Неустойчивое равновесие

Глава 5 – На чью свадьбу? – удивилась я. – Не красней, не на нашу. – подмигнул Кеват. – Это моя работа. – А я там зачем? – всё ещё недоумевала я. – Ответь мне на вопрос: когда ты последний раз была на свидании? – Недавно. – соврала я. Тем более, что год для демиурга, наверное, как один миг для человека. – Давно ли это было так: накануне и в утром в день свидания ты можешь говорить и думать только о нём? Все твои действия направленны в его сторону. Когда свидание настолько захватывает, что ты вынуждена напоминать себе о необходимости дышать, когда по его завершении ты не можешь унять улыбку, сердце скачет в груди, и ты будто парИшь? – Кеват смотрел на меня, и я поняла – он знает ответ. – Не отвечай. Ты обрекла себя на бешеный ритм жизни. Ты работаешь на износ, но не подпитываешь себя ничем столь же энергетически ёмким как любовь. Я хочу, чтобы ты вспомнила, как это. Чтобы почувствовала эти волны. Чтобы этот источник бескрайнего счастья вновь напомнил тебе, как это – жить на самом деле. – на мгновение он замолчал, дав мне возможность осознать всё, что он сказал. Посчитав, что пары секунд достаточно, он продолжил: – Камень очень сильная штука – ты должна быть под стать ему. На время этого монолога Кевата я подумала, что он правда хотел помочь моему разбалансированному внутреннему миру, но слова о Камне вернули меня на землю. – Как пошлые конкурсы и тосты из интернета помогут мне вспомнить, что такое любовь? – фыркнула я. – Да, я знаю, как свадьбы проходят. – А ещё меня обвиняют в пошлости. А ты ну одним штрихом опошлила всю романтику этого таинства. – притворно погрустнел Кеват. Я решила подыграть: – Ну прости, не хотела обесценивать твою работу, но, правда, для меня свадьбы это скорее символ окончания чего-то великого. Любовь на самом пике и вот-вот бросится вниз, в бездну. В браке люди начинают творить бог знает что – какая уж тут романтика. – Именно этот шаблон в твоей прекрасной головке мы и едем разрушать! – бойко заявил весенний демиург. – Перфоратор захватил? – я не желала с ним соглашаться. Кеват в притворном удивлении открыл рот, потом засмеялся и прибавил скорости. Нельзя заставлять любовь ждать. Мы подъехали к стадиону, который вместе с примыкающим к нему парком, находился на берегу реки. Я всё ещё недоумевала – свадьба и стадион? Где связь? Место было действительно красивым. Аккуратно подстриженные кустарники, ухоженные газоны, клумбы всех цветов радуги и уютные скамейки. Близость реки добавляла ощущение свободы и бодрости. Эта красота не убаюкивала, она призывала действовать, активно ей поклоняться и приносить жертвы. Видимо, ключевые жертвователи и были сегодняшними клиентами Кевата. Пожертвовать они решили своей свободой. – Сейчас среди молодых пар, да и вполне возрастных стало очень популярно проводить свадебные церемонии и последующие гуляния на стадионе. Выездные церемонии в усадьбах уже прошлый век. Дух победы, царящий на футбольной арене, становится символом любви, её превосходства над одиночеством. Кроме того, многие просто болеют за эту команду и, заключить священный союз именно на домашнем поле для них кажется самым лучшим вариантом. – Пока перфоратор не сработал. – прервала его поэтические рассуждения я. – Злюка. Ты так противишься открыть сердце всей этой прелести, потому что боишься. Страх быть не понятым, отвергнутым это совершенно естественно в жестоком мире. Но только любовь, её смелость и самоотверженность, может победить все страхи. – А ты уверен, что твоя слабость это воздержание, а не молчание? – поинтересовалась я. – Тссс! – Кеват приложил указательный палец к губам. – Не выдавай меня, а то вся работа коту под хвост! Я закатила