Poor Unfortunate Souls

— Третий рейд за два месяца. И я должен поверить, что это простое совпадение? Джеспер оторвался от чистки револьверов только для того, чтобы глотнуть кофе. — Думаешь, к этому причастны Портовые Лезвия? — Необязательно они. Каз закинул больную ногу на табуретку и откинулся на спинку кресла. Боль никогда не уходила полностью, но в последнее время ему было все труднее забыть о старом переломе. Кость пульсировала, протестуя против частых и долгих прогулок по городу и тяжелых ночей без сна. Каз был главарем банды, но ему казалось, что он снова всего лишь шестерка — жалкий мальчишка на побегушках, которому приходится самостоятельно разруливать все проблемы. Ни на кого нельзя положиться. Никому нельзя доверять. — Псы Харли? — предположил Джеспер. — Или Обломщики? — Бессмысленно гадать. Я отправлю Пима выловить слухи в Восточном Обруче, но мне нужно, чтобы вы с Уайленом выяснили, что говорят в Торговом совете. Темные брови земенца взлетели наверх. — Когда мы успели им насолить в этом году? — Делай, что я говорю, — раздраженно сказал Каз. На лице Джеспера мелькнула обида. Наблюдая, как стрелок собирает вещи и уходит из кабинета, Каз ощутил легкий укол вины. Джеспер больше не был на мели, а значит, с чистой совестью мог игнорировать приказы Бреккера. Вместо этого земенец приходил в Клепку с завидной регулярностью, чтобы из первых уст узнать новости Отбросов и предложить свою помощь. Очередной отъезд Инеж казался невообразимо скорым, хотя она и так пробыла в Кеттердаме довольно долго. Шторм привел ее домой, и он же стал причиной, по которой ей снова пришлось уехать. «На том корабле было не меньше дюжины пленников, — сказала она, собирая вещи. — Ходят слухи, что выживших вынесло на один из островов Истиноморя. Я должна помочь им вернуться домой.» Каз сильно сомневался, что пленники могли пережить шторм, из-за которого затонул корабль работорговцев, но не стал спорить с девушкой. Ему пришлось отпустить ее — снова — и считать дни до ее возвращения. После ухода Джеспера Каз недолго пробыл один. В дверь кабинета коротко постучали. — Надеюсь, ты с хорошими новостями, — вместо приветствия сказал Каз вошедшему в кабинет Пиму. — Доходы и расходы «Клуба Воронов» за неделю. С детализацией, как ты и просил. Я могу идти? — Постой. Каз изучил лист, который принес Пим. Последние шесть недель на «Клуб» городской стражей было совершено три рейда. С первым все было понятно — Совет был обеспокоен продажей алкоголя без лицензии, посему внеплановая проверка коснулась почти каждое заведение в городе. Затем стражникам показалось, что в игорном доме Отбросов в напитки подливают сок юрды, чтобы клиенты меньше уставали от партий в карты и дольше тратили свои деньги на благо владельца. Третий раз произошел совсем недавно, и хотя Каз как добропорядочный гражданин сделал запрос, ему так и не соизволили объяснить, что снова послужило причиной обыска. Постоянные неудобства должны были отпугнуть клиентов, и именно так и произошло после первых двух рейдов. Прибыль «Клуба Воронов» пошла на спад, спустя некоторое время вернулась на прежний уровень, а после и вовсе достигла своего максимума в этом квартале. И это — несмотря на визит стражников в прошлую пятницу. — Что это? — Каз повернул лист к Пиму и ткнул в строчку, которая вызвала у него наибольший интерес. — Оплата музыкального коллектива. — Это больше, чем было на предыдущей неделе. — Да, мы наняли еще двоих, как ты и просил. — И с чего вдруг мы им платим зарплату, которая в три раза выше, чем на рынке? Пим почесал затылок. — Ну, вообще, переплачиваем мы только одной. Второй получает столько же, сколько и другие. Но она очень понравилась клиентам, а остаться у нас согласилась только за эту сумму, — Пим запнулся, увидев выражение лица босса, и поспешно добавил: — Ее Уайлен выбрал. Каз устало потер переносицу. Уайлен вложил часть денег отца в расширение «Клуба Воронов», а взамен получил право распоряжаться музыкантами и выставлять там картины начинающих художников. Бреккер искренне считал, что приходящим в игорный дом есть дело только до денег и выпивки, поэтому никак не контролировал эту графу расходов. Возможно, это было ошибкой. Или нет. Каз снова посмотрел на числа. Он запомнил их с первого раза, но желал убедиться, что вымотанный организм не сыграет с его памятью злую шутку. — И сразу после прихода новеньких у нас стало больше клиентов. Пим кивнул, хотя это не было вопросом. Теперь Каз знал, почему выручка не уменьшилась после третьего рейда. «Она очень понравилась клиентам, ” — сказал Пим. Так сильно им понравилась, что они продолжали приходить даже тогда, когда городская стража подпортила репутацию «Клуба». — Они сегодня выступают? — Да. Каз тяжело поднялся на ноги и надел шляпу. — Пригони повозку.

