Ain't Afraid to Die

Я всегда любил темноту. И одиночество. Только благодаря ним я смог пережить переломные моменты своей жизни. Уходя глубоко в себя, закрываясь в уютной скорлупке от всего мира, отключая все чувства и эмоции. Там в одиночестве я рвал на себе тонкую кожу в попытках добраться до источника боли. Теперь же, впервые в жизни, я не хочу быть один. Нет. Не так. Я не хочу быть здесь без тебя. Твой уход перечеркнул багровой краской все то будущее, что я себе рисовал. Такое ощущение, что вместе с тобой умерла какая-то часть меня. Самая важная и самая ценная. Теперь я не чувствую вообще ничего. Просто боюсь чувствовать. Я сжимаю нашу с тобой фотографию в дрожащей руке. Последнюю фотографию... тогда мы впервые за долгое время смогли вместе выбраться в парк. Ты просил прощенья, что не смог встретиться со мной раньше. Говорил, что занят работой над альбомом. Рассказывал обо всей проделанной трудоемкой работе. Просил совета. И смеялся. Но не так, как прежде. Раньше твой смех был таким звонким. Тогда же он напоминал лишь символьные смайлы, столь многочисленно проставленные во всех сообщениях, приходивших от тебя. Ты всегда ставил много смайлов, когда пытался не зарыдать от боли. Я знал это. Знал, но, пытаясь сохранить твой секрет, не подавал виду. Ты дурак... Ты должен был позвонить мне. Рассказать, как тебе плохо. Переложить на меня всю агонию от останавливающегося сердца. Прости... Я слишком ценил тебя. Настолько, что боялся лишний раз прикоснуться. Боялся осквернить мраком твою душу, такую чистую и светлую. Боялся напугать тебя. Боялся переломать своей цепкой хваткой. Прости... Теперь, впервые за все время нашей дружбы, я хочу ударить тебя со всей силы. Чтобы ты почувствовал, что я рядом. Чтобы пришел в себя. Чтобы, плача от физической боли, ты рассказал мне, что рвет тебя на части изнутри. Я закуриваю очередную сигарету. Врачи запретили мне курить несколько месяцев назад. Говорили, что существует большой риск потерять голос совсем. Я прикасаюсь к своему горлу. Оно бьется в судорогах рыданий. Мне не нужен воздух, если им не дышишь ты. Мне не нужен голос, если ты его не слышишь. Мне не нужна сцена, если ты не увидишь меня на ней. Мне не нужен этот мир без тебя. Я поднимаю взгляд на дверь комнаты. И чувствую слабые отблески надежды на гранях своей ледяной души. Надежды, что дверь откроется. Войдешь ты. Увидишь меня в таком состоянии и обнимешь. Будешь обеспокоенно спрашивать, что случилось. И просить прощения. Опять. Я бы сжал тебя в своих объятьях и судорожно вдохнул тонкий аромат твоего присутствия. Если ты войдешь сейчас, я прощу тебя... Я воскресну, как феникс из пепла, и найду в себе силы двигаться дальше. Дайске... Я закрываю глаза руками. Никто не спасет меня от неизбежного ада в моей голове. Это мог сделать только ты. А без тебя я не способен что-то с этим сделать. Не способен собраться с силами и посетить завтра твои похороны. И не способен заставить пойти себя на репетицию, назначенную около трех часов назад. Наверное, сейчас вся моя группа переживает и пытается дозвониться, чтобы узнать, где я и что со мной. Но телефон отключен. Мне слишком больно брать его в руки и понимать, что больше никогда на его дисплее не высветиться твой номер. Это выше моих сил... Сквозь оглушительные звуки песен твоей группы я слышу дверной звонок. Если это не ты, то мне не хочется открывать. Я поднимаю затуманенный слезами взгляд на музыкальный центр. На маленьком голубом экране написано “the studs – Thursday”. Твой голос, вырывающийся из динамиков, заставляет вообразить, что ты рядом. Я тяну к бездушной машине руку и робко шепчу «Дайске?..» Давлюсь слезами и еще тише спрашиваю «Что случилось с тобой?..» Сжимаюсь в комок и одними губами произношу «Почему ты оставил меня?..» Я чувствую, как кто-то обнимает и успокаивающе гладит меня по спине. Встрепенувшись, я поднимаю уставшие глаза и с надеждой выдыхаю «Ты пришел?..» «Конечно», отвечает мне мой лидер. Я слышу звон разлетающихся осколков надежд в своей душе. Немного отстранившись, Каору хмурит брови и спрашивает «Почему ты не на репетиции, Тоору?» Я усмехаюсь. Он зовет меня по имени только когда злится. Убираю его руки и холодно интересуюсь «Ты злишься?» И через мгновенье отлетаю в сторону от удара в челюсть. Теперь Каору стоит надо мной и кричит «Конечно, злюсь! У нас скоро тур начинается! Нам нужно работать, а не впадать в депрессию и зарываться в свои переживания!» Потом он берет себя в руки и, наклоняясь ко мне, легонько трогает за плечо. «Прости. Тебе больно?» Я грустно улыбаюсь. «Нет» Но нашего лидера так просто не проведешь. «Не ври мне. Расскажи» И я понимаю, что больше не могу сдерживаться… «Очень... Мне очень больно, Каору...» Рыданья вновь душат меня, и обхватываю себя за плечи в попытке унять дрожь. Мой драгоценный лидер вновь прижимает меня к себе. Дрожит вместе со мной и тихо шепчет. «Мы преодолеем это. Мы все поможем тебе. Мы группа, единое целое, которому я никогда не позволю распасться. Сейчас все остальные ребята стоят в соседней комнате и ждут, пока ты выйдешь к нам. Мы всегда будем рядом» Я выдавливаю из себя вопрос, так долго терзавший меня «А что могу сделать я?» И слышу грустный голос Каору «Отныне всегда думай о том, что ты можешь для него сделать» Охваченный непонятным доселе мне чувством умиротворения и усталости, я засыпаю в руках своего дорогого друга. ... Вчера я был на твоих похоронах. Я просто слонялся там без дела, пытаясь не находить взглядом твое тело в белом саване. Я боялся не сдержать нахлынувших на меня эмоций. Только когда все разошлись, я нашел в себе силы. Подошел ближе и провел ладонью по холодному надгробию. Больше ты не будешь страдать, обещаю тебе это. Можешь рассчитывать на того, кого больше всего любил и по кому больше всего скучал. Спи крепко.