глаза. – Ну давай, показывай мне всё, чего я так боюсь. Давно ужастиков не смотрела. – сложила я руки на груди и пошла за Кеватом. Я бывала на современных стадионах, и этот, нужно сказать, меня не впечатлил. Красивый, новый, но не более. Интересным оказалось другое. Когда мы вышли из подтрибунного помещения, перед нами раскинулся зелёный простор футбольного поля. Оно не было испорчено обрамляющей его дугой беговых дорожек, которые на более старых стадионах всегда казались мне лишними. Сам по себе вид ярко-зелёного поля не мог не поражать. Но ещё больше поразил меня предмет, который я никак не ожидала увидеть посередине поля – футбольные ворота. Они были обращены лицевой стороной к скамейкам запасных. От традиционных ворот их отличало не только расположение в пространстве. Перекладина и обе штанги, а, если хорошо приглядеться, то и сетка, были украшены великолепными цветами. «Это свадебная арка.» – догадалась я. Кеват посадил меня на 9 ряд центральной трибуны. – Посиди здесь. Отсюда ты сможешь наслаждаться церемонией, а я смогу видеть тебя и тоже наслаждаться. – лучезарно улыбался Кеват. Он явно был сам не свой. Его колотило в ожидании чего-то грандиозного, будто бы сейчас он жених и он, а не двое неизвестных мне, собирается сказать заветное «Да» под футбольной аркой. – Издержки профессии. – пожал он плечами, заметив мой удивлённый взгляд. – Каждый раз как в первый раз. Не переживай, Я скоро вернусь, ты даже соскучиться не успеешь. И с этими словами Кеват сбежал по лестнице к кромке поля, переговорил сначала с одним, потом с другим. Миловидная девушка крепила на него микрофон – будет что-то вещать. Он подмигнул ей, и она застенчиво опустила глаза. Вот же и правда повеса. На центральную трибуну стали прибывать разномастные гости. На табло, там, где обычно на стадионе загорается счёт встречающихся команд, сегодня вензелями были выведены имена жениха и невесты. Солнце пробивалось через открытую часть крыши стадиона, попадая именно на то место, где была установлена арка, будто указывая зрителям, куда именно нужно смотреть. К Кевату подошёл молодой человек, это явно был жених – в классическом костюме, с бутоньеркой у сердца и … в кроссовках. Издержки современного стиля или условия проведения церемонии на газоне стадиона? Они пожали друг другу руки, Кеват похлопал его левой рукой по плечу. О чём они говорили, я не слышала, но мне показалось, что жених волнуется, а Кеват успокаивает его. После недолгого разговора Кеват жестом предложил жениху пройти к арке. Это выглядело и трогательно, и забавно – красивый взволнованный парень в воротах. Если бы не цветы и костюм, то можно было бы подумать, что он просто пришёл на тренировку вратарей. И тут я услышала голос Кевата, будто он был со мной рядом: – Дамы и господа! Приветствуем вас на самом ожидаемом событии этого года! Просим занять ваши места и приготовиться увидеть чудо. Вы станете свидетелями того, как любовь соединит двух замечательных людей. Они шли к этому моменту долгое время, вопреки всем невзгодам и препятствиям оставаясь вместе. Глядя на них, ни у кого не возникнет сомнений – здесь победила любовь. Она звучит в каждом ударе сердца, отражается в каждом взгляде, каждый жест здесь – её продолжение. Сегодня любовь рядом с нами. Прошу вас, почувствуйте её, впустите её в свои сердца. Сейчас каждый может оказаться в этом прекрасном мире. Анжелика и Роман готовы позвать за собой всех. Давайте примем их приглашение! Раздались аплодисменты. Зазвучала прекрасная и нежная мелодия. Головы всех гостей одномоментно повернулись влево. Все встали и замерли в каком-то магическом ступоре. Я сидела дальше всех и не сразу сумела разглядеть