***

Аншлаг в «Клуба Воронов» никак не вязался с тем фактом, что сегодня был вторник. Каз удовлетворительно окинул взглядом простофиль, играющих в «Ежевику на троих» и испытывающих счастья в рулетку, и поковылял дальше — к залу, из которого лилась чарующая музыка. За звоном монет и смехом выигравших Бреккер едва мог слышать песню, но даже ее отголоски вызывали в нем странный трепет. Легкое дежа вю. Мимолетное ощущение, что ты уже слышал песню во сне, но, проснувшись, никак не мог вспомнить ни слов, ни мелодии. Каз остановился у распахнутых дверей в зал. Он не видел сцену, только застывшую на своих местах публику, поглощенную пением. Распахнутые рты, горящие глаза, замершее в груди дыхание. Каз вслушался в слова песни, гадая, что могло произвести такой эффект на керчийцев и гостей столицы, но затем осознал, что дело было не в тексте, а в голосе певицы. Над водою стелется туман непроходимый Сбился капитан с пути, безумием водимый Слышит голос нежный и знакомый уж до боли Красоте ее лица противиться неволен… Каз прикрыл глаза. До него доносился запах моря, которого, как он точно знал, здесь быть не могло. Через игру скрипки он слышал бушующее море и гром, крики моряков, пойманных в ловушку стихии. На его губы из ниоткуда попали соленые брызги. Был лишь один человек, который мог звучанием своего голоса создать столь мощную иллюзию. Каз открыл глаза и, приготовившись к неизбежному, зашел в зал. Стоявшая на сцене Улла ему улыбнулась. Все готов отдать пират, чтоб с ней губами слиться…

