Able to say goodbye

Энид спускается по переполненной канализации, и слабый свет от зажженых свечей, расставленных вдоль туннеля, немного слепит. Она щурится и оглядывает людей, которые дрожат от страха, когда взрывается еще одна бомба, разрушается еще одно здание. Матери прижимают плачущих детей к себе, шепчут что-то ласковое им на ухо. Кто-то молчит, кто-то молится, кто-то обнимает родных и плачет. Плачет, плачет, плачет. Бессильные слезы, судорожные всхлипы эхом отдаются от стен канализации. Энид идет вперед, выискивая глазами родное лицо, затёртый краешек шерифской шляпы без значка посередине. Она проходит мимо Тары и Розиты — у них пустые взгляды, дрожащие губы и бледные лица. Энид слабо кивает им в знак приветствия. Затем Энид натыкается взглядом на Дэрила, держащего на руках Джудит. Эта малышка слишком выделяется среди этого ночного кошмара — в своем белом платьице в цветочек и со светлыми волосами она кажется маяком света и надежды. Дэрил поднимает глаза на Энид. Молчит. Скажи что-нибудь, черт возьми. Лицо у Дэрила осунувшееся, в поте и пыли, а глаза — полные боли. Спутанные волосы влажными прядями ниспадают на лоб, и Дэрил снова утыкается взглядом в никуда, зататуированной рукой поглаживая пушистые кудряшки Джудит. Сердце Энид выпрыгивает из груди, она понимает: что-то не так, случилось что-то страшное. Энид идет дальше, ее высокие сапоги хлюпают по лужицам воды и, о Боже, она видит Рика и Мишонн — видит их и ее отшатывает назад. Энид замирает. Прислушивается к их разговору. — …Мы можем увести людей в Хиллтоп и забрать Карла, — Мишонн переходит на сбивчивый шепот, ее безудержно трясет. — Карла… — Рик смотрит вниз, будто вспоминая, о ком говорит Мишонн. — Нет, мы… — Дэрил подгонит машину, — Мишонн неверяще смотрит на мужа. — Карл не протянет, его нельзя везти в Хиллтоп, — голос Рика ломается, — я должен остаться с ним. — Рик… — Он не переживет, Мишонн. У Энид спирает дыхание в груди от этих слов и внезапно весь пережитый ужас отходит на второй план — страх наполняет каждую клеточку ее тела, и она на подкашивающихся ногах подходит к Рику и Мишонн. Они одновременно обращают на нее внимание. Энид едва сдерживает порыв схватить мужчину за плечи и потребовать ответов, но вместо этого просто спрашивает: — Где он? Рик роняет голову себе на грудь и, кажется, вообще не дышит. Молчит. Не может подобрать нужные слова, чтобы сообщить прискорбную новость как-то помягче. Лидер Александрии молчит. Мишонн кладет ладонь на плечо Энид, несильно сжимает. Они встречаются взглядами. — Он там, — она кивает в сторону тупика, где расстелена раскладушка, окруженная несколькими зажжёнными свечами. Энид идет и каждый шаг даётся ей с огромным трудом. Она заставляет себя передвигать ноги, ставшие ватными, и старается не думать ни о чем. Чем дальше она заходит, тем сильнее в ее груди разрастается отчаяние — червивое и черное, пожирающее ее любящее сердце. — Карл? — зовет она. А потом внутри нее что-то ломается, когда она видит его посеревшее лицо, блестящие капли пота на лбу и слышит тяжелое дыхание, прерывающееся глухим кашлем. — Энид, — хрипит Карл, он повторяет, как в бреду: — Энид… Она падает на колени, хватается руками за раскладушку и смотрит на Карла — он пытается приподняться, но Энид мотает головой: — Нет-нет, Карл, лежи, — она легонько давит ладонью ему на грудь, — не вставай, Карл. Лежи. У Карла нет сил сопротивляться, и