происходящее. Слева вдоль кромки поля невесту к алтарю вёл, видимо, её отец. Они шагали медленно и торжественно. Невеста была прекрасна: длинное белое платье струилось мягкими волнами, светлые локоны блестели на солнце. Из традиционного образа выбивались только две вещи. Первая это босые ноги невесты. Видимо, она сняла туфли, чтобы не испортить покрытие поля шпильками. А вторая это очки. Тёмные, солнцезащитные. Эту деталь я не смогла понять, но потом обратила внимание на то, как ровно невеста держит голову, как прямо смотрит перед собой. Смотрит. Или нет? И тут меня осенило – Анжелика слепая. Я перевела взгляд на жениха. Роман не сводил взгляд со своей избранницы. Его глаза сверкали, я даже подумала, что он плачет. Но нет – он был счастлив. Для него было только здесь и сейчас. Только он и она. Всё вокруг стало просто неважным. Возможно, так для него было всегда, начиная с того момента, как он встретил её. Невеста с отцом достигли арки. Жених уже не скрывал улыбку. Отец передал руку Анжелики Роману, и он коротко поклонился в ответ, а после поцеловал руку невесты. Её юное лицо также озарила улыбка. Снова заговорил Кеват: – Два сердца самоотверженных и любящих сегодня решили биться как одно целое. Они доказали, что достойны счастья. Анжелика – олицетворение красоты и нежности, Роман – силы и заботы. Вы соединяете всё что в вас есть – хорошее и плохое, но всё это будет служить одной большой цели. Любви. Семья, которая сейчас зарождается на наших глазах, самое главное продолжение подвигов любви. Мы все верим, что вечность – самый краткий отрезок времени, которым можно измерить вашу любовь. Принимая друг друга такими, какие вы есть, уважая и бесконечно любя, ответьте сейчас, готовы ли вы пройти вместе этот чудесный и тернистый путь, готовы ли вы стать мужем и женой? Он посмотрел на Анжелику и тихонько коснулся её локтя. – Да. – ответила она. Кеват перевёл взгляд на Романа. – Да, готов. – сказал жених, и крепче сжал руки невесты. Кеват умиротворённо улыбнулся, беззвучно выдохнул: – В гармонии и равновесии сил любви и природы отныне вы муж и жена! Трибуна взорвалась криками и аплодисментами, а Роман нежно привлёк к себе Анжелику и поцеловал её. Здесь мне показалось, что время остановилось. Будто бы их поцелуй был волшебным и перенёс меня в иную реальность. Всё плыло и мерцало. Крики гостей тонули в какой-то вязкой дымке, которая обволакивала меня, пока я смотрела на поцелуй влюблённых. Мне стало тепло и уютно. Я невольно начала улыбаться. – Перфоратор в действии! – эти слова встряхнули меня. Рядом со мной сидел Кеват и самодовольно улыбался. Я взглянула на арку и молодожёнов – гости уже выбежали на поле, поздравляли их. – Что это было? – спросила я его. – Любовь. – просто ответил он. – Ты почувствовала. Любовь Анжелики и Романа коснулась всех нас. Главное правило любви – никогда не терять надежду. Это самые сильные и искренние чувства, которые я встречал в этом городе. Я не мог не поделиться этим с тобой. Я повернулась к нему. Его голубые глаза показались мне особенно добрыми в момент, когда он говорил про молодожёнов. Будто их союз, заключённый сегодня, не его работа, но истинное призвание, часть его самого. Он сам умиротворённо улыбался, глядя на происходящее на поле. Я положила голову ему на плечо. Некоторое время мы молча любовались радостью влюблённых. – Не отказывайся от этого, Ия. Запомни это ощущение. Оно настоящее, оно будет давать тебе силы. – сказал Кеват, держа меня за руку. Я смотрела на него, будто возвращаясь в ту дымку, которая поглотила меня во время поцелуя. Вот она, обратная сторона весны. В нём действительно уживаются не только первозданная похоть и разврат, но и бесконечная