пойми, пожалуйста, я правда стараюсь. ⠀в моей голове беспорядок, но я всё равно пытаюсь. ⠀⠀⠀ тревожность - ещё та адская проблема. ⠀ ⠀она удерживает меня, я не могу выбраться.
Глаза закрываются сами собой. Последнее, что видит Виктория, — это слабый красный свет. Возможно, кровь смешалась со слезами, что застилали её глаза. Она чувствует как энергия покидает еë тело. Не сопротивляется. Не хочет. Устала. Всё тело онемело. Руки и ноги не шевелятся. Виктория чувствует, как крылья обмякают. Она всё слышит: ругательства, драку, летающую в кабинете энергию, удаляющиеся шаги, хлопок двери и сбивчивые слова Рио. Виктория лежит, окутанная ледяной энергией, но кожей она больше не чувствует ничего. Глаза совсем не открываются, веки плотно прижаты друг к другу. Наверное, так выглядит смерть. Но где боль? Где мучения и страдания, так красочно описанные в книгах? Рио протягивает к ней прозрачные руки, но они проходят насквозь. Одежда не цепляется за прозрачные пальцы, и слышит крик отчаяния в своей голове. Виктория расслабляется, чувствует, как кислород кончается в лёгких, и жжение разрывает грудную клетку. Последний маленький вздох. Крошечный глоток воздуха, и боль отступает. Она всё ещё жива. Но каковы её шансы на спасение? Чтобы сейчас сказал ей отец? Наверняка посмотрел бы на неё суровым взглядом. В них бесконечное море тепла и заботы. Уокер хочет улыбнуться, но она не в силах управлять своим телом. Виктория чувствует, как плачет. Слёзы текут по щекам, сливаются с холодной энергией и растворяются. Совсем, как её мнимые мечты на счастливую жизнь. Но она не боится умереть здесь и сейчас — она жалеет, что не смогла продержаться дольше. Еë сил было недостаточно. Она слабая. Ей всегда об этом говорил отец, всегда хотел, чтобы она была сильной. Умела постоять за себя. Но у неë даже не было сил бороться с отцом, что уж говорить про саму жизнь. Непризнанная проваливается под землю. Приятное чувство падения резко заканчивается, когда тёплые ладони касаются холодного лица. Кто-то шлёпает её по щекам, кричит её имя. Как же Виктории хочется, чтобы это был еë отец… Он точно знает, что нужно делать. Виктория вспоминает моменты, где отец прижимал её к себе, спасал от самой себя, и тепло расплывается где-то внутри между рёбер. Резкая боль пронзает всё тело, и Виктория кричит. Выгибает спину так, что сводит мышцы. Она ловит ладонями воздух, задыхаясь от собственных стонов, ей кажется, что всё внутри неё сейчас выворачивается наизнанку. Отчаянные крики тонули в пятнах боли, что застилали взгляд. Каждый новый росчерк ножом по еë душе приносил невыносимую боль всему телу. Сама энергетическая суть Виктории дрожала в агонии, пока её энергия выссасывалась прямо из неë. Всё её тело — одна сплошная агония. Агония, порождающая желание умереть, исчезнуть, раствориться. Секунды превращались в минуты, минуты — в часы.Что такое боль? Душераздирающее чувство. Я бы сказала это нечто сравнимое с тем, когда гниëт душа, гниëт из под корня, гниëт всë тело. Гниют воспоминания, гниëт всë, что связывает тебя с самим собой. Источник этого гниения боль. Источник твоей боли это человек. Боль можно сравнивать с чем угодно, но в чëм смысл, когда каждый человек переносит эту боль по своему
Тёплые руки держат её. Шёпот повторяет одно и то же монотонным тихим голосом, и вспышка боли пропадает, дарит расслабление и спокойствие. Одни и те же слова по кругу, голос успокаивает, но ладонь всё ещё сжимает её пальцы. — Не уходи, — слышит Уокер, но чувствует, как проваливается в темноту. Свет перестаёт бить в глаза. Он будто отдаляется, его кто-то стремительно забирает, меняя на отчаянно холодный ветер. Виктория крупно дрожит, но чьи-то руки продолжают бить ладонями по лицу. Это не спасает. Она проваливается в объятия пустоты, что так давно манила к себе. И снова тихие слова. Просят потерпеть. Виктория знает, что еë не спасти. Она думает о том, как было бы славно сейчас оказаться в объятиях отца, быть там, где её когда-то любили, вновь вернуться в беззаботное детство. Руки немеют, Ви не чувствует ног. Она в последний раз желает оказаться не здесь, и засыпает. Глупее смерти не придумаешь. Но так было предначертано. Этого не изменить. Карты расставлены. ...... Виктория открывает глаза, и яркий свет бьёт в лицо. Слишком ярко. Она не понимает, где она. Боль фантомом разносится по телу. — Добро пожаловать в мой мир, дитë — голос далёкий, но приветливый, и Виктория пытается увидеть его обладателя. — Я здесь, вот так. Аида подходит ближе и улыбается, смотря на своë очаровательное творение. Непризнанная слабо улыбается болящими губами, в горле саднит — вместо слов выходит только жалкая пародия звуков. — Нет-нет, — тут же отвечает женщина, — Тебе не стоит напрягаться. Она тянется кончиками пальцев к женщине, и Аида быстро помогает девушке встать. Приятное чувство прокатилось по организму, и Уокер сразу почувствовала себя лучше. Она без понятия, где она и что с ней. — Я долго ждала тебя, наконец, случилось то, что было предрешено с самого создания этого мира. — Женщина улыбается и садится рядом с девушкой, — Виктория Уокер, я рада приветствовать тебя в своëм мире.