторе радостно поднимает голову, готовый вести переговоры. — Речь не только обо мне. И нет. Суть в освобождении от страданий. Хорошая легенда всегда вовремя заканчивает страдания героя, давая ему освобождение. Вовремя – значит своим чередом. – девушка гладит непослушные светлые волосы предвестника и разглядывает что-то в нём. Доктор возвращает голову на плечо и затихает, вдыхая аромат девичьих волос. — И что же ждёт героя, который затянул с финалом? — Надеюсь, что он найдет то, что так долго искал и освободится, обретая покой… - женские руки прижимают чужую голову, чуть подрагивая от накатившей волны искренней любви и переживаний. — И тогда, когда-нибудь у него будет новая история.