романтика и нежность. И последние сейчас побеждали. Он продолжал держать мою руку в своей, другой рукой погладил меня по волосам. Надо же, Винтер был прав, утверждая, что я плохо знаю Кевата. Винтер. Его имя выдернуло меня из забытья, и я вздрогнула. Казалось Кеват ничуть не удивился. И будто прочитав мои мысли (надеюсь, демиурги этого не умеют), сказал: – Сейчас начнётся та самая честь свадьбы, о которой ты говорила, с пошлыми конкурсами и тостами из интернета. – мягко улыбнулся он, наслаждаясь точностью цитаты. – Если хочешь, можешь остаться посмотреть. С ребятами я говорил, они не против. Но, если не хочешь, через парк за рекой здание института – там сейчас Винтер. Здесь недалеко. Ты вполне сможешь добраться сама, а там он тебя встретит. – Я бы прогулялась. – растерянно ответила я. Мой ответ его также не удивил. – Когда я здесь закончу, то заберу вас и поедем к Хёсту и Сомеру. Кеват похлопал меня по руке и встал, собираясь уйти. – Кеват! – окликнула я его. Он обернулся, вопросительно глядя на меня. – Отличный перфоратор. – улыбнулась я. Он захохотал. Потом подмигнул мне, уже привычнее, с лукавой ухмылкой, и побежал дарить счастье людям. Я шла по парку и думала об увиденном. Нет, конечно, вспоминать счастливых влюблённых было приятно, но я думала об открывшейся для меня ипостаси Кевата. Как в нём уживаются такие противоположности? Может быть поэтому он всегда как заведённый, ни минуты покоя ни себе, ни другим. И, если его пошлости порой ранили и отталкивали, то сегодняшний Кеват притягивал к себе с неимоверной силой. Не знаю, чего бы я натворила, не вспомнись мне Винтер. Винтер. Холодный и сдержанный, но от этого не менее притягательный. Я не обращала внимание ни на что вокруг. Пройдя весь парк у стадиона, миновав мост через реку, я уже шагала сквозь лесопарковой массив с уже куда менее ухоженными зелёными насаждениями, местами диковатым и редко встречающимися целыми лавочками. Я шла по пустынной аллее, впереди уже виднелось высокое белое здание. Именно туда мне и нужно было. Я пыталась выяснить у самой себя, от чего так колотится моё сердце. От прошедшей встречи с Кеватом или из-за предстоящей с Винтером. А стучало оно так, возможно, по другой причине. Я заметила, что ускорила шаг, а Камень на цепочке непривычно пульсировал. Он будто гнал меня вперёд. Из-за ускорения и волнения моё дыхание сбилось. Быстрым шагом я покинула пугающую меня аллею, институт был совсем близко. Подходя к главному входу, я уже почти успокоилась. Открыв широкую стеклянную дверь, я оказалась в просторном холле. Прямо напротив входа расположилась стойка ресепшен, из-за которой мне улыбалась девушка: – Здравствуйте! Директор уже ждёт Вас. Пожалуйста, проходите – 4 этаж. – С.. спасибо. А номер кабинета? – На этом этаже только он. Там его кабинет и несколько помещений для проведения исследований. – Благодарю Вас. Девушка снова радушно улыбнулась. Я прошла к лифтам и нажала кнопку. Естественно, лифты были не скоростные – институт в несколько раз ниже небоскрёба. Но табло с указанием этажа, который проезжает лифт, над одной кабиной моргало на цифре 6, а над второй просто не работало. Звуков движения я не слышала. Немного погодя, я решила подняться по лестнице. В конце концов 4 этаж это невысоко. Лестничные пролёты оказались достаточно просторными и высокими. Лестница вела вверх непривычно по восходящей спирали, оставляя в середине витков пространство, которое на уровнях чётных этаже было перетянуто сеткой на случай падения чего- или кого-либо. И кто придумал такую конструкцию? Идти было некомфортно. Я дошла до третьего этажа, когда услышала звук шагов сверху. Я подумала, что возможно Винтер идёт мне на