Маленький

Гомер не без печали посмотрел вслед убегающему со всех ног, одной хромающей, Артему, задумчиво проводил взглядом бойцов Ордена, черным вороньем несущихся за ним попятам, и что-то с хрустом треснуло у него в душе. Сломалось сковавшим зимней порой живую воду льдом, затопило, вышло из строго ограничительных берегов. - Курица моя где?! – в сердцах возопил старик, хватая за грудки первого подвернувшегося под руку брамина, да так, что кастовая хламида затрещала. Малость охолонув при виде того, как взбледнул с лица возвышенный интеллигент, поправился, примирительно разглаживая браминский балахон. – Прошу прощения, вы случайно не видели моей курицы? Но та уже отозвалась сама, самым поразительным образом, как если бы понимала человеческую речь, заквохтала от колонны неподалеку, к которой испуганно настолько же, насколько прозорливо, прижалась в развернувшемся на станции бедламе. - Вот ты где, милая моя, хорошая. – расплылся в виноватой улыбке Гомер, засеменив к курочке-путешественнице, согнувшись будто в земном поклоне и растопырив руки как для долгожданных объятий. – Прости меня, родная, дурака старого. О чем только я думал, старый козел?! Известно о чем. Про блага земные со славой нетленной. О написании книги на все оставшиеся человечеству после ядерной войны времена. Под уютным не жалеющим драгоценного света абажуром, в библиотечной тишине и спокойствии духа, а так же сытости брюха. Когда герой его будущей книги, не жалея живота своего… эх, да что говорить, стыдно вспомнить. Еще и верную боевую подругу-курицу, которой кроме него больше не на кого в этом мире положиться, бросил на произвол судьбы, фактически отдав на съедение. Стыдоба! У Гомера сердце рухнуло, прямиком в пятки, когда курица вроде как попятилась от него, как ему показалось, брезгливо отшатнувшись. И снова застучало-ожило лишь когда та, тихонечко квохча, словно мурлыкая поглаженной по мягкой шерстке кошечкой, дала взять себя на руки и прижать к больно защемившей по центру тощей груди. - Пойдем, маленькая ты моя, пошли отсюда нахрен, моя ты красавица. Хоть тебя спасу. – шмыгнул старик носом и ускорил шаг, не особо разбирая куда, по инерции как можно дальше от всеобщей свалки. Хорошо вовремя опомнился, но уже на шпалах, по которым шагал куда-то, не видя ничего перед собой, не только из-за обуревающих цунами эмоций и бегущих из глаз горьких, покаянных слез, но и потому, что даже фонаря с собой не захватил. Только курочку бережно прижимал к груди, не паспорта, не оружия, ничего, без чего далеко не уйдешь. В сердцах матюгнувшись, чего он себе практически не позволял, Гомер повернул обратно. Хотел повернуть. И непременно повернул бы. Если бы кромешная тьма московского полудохлого метро не сгустилась вдруг, обретя плотность, и не вцепилась в него мертвой хваткой, с силой разворачивая назад к себе. В глаза незадавшемуся писателю ударил потусторонний свет дикого, яростно-желтого, звериного глаза, каких не бывает в природе у зверей, никогда не было. «Но не после радиации». – мысленно напомнил себе заранее трупно похолодевший до пят Гомер, прощаясь с жизнью, однако курицу собирающийся отбивать до последнего и пошло оно все. - Ты?.. - Это ты?! Старик сглотнул вмиг пересохшим ртом, продолжая не вполне до конца себе верить относительно того, что, во-первых, по-прежнему жив, и во-первых же, что видит перед собой Хантера. С минуту назад выключенным, а теперь включенным фонариком. Тоже глазам своим, видящим во тьме, будто днем на поверхности, не поверил. Гомер нервно усмехнулся и зачем-то прижал притихшую курицу к сердцу покрепче. По-волчьи ухмыльнулся Хантер. Все такой же. Ничуть не изменился. - Говорят, ты спился. – неуверенно поприветствовал величайшего из сталкеров старик. - Что за херня тут у вас опять творится? – неприязненно прорычал тот, шагнув мимо него вперед. – Спиться спокойно не дадут. Как само собой разумеющееся, Гомер потрусил за сталкером следом. Надо же, а… Хантер! С Хантера все началось, и для Артема, и для него самого, и для Сашеньки тоже… И вот он снова, собственной персоной! Таким невероятным образом, что как после такого не уверовать в Судьбу с Большой Буквы. Это ведь Хантер сперва должен был стать Главным Героем его книги! - Вкратце пересказать или в подробностях? - Дед… - А? - Сделай милость, лучше помолчи. Без тебя разберусь. - Понял, не дурак. Бродяги, которым на месте не сидится, переглянулись, дружно, по-свойски, фыркнули, и незаметно пошли в ногу. С обоюдным ощущением того, что теперь все будет хорошо. Что будет крайне навряд ли, но наступивший на душе внутренний гармоничный покой отчетливо говорил другое. Курочка и та совсем перестала нервничать и мирно уснула в покачивающей ее колыбели писательских старческих рук.