***

Каз наблюдал, как публика в зале охотно расстается со своими деньгами, все еще находясь под впечатлением от пения. «На подарок певице,» — было написано на бумажке, прикрепленной к шляпе, которую пустили по столам. И они платили, платили охотно — забывая, что уже заплатили за вход в зал с живой музыкой, что во время выступления к ним уже подходили, предлагая оставить чаевые для музыкантов. — И все же ты стала изюминкой моего шоу, — сказал Каз, переводя взгляд на Уллу. Он был не единственным, кто наблюдал за ней. Десятки глаз неотрывно смотрели на идущую по залу девушку, каждый шаг которой отличался плавностью. Черные волосы стелились ниже поясницы, прикрывая обнаженную спину. Элегантное темно-зеленое платье слегка сверкало в тусклом освещении зала, напоминая блики на морской глади. С тех пор, как она сбежала несколько месяцев назад, она ничуть не изменилась, и все также казалась сказочным существом, штормом выброшенным в кеттердамскую гавань. Улла пожала голыми плечами. — Музыка — мое слабое место. Каз сомневался, что это так. Может, ей действительно нравилось звучание скрипки, и она определенно была не против использовать свой голос, чтобы заманить в ловушку простофиль с тяжелыми кошельками, но это не было ее слабым местом. Улла наблюдала за Казом с интересом. Ждала, что он поймает ее на лжи, или намекнет, что знает о ее настоящем слабом месте. Но Каз не собирался играть в ее игру. — На сколько ты подписала контракт? — спросил Каз. — Хочешь знать, сколько еще я буду пополнять твою казну? Недолго. Меня ждут во Фьерде, хотят, чтобы я выступила на Рингкелле. — Не боишься снова попасть к ним в плен? В глазах Уллы промелькнул настоящий гнев. — Нет, — твердо сказала она. — В этот раз им не застать меня врасплох. Кроме этого… — Улла приподняла платье. — Я не собираюсь так быстро расставаться с ногами. Короткими вспышками промелькнули воспоминания в голове Каза. Длинный черный хвост, ноги с кровавыми следами. Русалка в аквариуме, девушка в ванной. Каз заморгал, прогоняя ненужные мысли. — Поговорим-ка в более тихом месте, — сказал Каз, бросив хмурый взгляд через плечо Уллы. Музыканты продолжали играть без своей певицы, но зрители практически не обращали на них внимания. Их взгляды были прикованы к Улле. Проведя девушку в свой кабинет, Каз замешкался на мгновение, решая, стоит ли закрывать дверь. Он не хотел, чтобы их подслушивали, но и оставаться наедине с ней не казалось ему хорошей идеей. — Смелое решение, — пробормотала Улла, опускаясь в кресло. Ее взгляд на мгновение остановился на губах Каза. — Я предлагаю тебе годовой контракт, — Каз опустился в кресло напротив. — И с чего ты решил, что мне это будет интересно? — Это выгодная сделка. Нигде больше тебе не заплатят те деньги, которые платят здесь. Улла звонко рассмеялась. — Глупыш. Я богаче всех вас, ходящих по земле. Зачем мне твои деньги? — Денег никогда не бывает достаточно. — Но в чем удовольствие, если их не на что потратить? Каз крутил трость в руках, размышляя. — Значит, все дело в славе? Признании? — Я знаю, как заполучить и то, и другое. Но зачем мне это? — Тогда зачем ты пришла сюда? — Каз начинал терять терпение. Ему не нравилось, что кто то другой решил поиграть в его песочнице. — Я исполнила твое желание. Я вернула девчонку в город. Но свою плату я так и не получила, — напомнила Улла. — Инеж вернулась из-за шторма. — Который устроила я. Каз пожал плечами. — Не видел доказательств. Улла прищурилась. Казу показалось, или тени в кабинете стали сгущаться? Он подкрутил фитиль лампы, делая свет ярче. — Вздумал играть со мной, Бреккер? — Не люблю нечестные сделки. Ты сама поставила условия, сыграла на обстоятельствах, а теперь хочешь, чтобы я тебе заплатил. Здесь дела так не делаются, рыбка. Улла вспыхнула, услышав ненавистное прозвище. Она сжала пальцы в кулаки, но затем внезапно расслабилась, словно волна, разбившаяся о волнорез. На ее губах заиграла легкая улыбка. — Хорошо, — смиренно сказала она. — Урок усвоен. Предлагаю новую сделку. — Тебе нечего мне предложить. Девушка склонила голову на бок. — Ты так в этом уверен? Калейдоскопом воспоминаний промелькнули перед глазами Бреккера все его проблемы. Их всегда было больше, чем ему хотелось, но достаточно, чтобы он оставался в тонусе. С чем-то он собирался разобраться в одиночку. Для чего-то ему понадобится собрать команду, и он уже знал, кого позвать и чем их заманить. Но ни одна из проблем не была нерешаемой. Он мог обойтись и без заключений сделки с магическим существом. — Мое дело предложить, твое дело — отказаться, — Улла то ли не дождалась ответа, то ли опять пошуровала в голове Каза. Девушка встала и расправила платье. По ткани прошла рябь, как по водной глади. Игра света. И ничего больше. Каз не попытался ее остановить, когда Улла направилась к двери. Он искал подвох, причину, по которой русалка сдалась почти без боя. Он не понимал, почему Улла уходит так рано, и это нервировало его. — Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать. Уходя, Улла закрыла за собой дверь. Каз оглядел кабинет. Его не покидало ощущение, что на Кеттердам надвигается шторм.