встречу. Увидев фигуру в белом, я не сразу осознала опасность. Я ведь в исследовательском институте – тут все носят белые халаты. Но по мере приближения я начинала понимать, что это тот человек, что напал на нас на парковке. Весь в белом, выбритый налысо. Но сейчас у него не было биты. Вместо неё на правой руке поблёскивал кастет с чем-то похожим на три когтя на костяшках. Я инстинктивно попятилась назад, но услышала сзади звук шагов. Вверх поднимался ещё один человек в белом, и он также не был сотрудником этого института. Оглянувшись по сторонам, я не увидела никого и ничего, что могло бы меня спасти. Оба врага одновременно стали приближаться ко мне. От безысходности я даже посмотрела вверх, но и там ничего не увидела. И тут на моей шее подскочил Камень на цепочке и больно ударил меня. «И ты тоже?» – обижено подумала я. – «Мог бы и помочь». И тут я поняла, что именно он и способен на это. Я прикоснулась к нему и подумала о Винтере. На мгновение я прикрыла глаза, а, когда снова открыла, картинка поехала по кругу – чья-то сильная рука потянула меня в сторону. Это Винтер, возникший из ниоткуда, переместил меня себе за спину, закрывая от нападавших. Дальше всё происходило так быстро, что голова закружилась. На Винтера бросился тот первый, с кастетом. Винтер отбивал его удары, будто предугадывая движения противника. В итоге зимний демиург изловчился и смог отправить лысого сектанта кувырком вниз с лестницы. Спешивший вверх по ступеням его соратник ловко перепрыгнул катящегося собрата и также бросился вперёд. Второй сектант действительно оказался проворнее. Он периодически уворачивался от ударов Винтера, а его атаки всё чаще достигали целей на теле моего защитника. В один из не самых удачных манёвров сектанту далось заломить руки Винтера за спину и ударить его коленом в лицо. Как ни странно, но у него была красная кровь. Сочилась она из раны на брови и разбитого носа. В этот момент боковым зрением я увидела, как очнувшийся сектант с кастетом бежит вверх по лестнице. Двое против одного. Я не могу просто так сидеть. Я должна ему помочь. Не дожидаясь, пока лысый приблизится на критическое расстояние к Винтеру, я изловчилась и прыгнула нападавшему на спину. Руками я крепко обхватила его шею, пытаясь максимально перекрыть доступ воздуха. Но долго сохранять такую расстановку сил я не смогла. Он со всей силы дёрнул меня вперёд, и я полетела на пол, чувствуя жгучую боль в плече. Я висела на нём всего несколько секунд, но Винтеру этого оказалось достаточно, чтобы высвободиться из захвата и отправить нападавшего лететь вниз, прорывая натянутые сетки. Как в моих худших кошмарах. Зимний демиург бросил на меня короткий взгляд, и ярость отразилась в его глазах. Возможно, именно поэтому парень с кастетом прожил ещё несколько секунд, по истечении которых Винтер в эффектном развороте свернул ему шею. От звука хруста костей и, возможно, от удара мне стало дурно. Я сидела на полу, опираясь в кафель руками, и снизу вверх смотрела на Винтера испуганными глазами. Дышать было тяжело, как после бега. Он быстро подошёл и подтянул меня вверх. Это было достаточно резко, и я, почувствовав боль в плече, вскрикнула. Винтер, держа меня за запястья, и, пользуясь тем, что разница у нас в росте серьёзная, заглянул мне за плечо. Увидев, что там совсем не всё в порядке, он практически зарычал. Потом подхватил меня на руки, не говоря ни слова, и двинулся вверх по лестнице. Заходя на четвертый этаж, он всё ещё был на взводе. – А как же эти двое? – растерянно спросила я, не зная, чем бы успокоить Винтера. – Мои люди позаботятся об этом. Уберут тела. Тела. Два трупа. Значит настрой у секты был именно такой. Они готовы на всё, чтобы