он ложится обратно. Раскладушка поскрипывает. Энид смотрит на Карла, а он — на нее. — Куда? Карл прикрывает единственный глаз на этот вопрос, будто не хочет видеть ее реакции. — Ребра, — просто отвечает он. На глазах у Энид выступают слезы, она глотает вставший в горле ком, сжимает тонкими пальцами шерстяное одеяло, которым укрыт Карл. — Можно я посмотрю? Карл ничего не говорит. Энид откидывает уголок одеяла и смотрит на помятую рубашку. Ей кажется, что она слишком сильно отдергивает ткань, но взгляд ее точно цепляется за недавно наложенную повязку. Буквально каких-то несколько часов назад. Похолодевшими от страха пальцами она снимает бинт и не может поверить в то, что сейчас происходит. Карл перед ней — весь изнеможенный, уставший, сгорающий прямо на глазах. Ледяными подушечками Энид касается до одури горячего бока. Карла сильно лихорадит. Энид видит укус, который оставили два ряда зубов гниющего трупа, восставшего из мертвых. Энид хочет, чтобы все это закончилось здесь сейчас; хочет, чтобы на это место упал гребанный метеорит; хочет, чтобы нагрянули Спасители и расстреляли всех к чертям; хочет, чтобы это треклятое место сгорело. Она хочет, чтобы этот ад закончился. — Прости, — хрипит Карл обескровленными губами. Энид сжимает его ладонь в своей, прижимает к щеке, желая впитать в себя все его мучения и боль. — Господи, Карл… — она срывается, — как же так… Энид выпускает его ладонь, утыкается лбом в постель и не может сдержать слез. Глаза у нее щипит, веки становятся тяжелыми, и рыдания разрывают ей грудь, пока она давится сырым воздухом канализации. Карл гладит ее макушку влажной рукой, задевая растрепанный хвост. Карл молчит, а Энид — плачет. Осознание всей ситуации сжирает ее живьем, мысли скачут одна к другой, голова идет кругом, а тело сотрясается от рыданий. — Мне не было больно, Энид, — говорит Карл, — скоро все закончится. Все будет хорошо — Не смей мне лгать, Граймс! — орет Энид и вскидывает голову, — Ничего не будет хорошо, ничего, слышишь?! Ты никогда не врал мне, не начинай врать сейчас! Не сейчас, когда… — она снова заходится безутешными слезами, — пожалуйста, просто… хватит. Я не могу этого слышать. Карл мимолетом оглаживает ее раскрасневшуюся щеку. — Иди, Энид, — Карл откашливается, — иди с Дэрилом и остальными. — Нет, Карл, я не уйду без тебя… — Энид, — он слабо хватает ее за руку, — иди, пожалуйста. Это место долго не простоит. — Но, Карл… — Нет смысла смотреть, как я умираю. Иди. Энид смотрит на Карла умоляюще и понимает — это их последняя встреча. Прикрывает веки, и по щекам катятся горячие слезы. — Пожалуйста, — снова повторяет Карл. Энид раскрывает покрасневшие глаза, наклоняется к Карлу и целует его — крепко, отчаянно, отдавая последние крупицы себя. Она придерживает его лицо ладонями, с напором сминая горячие губы, плача навзрыд, ощущая соленый вкус на языке. Снаружи взрывается еще один снаряд, и на них сыпется пыль и засохшие куски грязи — Карл сильно закашливается и отрывается от поцелуя, прикрывая рот ладонью. Энид хочет сгрести Карла в объятия, прижать к себе, поцеловать еще раз и не отпускать — она хочет так много и одновременно так мало. — Прости меня, Энид, — полузадушенно говорит Карл, — прости, если сможешь. Энид встает на дрожащие ноги и напоследок смотрит в потухающие голубые глаза. Улыбается. — Я люблю тебя. Карл растягивает губы в маленькой улыбке. — Я тоже тебя люблю.