***

В конце концов, к Улле его привело не отчаяние, а любопытство. Ты знаешь, где меня искать. И почему нельзя было сказать адрес напрямую? Зачем все усложнять загадками, пустыми уловками? Впрочем, Казу потребовалось не так много времени, чтобы решить эту проблему. Улла ясно дала понять, что не вернет себе хвост, но она была русалкой. Кеттердамские гавани плохо подходили для купаний, и в качестве их замены могло выступить лишь одно место. В отель «Гельдреннер» Каз попал через вход для персонала. Он больше не был в списке самых разыскиваемых преступников города, но ему нравилось приходить и уходить незаметно для окружающих. Час был поздний, и на своем пути Каз не встретил никого, кроме двух членов персонала, да и те были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить калеку, прошмыгнувшего мимо таблички «проход закрыт» в комнату, из которой доносилось журчание воды. — Две недели, — задумчиво сказала Улла, даже не поворачивая в его сторону головы. Ее голос эхом отразился от стен. — А я думала, ты сдашься быстрее. Что привело тебя ко мне? — Без хвоста не так уж легко плавать? Каз кивнул на огромный бассейн, занимающий почти все помещение. Улла сидела на краю и лениво болтала ногами в воде, со дна которого шло слабое белое свечение. Подол платья она задрала почти до самых бедер, но это не спасло ткань. — Я скучаю по морю, — призналась Улла. Она не стала напоминать, что Каз так и не ответил на ее вопрос. — Но не по людям, которые заполонили его и стали предъявлять на него права. — Негодуешь, что люди заняли твое море, но сама все никак не покинешь нашу землю, — заметил Каз. Улла пожала плечами. — Я принадлежу морю не больше, чем принадлежу земле. Она резво вскочила на ноги, и не успел Каз среагировать, как уже остался один у края бассейна. Его окатило водой, намокшая рубашка прилипла к телу, оставляя неприятные ощущения. Не всплывая на поверхность, Улла доплыла до другого конца бассейна и лишь затем вынырнула, хватая ртом воздух. Она оттолкнулась от стены и медленно поплыла в сторону Каза. Черное платье создавало иллюзию, что она плывет в окружении чернил. — Раньше мне не приходилось плавать без хвоста, — сказала Улла. — Не могу привыкнуть, какие люди медленные и неповоротливые. — Не самые худшие наши качества. — Верно, — согласилась Улла. Она балансировала в воде у самого бортика бассейна, но не спешила вытягивать руку и хвататься за него. — Зачем ты пришел сюда, Каз Бреккер? Неужели ты готов загадать свое желание? — Я наводил справки о сильдройрах. Улла склонила голову на бок. Она улыбалась, но глаза оставались холодными и пустыми. — Вот как? — В одних историях говорилось о том, что голос сильдройр обладал магической силой, под влиянием которой моряки сходили с ума и направляли корабли на скалы. В других рассказывается, что сильдройры сбрасывали хвосты, как змеи сбрасывают вторую кожу, и жили среди людей. Того, в кого влюбится сильдройра, ждало богатство и удача, но обидеть ее означало подписать себе смертный приговор. В одних сказках вы питаетесь душами, в других — вы сами не более чем души, обреченные на вечные страдания. Утопленницы и утопленники, ожившие мертвецы или души неродившихся детей. — Человеческое воображение не имеет границ, — согласилась Улла. Она сложила руки на ботике и положила на них подбородок. — Какая история тебе нравится больше всего? Мне — та, где русалке разбивают сердце, и она превращается в морскую пену. Каз пропустил вопрос мимо ушей. — Кто вы на самом деле такие? — Какое тебе до этого дело? Нас почти не осталось. Для большинства мы не более чем существа из мифов, а тем, кто в нас верит, больше понравятся сказки, чем правда. — Я хочу знать. — Это твое желание? — игриво спросила Улла. Но это не было игрой. Она предлагала ему сделку. Был ли Каз готов ее заключить? Он всегда считал, что знания — это сила. Подслушанные секреты и украденные тайны не раз выручали его из неприятностей. Он не был так хорош в химии, как Уайлен, но знал всего понемногу — достаточно, чтобы суметь применить теорию на практике, когда появится такая необходимость. – Скажи мне, что ты хочешь. Скажи, чего желаешь. — Это больше не были вопросы. Она видела его насквозь и знала ответы. Но соглашения не заключаются без слов, и не бывает сделок без клятв. — Что ты возьмешь взамен? — Как и Улла, он уже знал ответ. — Тебя. Ему следовало заставить ее сказать, что она имеет в виду. Душу или тело, на время или навсегда. Именно этого требует хорошая сделка. Детали. Но чем больше Улла скажет, тем труднее Казу будет выбраться из ловушки. Улла протянула ему руку. — Сделка есть сделка? Каз осторожно подошел к краю бассейна, обогнув лужу. Его пальцы, затянутые в перчатку, обхватили узкую ладонь. — Сделка есть сделка. Улла дернула его на себя, и Каз, потеряв равновесие, упал в воду. Его поглотила темнота.