заполучить Камень. Плечо горело. Винтер не смотрел мне в глаза, молча усадил меня на стол и отвернулся к шкафчику на стене. Он был хмур и задумчив. Казалось, он всем телом излучает волны напряжения. – Тебе не стоило этого делать. – наконец прервал молчание он. – Ты могла погибнуть. В душе я понимала, это было очень глупо. Но, во-первых, я действовала инстинктивно, а во-вторых, я не знала, насколько сильны демиурги. Но его реакция задела меня за живое. – Что ты, не стоит благодарности. – недовольно прошипела я. Винтер никак не отреагировал на мой выпад. – Сними блузку. – холодно отрезал он, всё ещё не глядя на меня. – Что, прости? – не поверила я своим ушам. – Ты правильно услышала. Я сказал, сними блузку. – И не подумаю. – вскипела я. – Снимай или это сделаю я. Выбирай, что тебе больше нравится. Я онемела и подняла брови от удивления. – Брось упрямиться, глупая, как я, по-твоему, обработаю рану на твоей спине? – с этими словами Винтер повернул ко мне хромированный поднос, поверхность которого можно было использовать как зеркало. Я чуть повернула корпус и увидела в отражении три глубоких борозды, пролегающих от моего плеча до лопатки. Они кровоточили. Я вдруг поняла, как рисковала. – Блузка всё равно безвозвратно разорвана и перепачкана кровью. – покачал головой Винтер. – А в твою холодную голову не приходила идея, что я элементарно стесняюсь раздеваться перед тобой? – прищурив глаза, бросила я ему. – Хм, честно говоря, нет, я об этом не подумал. – он снова опустил глаза, замешкался, мне даже показалось, что тень краски пробежала по его холодным щекам. Он снял с себя белый халат и протянул его мне. На нём осталась тёмно-синяя футболка, подчёркивающая мускулистый торс. Взгляд невольно задержался на нём. – Вот, держи, наденешь, когда я закончу с твоим плечом. А сейчас я отвернусь, а ты всё же сними эту чёртову блузку и сядь ко мне спиной. – послышалось раздражение в его голосе, но тут же он заговорил мягче. – Я не буду подсматривать, обещаю. Скажешь, когда я могу повернуться. Делать было нечего, я и так испытывала терпение самого сурового из всех демиургов. Тем более, было похоже, что он на самом деле пытается мне помочь. Я начала расстёгивать пуговицы левой рукой, что тормозило процесс. По его напряжённой спине угадывалось, что терпение не его добродетель. Когда я покончила с теми пуговицами, что ещё остались на своих местах, я попыталась выскользнуть из рукавов, но сведение лопаток вызвало неожиданную боль в плече, и я вскрикнула. Винтер инстинктивно повернул голову. – Ещё нельзя! – взвизгнула я. Он тут же вернул голову в исходное положение. Теперь уже мои щёки абсолютно точно посетил румянец. Я села к нему спиной, обернувшись его халатом, оставив плечи и спину открытой. – Можно … – выдавила я, почему-то ужасно взволнованная тем, что должно было сейчас произойти. Винтер резко повернулся и двинулся в сторону столика, на котором уже был приготовлен шприц, вата, бинт и ещё что-то, чего я не могла видеть. Всегда боялась врачей. Хотя, не знаю, врач ли он. И также не знала, боюсь ли я его. – Глупая ты девочка. – неожиданно нежным для него голосом начал он. – Мне этот клоун ничем не угрожал. А тебе досталось. Я молчала. Во мне боролись два чувства: злость на него и необъяснимое волнение от его близости. – Потерпи немного, это будет не очень приятно. Постараюсь быть аккуратным. Я кивнула. Винтер одной рукой взял шприц, а другой прикоснулся ко мне. По моей спине пробежали мурашки. Точнее, они пробежались по хребту вниз, а потом обогнули мои бёдра с обеих сторон. Я вздрогнула то ли от мурашек, то ли от укола. После он осмотрел порезы на моей спине. – Хорошо, что раны не глубокие, мне не придётся накладывать швы. Просто обработаю их. Что? Швы? Ну нет. Страшные мысли прыгали в моей голове, а сердце бешено колотилось. – Ты и это умеешь? – с недобрым сарказмом бросила я через плечо. – Опыт великая сила. – с этими словами Винтер снова прикоснулся к моей обнаженной спине. В этот раз мурашки заплясали там, куда проторили путь после первого прикосновения. Одна его рука аккуратно сжимала моё здоровое плечо, а вторая, пользуясь тем, что первая меня отвлекала, приступила к обработке порезов. – Ой! – вскрикнула я, плечо сильно защипало. – Ну же, будь смелой, нужно немного потерпеть. – Хватит на сегодня, и так уже моя никому не нужная смелость привела меня на этот стол. – нахмурилась я. – Прости. – он вздохнул. – И за то, что делаю тебе больно, и за то, что не поблагодарил тебя. Я удивлённо оглянулась по ошибке через раненое плечо. Это причинило мне боль, и я поморщилась. – Ты рисковала жизнью ради меня, а ведь мы едва знакомы. Да, знакомы мы действительно недавно, но я уже обнаженная по пояс сижу на его столе. Прекрасно. – Такой поступок, – продолжал он, не зная (я надеюсь) о моих мыслях, – заслуживает уважения. И благодарности. Я слишком давно не чувствовал ничего такого, вот и позабыл, как вести себя в таких случаях. Спасибо тебе! Но впредь, давай договоримся, это я должен тебя спасать, а не ты меня. Хорошо? Я улыбнулась: – Уговорил. Винтер заклеил пластырем порезы на плече и уже более сдержанным и холодным голосом подытожил: – Всё готово, можешь одеваться. Звучало отрезвляюще. И я слишком резво попыталась набросить на плечи его халат и снова, почувствовав боль, зашипела. – Я помогу. – приблизился он сзади. Когда мои руки оказались в рукавах, я вдруг повернулась к нему, не застегнув пуговицы халата. Конечно, халат был мне велик, поэтому даже расстёгнутым скрывал всё, что должно быть скрыто. Я посмотрела на него. Его взгляд скользнул вверх от того места, где запахнутый халат скрывал что-то явно его заинтересовавшее, и остановился на моём лице. Я всё ещё сидела на его столе, поэтому наши глаза были на одном уровне. – Спасибо. – сказала я и улыбнулась. Мне показалось, что он слегка подался вперёд и даже начал улыбаться в ответ, а глаза его стали светло-серыми. Некоторое время мы не отрывали взгляд друг от друга. Меня затягивала магнетическая сила его взгляда, я понемногу начинала тонуть в его глазах цвета зимнего неба… Но Винтер вдруг напрягся, выпрямился и, понурив голову, на выдохе произнес: – Тебе лучше застегнуть пуговицы халата. Мы больше не одни. И через мгновение дверь бесцеремонно распахнулась и вошёл улыбающийся Кеват. Его взгляд пригвоздил Винтера к месту, потом перескочил на меня, скользнул вниз с моего лица туда, где красовались не застёгнутые пуговицы халата. Он тут же оценил ситуацию, и его улыбка стала значительно хитрее, а в глазах сверкнули искорки. – Ух, Винтер, я, кажется, не вовремя. Вот как ты пытаешься загладить свою вину перед ней? Не плохой ход, я бы сам лучше не смог придумать. – Какую вину? – спросила я. – Ну как же, он должен был тебя защищать, а ты пострадала. Винтер отвернулся к столику с инструментами, сжал правую руку в кулак и со всей силы ударил по столику, оставив на нем существенную вмятину. Я вздрогнула от неожиданности, и халат немного распахнулся. – О, лучше прикройся, милая, сейчас не время и не место, но мне трудно держать себя в руках. В отличие от Винтера, я значительно горячее и самообладанием не отличаюсь. – Кеват подмигнул мне. Я опустила взгляд и принялась истерически застёгивать пуговицы. – Кеват, - рявкнул Винтер, – всё же я попросил бы не только держать себя в руках, но и свой язык держать за зубами. Ярость пылала в его глазах.